«Челябинск и Екатеринбург не объединить из-за радиофобии», — архитектор Василий Большаков

Василий Большаков, архитектор, старший преподаватель кафедры «Архитектура» ЮУрГУ:

— В 2010-м г. в федеральных СМИ сообщили о том, что в России планируют создать порядка двадцати базовых опорных агломераций для развития и освоения страны. С тех пор обсуждение агломерации не перестает быть актуальным, в том числе для Челябинской области. Но проблема в том, что когда чиновники услышали о таком явлении, они стали к месту и не к месту называть агломерацией все что попало. С правильным использованием терминологии — большая проблема,  поэтому важно объяснить, что же это такое. Само слово агломерация происходит от латинского aglomerare, что значит «присоединять». По сути это процесс присоединения одним крупным населенным пунктом других. То есть это такая экспансивная процедура. И когда говорят «агломерация Екатеринбург — Челябинск», обычно путают это понятие с процессом конгломерации — совместного развития двух крупных агломераций, когда два города развиваются совместно. Но ни те ни другие отношения между городами неразвиты, потому что между нами находится Восточно-Уральский радиационный след. Иначе бы уральские столицы давно развивались в сторону друг друга. Никакого объединения произойти не сможет из-за радиофобии, люди еще помнят аварию на «Маяке», поэтому населенные пункты между Челябинском и Екатеринбургом не будут задействованы в объединении.

Здесь нужно понимать, что агломерация не появляется по щелчку пальцев: она формируется сама, является естественным процессом развития города. Это свершившаяся данность, феномен, который уже сложился, когда люди выбирают одно место для учебы, другое — для работы, проживания и досуга. Не муниципалитеты диктуют ее, а она заставляет муниципалитеты договариваться.

Агломерация должна давать людям разнообразие: люди будут активно передвигаться из города в город, только если не найдут разнообразия в своем населенном пункте.  То есть ее можно развивать, координировать, направлять процессы урбанизации. Но нельзя агломерацию сформировать, создать или построить, как говорят чиновники.

Соответствуют ли критериям агломерации отношения между Челябинском и Екатеринбургом? Нет. И главное, в обсуждении объединения городов важно ответить на вопрос: «Зачем?» Вот пока на него не ответят, пока не появится стратегия этого взаимного развития, можно фантазировать хоть сколько. Да, появится новая формальность, но реального эффекта развития городов не будет.

Более злободневна для Челябинска не эта агломерация, а внутренняя маятниковая миграция и собственно челябинская агломерация, так как распределение населения по районам довольно неравномерно. Да, сегодня важнее отрегулировать взаимодействие Челябинска с Сосновским, Еткульским, Красноармейским районами, то есть с городами-спутниками Копейском, Коркино, Еманжелинском. Скажем, челябинцы в будни «переезжают» из дома на работу — мы все это замечаем утром. Сейчас на северо-западе города живет почти 500 тыс. человек. Это треть всей челябинской агломерации. И для мегаполиса довольно странно, что у нас есть только один главный общественно-деловой и культурный центр, который стал точкой тяготения челябинцев. И это проблема управления территорией, потому что есть множество градостроительных рычагов для преломления ситуации.

Скажем, мы постоянно расширяемся, ведем экспансивную тактику в развитии территории, а между тем в центральных частях города остаются значительные площади, на которых низкая плотность застройки и населения. Кроме того, между Челябинском и муниципалитетами не было заключено договора о развитии северо-западного направления.

Мы не координируем развитие города и видим: город не предлагает условий труда, комфорта, качества среды, поэтому «креативный класс» уезжает в другие города, но в Челябинск приезжает население с меньшими требованиями, в основном мигранты или жители с низкой профессиональной квалификаций, неквалифицированные работники. Застройщики продают им недорогое многоквартирное жилье, это создает транспортную напряженность. Если этот процесс не координировать дальше, мы получим еще более серьезный провал, как минимум в инфраструктуре. Потому что вместо развития субурбанизации, когда люди предпочитают не жить в городе, но работать в нем, мы получаем новые кварталы некачественной и недружелюбной среды.

Правильно развивающаяся агломерация может решить не только социальные и экономические проблемы, но и экологические. У нас внутри города после индустриализации 20 века остались те предприятия, которые наносят серьезный экологический ущерб городу.

Муниципальный договор об переносе наиболее опасного производства за город — это один из путей решения проблемы. Это происходит во всех нормальных демократических странах: город-центр предлагает ближайшим муниципалитетам выгодные условия в обмен на то, что там появятся новые дома или производства.

Все эти проблемы возникают, в том числе потому, что, к сожалению, в России агломерации не рассчитывают, а рисуют. Для подсчетов нет средств и опыта развития агломераций. Архитекторы и градостроители не несут должной ответственности за свою работу. Например, транспортная схема Челябинска до сих пор рисуется. Приходит архитектор — пусть даже профессионал — и апеллирует рисунком, а не цифрами. Но сначала необходимо провести долговременную работу: просчитать все риски и решения и только потом оформлять итоги в планы, схемы и чертежи. Ванкувер 30 лет рассчитывал, формировал свою агломерацию. И только после десятилетий проектирования территории Ванкувер несколько лет подряд признавался лучшим городом мира.

Да, в России сложности возникают еще с тем, что с момента, когда с момента возникновения проекта до того, когда он будет реализован, проходит слишком большое количество времени — вплоть до десяти лет, например. Поэтому рассчитать все изменения на несколько лет вперед довольно сложно. Но все же возможно.

Колонка подготовлена на основе выступления Василия Большакова на проекте «Курилка Гуттенберга» для рубрики «Особое мнение Челябинск»