«Самое плохое, что можно сейчас сделать — начать поднимать цены», — Михаил Кучмент, Hoff

Михаил Кучмент, сооснователь сети гипермаркетов Hoff:

— Ситуация очень сложная. Непродовольственный ритейл борется с тремя факторами. Первое: непродовольственные магазины закрыты во всех регионах. Второе: очень сильное снижение платёжеспособного спроса. И третье: девальвация рубля может привести к повышению цен, и это на самом деле уже происходит, потому что во многих товарах есть импортная составляющая.

Например, в нашей мебели доля российского производства — 86%, то есть зависимость от импорта, казалось бы, не такая высокая. Но даже в мебели, которая производится в России, используется импортная фурнитура. Импортная составляющая даже при подавляющем российском производстве может быть от 15 до 30%. Сейчас мы в постоянных переговорах с поставщиками — это порядка 200 фабрик по России: ищем варианты, чтобы повышение себестоимости не привело к удорожанию товара для конечного покупателя. Где-то жертвуем маржинальностью, нет других вариантов. На фоне резкого снижения платёжеспособности населения самое плохое, что можно сделать, — начать поднимать цены.

Этот кризис, или, как некоторые говорят, «война», разделит компании на цифровые и традиционные. Мы находимся на высокой стадии цифровой трансформации, благодаря чему удаётся сохранить примерно 30% продаж. До вируса доля онлайна была 15-16%. Правда, есть и смещение в сторону более дешёвых товаров. Особенно это видно в регионах. 

Решение правительства о льготной ипотеке по ставке 6,5% подстегнёт строительную отрасль. Мы, безусловно, от этого зависим: если будет вводиться меньше жилья, это прилетит сначала в сегмент DIY — «Леруа Мерлен» и так далее, а дальше — крупным мебельным сетям.

Конечно, большая проблема — платёжеспособный спрос, и основные меры поддержки должны быть направлены туда. Если посмотреть на то, что происходит в Германии и в ряде европейских стран, то политика простая: компания на свой счёт получает 80% денег, которые выплачивает сотрудникам. При такой системе нет безработицы и сохраняется платёжеспособный спрос, потому что деньги доходят до конечного пользователя. У нас мер недостаточно, это может привести к росту безработицы, цепочке банкротств. Проблема уже не в том, когда закончится карантин — 15 июня или 15 июля. Проблема в том, как долго экономика будет выходить из кризиса.

Даже если мы будем сидеть с нулевой платой за аренду и платить только за коммуналку, при падении продаж на 50% бизнес будет убыточным. Мы общаемся с другими бизнесами и понимаем: сейчас вообще нет смысла сидеть с открытыми магазинами, всё равно поток будет очень низким.

И мы видим, что происходит в странах, которые уже открылись после карантина. Там трафик в торговых центрах всё равно крайне низкий. Люди всё равно сохраняют опасения по поводу посещения людных мест. Доходы падают.

Думаю, платёжеспособный спрос упадёт минимум на 20% в среднем, но на категорию непродовольственных товаров удар придётся более сильный. Потому что в потребительской корзине 50% составляют расходы на продукты и коммуналку.

Самый простой способ остаться на плаву — бороться за продажи: рынок есть, и даже при закрытых магазинах, только в онлайне можно занять свою долю. Да, конечно, у онлайн-кинотеатров себестоимость услуг гораздо меньше, поэтому они могут себе позволить раздавать подписку. Но и мы стараемся быть сегодня более агрессивными, снижаем цены. В Москве, Питере, Екатеринбурге культура онлайн-заказов достаточно развита.

Аренда — это 30% расходов. И даже несмотря на то, что магазины закрыты, есть нехорошие люди, которые даже задирают ценник. И очень удручает, что у них есть механизмы легально получать плату за площади в этой ситуации. Если мы не договоримся по аренде, просто не будет открывать магазины. Катастрофы удастся избежать, если мы сильно ужмёмся в арендных платежах. Мы для арендодателя — якорь. Если к нам не придёт 70 тыс. человек, то эти люди не придут в торговый центр в принципе и не купят ничего в других магазинах.

В целом, на рынке недвижимости высвобождается большое количество коробок. Продовольственные гипермаркеты — в очень плохом состоянии, клиенты оттуда перетекают в магазины у дома. Судьба гипермаркетов под большим вопросом. Появляются новые формы недвижимости, и нет дефицита: если где-то не сложилось, мы с большим удовольствием можем переехать.

Безусловно, IKEA — наш основной конкурент. И у западных компаний запас прочности выше. Но я думаю, что на своём рынке мы работаем лучше зарубежных компаний, потому что мобильнее и быстрее выводим товар на рынок. И если бы IKEA приняла решение уйти с российского рынка и предложила: «Мы уходим, но вот франшизу оставим». Наверно такой бизнес можно было бы взять, но это всё теоретически.

Российские производители мебели более конкурентоспособны по цене, и не существует риска захвата рынка белорусскими производителями. Потому что в мебели очень важна логистика. Если на Урале продавать диван, который производят в центральной России, удорожание составит 10%. Допускаю, что в какой-то момент — так как неизвестно, когда откроется Европа — объём экспорта мебели превысит объём импорта.

Текст написан на основе выступления Михаила Кучмента на Synergy Online Forum