«Вывозить мусор на свалку — это как топить грузовики с деньгами», — Дмитрий Закарлюкин

Влияние Челябинской городской свалки на жизнь горожан не уступает ущербу, который наносят главные предприятия-загрязнители. В 2018 г. полигон будет закрыт, но решит ли это мусорную проблему? О том, какой должна быть идеальная свалка, почему нужно как можно скорее начать системно сортировать и перерабатывать отходы и можно ли мусор превратить в живые деньги, «Деловому кварталу» рассказал социальный предприниматель и эко-активист Дмитрий Закарлюкин.

Мусору нужна политическая воля

Отходы с нескольких городов Челябинской области в скором времени перекочуют на временный полигон в Полетаево. У этой инициативы уже есть противники — помимо опасений, что свалка «расползется», а опасные отходы попадут в подземные воды, новый объект ударит по ценам на недвижимость. Местность, которая долгое время считалась экологически чистым местом, рискует потерять привлекательность. В Челябинске же в 2018 г. власти в очередной раз пообещали закрыть свалку, затем ее рекультивируют в рамках национального проекта «Чистая страна» — на это потребуется около 1 млрд руб. Региональным оператором мусорного кластера в 14 муниципалитетах, включая областной центр, в марте был выбран «Центр коммунального сервиса» из Магнитогорска.

В Волоколамске из-за выброса сероводорода с отравлением были госпитализированы десятки детей. При этом свалка там «моложе» на тридцать лет, чем в Челябинске. Насколько мы близки к подобной ситуации?

— И у нас дети болеют, просто это не так заметно. Сероводород — это продукт разложения органических отходов. Московский подход под названием «все скинуть на периферию и забыть» привел к печальному исходу, никакого управления полигоном не производилось. Сейчас уже не правильно закладывать новые полигоны. Как минимум нужно прекратить свозить легковоспламеняющиеся элементы — бумагу и текстиль — и органику, потому что она в процессе разложения генерирует метан и сероводород — токсичные и опасные для человека вещества. Насколько повторение этой ситуации возможно в Челябинске?

Вопрос с мусором нужно было решить давно. Челябинская городская свалка, по отчетам Росприроднадзора, является одним из лидеров по выбросу вредных веществ в атмосферу — более 60 тыс. т в год.

Предприятия «Мечела» выбрасывает порядка 100 тыс. т. Конечно, выбросы с заводов значительно тяжелее, по последствиям они хуже для человека. Но никто не знает, что происходит в теле полигона, этим вопросом практически не занимаются. Свалка давным-давно переполнена, ее нужно закрывать и рекультивировать — вопросов нет. Проблема в том, что действия не очень системные.

Новый полигон собираются строить в деревне Чишма, а в 2018 г. после закрытия челябинской свалки отходы временно будут свозить в Полетаево. Это разумное решение?

— Когда будет построен чишминский полигон, как он будет работать? Вся эта система вызывает много вопросов. Тем временем в Полетаево появится огромная новая свалка, объект находится близко к воде, Шершням, есть заключение экспертов о том, что проникновение в грунтовые воды сточных вод через шесть часов придет в водохранилище. Найти новое место, на самом деле, не проблема. Но мы в итоге перевезем проблему из одной точки на карте в другую. Во-первых, земли будут выведены из строя, а во-вторых, будет не дополучена выгода использования вторсырья. Если бы мне сейчас предложили выбрать место для свалки, я бы сказал, что это неверный подход: нужно не место под новый полигон искать, а начинать перерабатывать мусор. Первое, что я бы сделал — построил компостный полигон либо мощности по переработке органики. Это бы решило половину проблем. Если мы уберем в сторону органику, то практически 100% можно переработать на автоматических сортировочных линиях. Не будет потребности в этих огромных полигонах — останутся очень маленькие, компактные площади для хвостов.

Читайте также: «Угроза от свалки и Коркинского разреза серьезнее влияния предприятий», — Сергей Гордеев

На каждый миллион населения в России накапливается порядка 300-500 тыс. т отходов в год. Мы платим по тарифам за то, чтобы избавиться от мусора. В Челябинской области достаточно мощностей, чтобы 35% всех отходов — пластик, бумагу, стекло — сразу отправить на переработку. В действительности перерабатывается пока меньше 1%. Если еще чуть-чуть напрячься и выделить органические отходы, которые и привели к проблемам в Волоколамске, то мы избавимся еще от 35-40% отходов — это сырье можно перерабатывать, к примеру, в биогаз или на компостном полигоне. Таким образом, с разбегу 60-70% отходов в Челябинской области можно перерабатывать.

Почему это не происходит?

— Здесь несколько моментов. Во-первых, это инерция чиновников и профильных ведомств. Неэффективное управление министерством экологии привело к тому, что реальные вопросы просто стояли на местах. В 2013 г. мы поставили сеть контейнеров, доказав, что это эффективный пилотный проект. Бери да транслируй, расширяй. Предприниматели готовы были инвестировать, от области ничего не требовалось. С приходом Ирины Гладковой на подобные инициативы встал блок. Для того, чтобы из пилотного проекта перерасти в бизнес, нужно время, нужны ресурсы и, самое главное, в определенных моментах нужна политическая воля. Раньше никто особо не связывался с развитием сети контейнеров раздельного сбора, потому что непонятна была роль регионального оператора. Сейчас им стала магнитогорская компания, которая аффилирована с действующим губернатором. За полтора года они фактически ничего не сделали, но подняли тариф на вывоз мусора. Понятно, что нужен экономический стимул, чтобы начать разделять и перерабатывать отходы.

Расстояние от Троицкого района до будущего полигона в Чишме составляет 200 км — это огромное логистическое плечо. В деревне людям нужно будет платить по 70-80 руб. с человека за вывоз отходов в месяц. Мы посмотрели, что там происходит. Есть предприниматель, который начал налаживать систему обращения с отходами, поставил контейнеры. Есть площадка временного накопления, ведется работа по обучению населения разделению мусора, и, в принципе, там можно реально достигнуть показателя «ноль отходов». Что для этого нужно? Доступный тариф на вывоз. Для деревни 50 руб. с одного дома — это нормально. Тогда все население деревни будет платить за вывоз. Эксперимент сделан, до назначения выбора регоператора все хорошо работает.

Приходит оператор и говорит: «Нет, ребята, вы так работать не будете. Мы будем держать свой тариф». Понятно, почему так происходит. Есть определенные регламенты законодательные, но если прикрываться одним только законом, а не здравым смыслом, то можно многое сделать плохо для людей, а для себя хорошо.

Это система с раздутым штатом и отсутствием гибкости, в которой завышение тарифов обосновывается построением неэффективной инфраструктуры. Везде, где регоператоры заходят, возникает такая история. Сейчас и всегда было большой проблемой собрать деньги за вывоз отходов с частного фонда. Процент недобора всегда был достаточно большой, и компенсировать эти деньги собираются в том числе за счет завышения тарифов.

В России, тем не менее, есть примеры успешной реализации системы обращения с отходами?

— В Тюмени была попытка, но она, судя по всему, провалилась. Региональным оператором стала группа банкиров, проект реализуется по принципу государственно-частного партнерства, то есть инвестор получает гарантию возврата средств. Эффективно сделано, неэффективно — никого не волнует, область обязана выплатить дивиденды с риском компенсации из бюджета. Банкиры заложили инфраструктуру без раздельного сбора мусора, говоря о том, что на самом полигоне будет отсортировка. Они хотели один к одному транслировать немецкую систему с автоматизированной сортировкой, но у тех сырье разделялось заранее. В итоге они посматривают в сторону мусоросжигательного завода, что очень нехорошо по ряду причин. Никакой гарантии нет, что даже хорошо спроектированный завод будет построен реально безопасным. Бытовые отходы — относительно безопасные, но в результате сжигания они становятся пеплом высокого класса опасности. Мусора становится меньше, но его никуда деть все равно нельзя.

Опыт Саранска считается в России самым передовым. Концессионером стала компания из Германии Remondis, и теперь в городе очень высокий процент раздельного сбора отходов — они лидеры в России, на них можно ориентироваться. Но и там далеко не идеальные показатели.

В Челябинске решить проблему «мусорного комка» нельзя с разбегу. Никто не хочет иметь под боком эту свалку. Выход — надо перерабатывать. Соглашусь, что нужен переходный полигон, но проблема в том, что у нас все временное — постоянно. 

Миллиарды рублей гниют на полигонах

По данным «Гринпис», лишь 10% жителей городов с населением больше 100 тыс. человек имеют доступ к раздельному сбору отходов. В рейтинге российских городов по доступности инфраструктуры  лидером в прошлом году стал Саранск — там 80% горожан видят в своих дворах контейнеры для вторсырья.

Какие отходы уже сейчас, помимо привычных всем бумаги и стекла, можно направить на переработку и извлекать из них деньги?

— Пускай новый продукт из килограмма вторичного пластика стоит, к примеру, 100-150 руб. Полимеры занимают на свалке порядка 15% от общего объема отходов. Получается, при цифре 300 тыс. т в год только возврат пластика в экономику принесет в бюджет Челябинска 4,5 млрд руб. У нас в «Эколофте» работает система «ноль отходов». Органика компостируется, пластик и бумага разделяются и идут на переработку. В своей семье мы уже несколько лет живем в режиме «ноль отходов». Мы современная, достаточно много потребляющая семья, но у нас налажен простой раздельный сбор. В маленьком, пилотном режиме все это реализовано, и совершенно не доставляет неудобств. Наше эко-сообщество тоже движется к этому формату. Единственное, подгузники пока не перерабатываются, но это направление в процессе разработки.

Чтобы перевести пилотный проект в нечто масштабное, нужны ресурсы, инвестиции, культура… Но, в первую очередь, нужна политическая воля. Если мы не будем иметь возможности встроиться в некую общую систему, то мы просто сделать ничего не сможем.

5% из общего мусорного комка приходится на текстиль. Мы запустили проект «Вещеворот» — люди несут нам вещи, мы их сдаем на переработку, и одежда больше не горит на свалке. Кроме того, что это полезно для экологии, это еще и элемент благотворительности, в которой человек не свои кровные достает из кошелька, а отдает ненужную вещь. С пластиком примерно та же самая история. Даже пыль с дорог можно использовать — в брикетированном виде она становится твердой как щебень. Отдельная тема — деревянные отходы. Помимо того, что обрезка деревьев делается неумело, что часто приводит к их гибели, так еще все отходы отправляются на свалку. Деревянный мусор между тем составляет порядка 15% от общего объема, и все это прекрасно горит. Если смотреть на мусор, как на ресурс, а не как отход, решается какое-то количество проблем. Например, при правильном дроблении «зеленых отходов» в мульчу можно ими посыпать газоны — тогда они не будут пылить, отпадет потребность постоянно стричь траву.

Предлагали что-то властям?

— Да, но к сожалению, Гладкова ставила просто жесткий блок на все. Каждый год осенью и весной проходят массовые уборки городских улиц, на которые власти выгоняют кучу народу. Собранный мусор едет на свалку, просто с одного место на другое. Это не рациональный подход, потому что 80% отходов — это бутылки и упаковка, которые можно переработать. Я стучусь в двери нашей администрации уже несколько лет. Говорю: все равно люди вышли уже на улицу, они убираются: давайте они будут просто в два пакета собирать мусор. Это отработано нами уже много лет. В 2012 г. на наши уборки в области вышло 6 тыс. человек. Есть партнеры-переработчики, которые готовы забрать и даже заплатить за это. Регион тратит деньги на мешки, перчатки, вывоз, захоронение. По нашему опыту, 50-60% из собранного мусора можно сразу отправить на переработку. Это будет монетизируемой частью, которая окупит все расходы.

А предприятия не делали предложения администрации?

— Делали. Предприятия занимаются тем, что настраивают у себя эффективные потоки. Они смотрят туда, где есть объем — в магазинах, в приемочных пунктах. При этом большая часть отходов находится у населения, но нет инфраструктуры, связывающей всех воедино — чтобы горожане этим пользовалось, переработчики — перерабатывали, а государство радовалось, как все классно. Каждый варится в собственном соку, и всегда у всех чего-то не хватает, чтобы сдвинуться дальше.

Радует, что вклад эко-активистов и энтузиастов раздельного сбора отходов стал заметен в федеральном масштабе. Это во многом повлияло на изменение вектора в законодательстве в сторону увеличения объема переработки. Но кто и как утверждает эти законы, для меня остается загадкой.

Мой любимый вопрос к представителям администрации и разработчикам таких схем по обращению с ТКО: «А вы разделяете отходы?» Люди, которые разрабатывают концепции системы переработки и разделения отходов, не разделяют отходы. Как?

Они не знают, как это работает в реальности. Особых претензий к персоналиям у меня нет, так выстроена система. Но это ущербная позиция. Я здесь выступаю в роли катализатора и челночного дипломата, начинаю выстраивать свою инфраструктуру маломальскую. Говорю всем — давайте сделаем контейнеры для пластика. Общество будет сдавать, администрация не будет мешать, а вы, переработчики, будете перерабатывать. И все начинает мало-помалу работать. До тех пор, пока объявится чей-то интерес.

Бизнесу трудно встраиваться в систему

Бизнес на переработке отходов набирает обороты. Так, в Казани предлагают включить в список приоритетных направлений кредитования малого и среднего бизнеса «мусорные» проекты, а в Краснодарском крае собираются построить два завода по утилизации мусора. В Челябинске не планируется появление такого объекта, но осторожно прозвучало предложение привлечь к этому инвестора в связи с саммитом ШОС. По данным экспертов, в России существует более 240 заводов по переработке мусора и 10 мусоросжигательных заводов, но их мощности позволяют утилизировать только 26−27 млн кубометров мусора в год при попадании на свалки до 280 млн кубометров отходов.

Почему переработчики не додумались поставить такие контейнеры во дворах и забирать мусор бесплатно?

— Как я уже говорил, все свое внимание они уделяют эффективности внутренних процессов. Непонятна фигура регионального оператора, который скажет, как им действовать. У них нет задачи минимизировать отходы и заботиться об окружающей среде. Такому бизнесу в России жить тяжело: налоги, контроль, регламенты, ограничения, налаживание сбыта…Пилотные проекты потенциально им интересны, но в условиях неопределенности они опасаются свои инвестиции и время туда вкладывать. Тем временем 300-500 тыс. т отходов — это потенциальная выгода в размере 6 млрд руб. в год просто в сырье. А если говорить о конечном продукте, то цифры заоблачные.

А мы сейчас тратим миллионы только на захоронение. Это как заплатить за то, чтобы утопить несколько грузовиков с деньгами.

Заниматься отходами выгодно при определенном наборе факторов. Во-первых, сырья должно быть много. Один контейнер не спасет, но мы это делаем, чтобы сформировалась культура. Для предприятий бесплатное сырье на данный момент становится сомнительным. Есть конкурирующая форма сбора в виде приемок. Получается,  что контейнеры поставили, бомжи оттуда все полезное вытащили, сдали в приемку, но контейнеры стали заведомо убыточными.

Я считаю, что надо оставить одну из этих систем, вместе они конфликтуют. Сортировка является одним из самых затратных элементов. Должно быть достаточное количество ликвидного сырья, которое окупит работу сортировщиков. Мне же интересно попробовать сделать такой режим, в котором можно будет собирать отходы, и еще платить за это населению.

Заводы из другой отрасли могли бы этим заняться? Например, Русская медная компания, у которой достаточно много свободных средств?

— Это просто не их бизнес. Но той же РМК, будь у нее компетенции и желание, проще, безопасней и экономически эффективней было бы строить не ГОК в Томино, а завод по переработке электроники, и из нее уже добывать медь. У нас экологический потенциал, как сам Дубровский говорил, исчерпан. У ГОКа будет 20-30 лет, в течение которых он будет вырабатывать руду, после — останутся хвосты. А перерабатывающий завод — это гораздо более долгосрочный проект и те же самые рабочие места.

Существует предположение, что экономическая модель таких ГОКов строится на том, что они берут большой кредит у около правительственных организаций, а потом банкротятся.

Но хочу привести позитивный пример. Наши общественные акции привели к появлению первого и пока единственного в России завода, занимающегося переработкой батареек. На одном из мероприятий мы встретились с директором компании «Мегаполис-ресурс» Владимиром Мацюком, и я его спровоцировал: «А слабо вам освоить переработку батареек?». Он, как человек, любящий вызовы, согласился: «С тебя поставки, с меня эксперименты». То же самое произошло с текстилем. Я построил и увеличиваю инфраструктуру сбора текстиля, а «Втор-Ком» наращивает мощности по переработке.

Как дальше будет развиваться тема переработки отходов в России?

— Бизнес на отходах будет актуален в ближайшее время вне зависимости от регионального оператора,  от того, какие законы и возможности существуют. Уже сейчас запущено какое-то количество перерабатывающих проектов. Чтобы превратить мусор в деньги, нужно вложиться в его освоение. Это непросто, иначе все бы это сделали, но весьма перспективно, если все сделано правильно. А пока предприятиям-инвесторам нужно проявить больше терпения, не ждать сиюминутной выгоды.

Глобальная проблема наша в том, что мы живем в линейной экономике. Выкопали природные ресурсы, произвели продукт, в конце его выбросили или сожгли. Сырье, пройдя цикл продукта, аннигилируется, и снова нужно выкапывать новое. В природе все связано, и это человек сделал разрыв в цепочках. Нужно восстанавливать цикличность.

Экология в Европе, на Западе — вполне монетизируемый тренд. У нас приставкой «эко» неумело спекулируют. Многим это поднадоело. Но народ все равно старается выбирать здоровое питание, к примеру, или безопасные строительные материалы. Законодательство во многом меняется. С 2018 г. батарейки входят в расширенную ответственность производителя. Формируются платежи в экологический фонд, которые должны пойти на развитие инфраструктуры для сбора. Таким образом, самостоятельный поток постепенно выстраивается через население, развитие технологий переработки и политическую волю. Дальше будет больше.

Автор: Полина Худякова