Олег Колесников: Чемоданного настроения у российской элиты нет
Бизнес-группа Олега Колесникова— пример горизонтально интегрированного холдинга, включающего производственные и сервисные компании в самых разных областях. Аграрное направление объединяет н
Олег Колесников начал собственное дело в 1990 г. и за 20 лет создал настоящую региональную бизнес-империю. А в 2005 г. бизнесмен ушел в политику. Депутат Госдумы и один из самых влиятельных представителей бизнес-элиты Челябинской области поделился мыслями о демократии в России, о настроениях элиты и о перспективах модернизации.
По мнению Олега Колесникова, большое количество бывших бизнесменов в политике— это исторический феномен России. В СССР политика была исключительно партийной, номенклатурной привилегией. Как только СССР начал распадаться, более или менее активные люди занялись коммерцией. Им вообще было не до политической борьбы. Начинал зарождаться рынок, были огромные возможности. «Тем, кто остался во власти из «старой гвардии», сегодня уже далеко за 60. А нового поколения партийцев в стране просто нет. Вот и получается, что освободилась ниша, которую и стали занимать бизнесмены»,— рассуждает Олег Колесников.
— Те, кто начал заниматься бизнесом в начале 90-х, уже полностью его сформировали. По большому счету, российский рынок поделен, и основателям компаний не нужно постоянно стоять у руля и агрессивно защищать свой бизнес. Крупные состоявшиеся коммерсанты понимают, что эффективные менеджеры должны быть моложе— 25-35 лет. Таких и берут к себе в управляющие, а у самих появляется свободное время. Скажем так: у нас есть время на политику.
То есть на приток коммерсантов в политику повлияли смена поколений и стабилизация рынка?
— Да. И если посмотреть через призму этого процесса на Челябинскую область, то в принципе все понятно, что у нас происходит. Фактически с уходом Петра Ивановича (экс-губернатор Челябинской области Петр Сумин.— Прим. ред.) произошла смена элит. Пришло новое поколение молодых людей, большинство из которых никогда до этого не занимались политикой.
Ни для кого не секрет— чтобы заниматься политикой, нужны деньги. Именно по этой причине большинство сегодняшних политиков очень тесно соприкасаются с бизнесом. Я имею в виду, конечно же, крупный бизнес.
Есть расхожее мнение, что бизнесмены уходят в политику исключительно для защиты своего бизнеса...
— Я думаю, что сейчас уже все не так. Помните, лет пятнадцать назад крутили один из рекламных роликов МММ, в котором были три бабочки. Там был слоган— «из тени в свет перелетая». Я сейчас не говорю о финансовой «пирамиде», просто хочу сказать, что слоган хорошо отражал зарождающуюся российскую тенденцию. Думаю, что именно тогда начался ярко выраженный переход от теневого бизнеса в легальный. И лет пять назад большинство компаний стали работать «по-белому». Собственно, и вопрос тогда возникает: а что защищать-то, если бизнес стал легальным? Просто так сегодня «чистый» бизнес отнять сложно, ситуация изменилась в стране. Если это было бы не так, в России бы вообще никто не работал. А сегодня у нас на рынке много абсолютно честных российских и европейских компаний. Если говорить о рейдерстве, то эта волна, мне кажется, тоже сейчас идет на спад. Просто так сегодня прийти и отнять активы очень сложно, а может быть даже невозможно. Поэтому я и не считаю, что бизнесмены идут в политику для защиты бизнеса.
Помогал ли в кризис ваш статус депутата Госдумы вашему бизнесу?
— Конечно. Депутат Госдумы может без проблем попасть к губернатору, министру федерального уровня, не говоря уже о региональном. Простому же бизнесмену попасть на аудиенцию к таким людям очень сложно. Ты можешь быть даже очень крупным бизнесменом, с очень серьезной компанией, но с тобой просто не будут встречаться и не будут разговаривать. А с депутатом Госдумы не могут не разговаривать.
Вы этого не скрываете?
— Это же очевидно. Просто не нужно думать, что я использую эти механизмы только для себя. Я помогаю многим другим, и не только бизнесменам. Кроме того, я же представляю Челябинскую область и лоббирую наши интересы на федеральном уровне, помогая в реализации перспективных региональных проектов.
Вообще, бывшие коммерсанты во власти— уж очень щекотливый вопрос, который воспринимается обществом неоднозначно. Решила бы эту проблему легализация института лоббирования?
— У нас, к сожалению, его нет. Но я думаю, что рано или поздно в России все равно будет такой закон. Это просто естественно.
Как вы в целом оцениваете это явление— бизнесмены в политике?
— Если говорить уж совсем по-простому, то бизнесмен во власти приносит для общества гораздо больше хорошего, чем плохого. Бизнес— это как спорт: на каком-то уровне деньги уже не имеют значения, ты просто борешься и борешься. Но при этом, дальше в бизнесе себя уже не видишь, становится просто неинтересно. А энергии осталось еще очень много. И хочется использовать эту энергию по-честному: для страны, для города. Хочется проявить себя, показать, на что ты способен. К тому же, у таких людей есть колоссальный опыт. Сейчас бывает такое, что к власти приходят люди вообще без какого-то ни было опыта. А любой бизнесмен управляет своей компанией и хорошо знает и понимает, что такое бюджет, стратегическое планирование и т.д. Его бизнес эффективен, он— созидатель.
За модернизацию экономики должен отвечать бизнес
По мнению Олега Колесникова, модные в последнее время разговоры о модернизации производства выглядят нелепо. «Как будто до этого никто ничего не делал. Модернизационные процессы в России и так идут»,— считает депутат.
— Расскажу на примере нашего челябинского лакокрасочного завода, который мы приобрели в свое время в рамках конкурсного производства. В советское время это был производственный гигант полного цикла с лесопилкой, столярным цехом, сушилкой, железнодорожным цехом, двумя автомобильными цехами, цехом по производству тары и еще массой разных производств. Что мы сделали? В 2002 г. мы закрыли этот завод и, оставив только часть цехов, провели глубокую реконструкцию, серьезно модернизировав все основные производства. Конечно, первые два года, когда мы заходили на рынок с новой продукцией, производство было убыточным. Но в кризисный 2009-й производство выросло на 30%, и в 2010 г. ожидаем аналогичный рост за счет того, что у нас колоссальная производительность труда: раньше на лакокрасочном заводе работало порядка 2000 человек, на новом же производстве— 250. И мы уже вышли на те же самые объемы, которые были у завода в Советском Союзе. Только у нас нет ничего лишнего. И, как вы видите, кризис никак не повлиял на новое производство. Это же очевидно, что модернизация— это способность быть конкурентоспособным, а значит способность выживать.
А есть ли такое же понимание среди ваших коллег «по цеху»?
— Некоторые коллеги, конечно, очень любят много рассуждать, но при этом реально ничего не делают и предпочитают сидеть «курить бамбук», ездить отдыхать по заграницам, либо просто тусить где-нибудь. Поймите, сама модернизация просто так не происходит, для этого нужно разрабатывать стратегию, вкладывать деньги, работать и работать. А многие просто не хотят. Во всем мире собственники бизнеса постоянно меняются, приходят более эффективные. Этот процесс проходил во всем мире столетиями, у нас же, в силу исторических причин, он идет всего несколько лет. Вот работает бизнесмен, и сегодня его предприятие прибыльное. Но мы все знаем, что если он не начнет модернизацию, то лет через пять оно перестанет быть эффективным и не будет приносить деньги. Вопрос модернизации— это вопрос жизни и смерти. Эффективные бизнесмены будут модернизировать свое производство независимо от позиции Кремля.
То есть модернизация в вашем понимании— это скорее индивидуальная, внутренняя готовность самих бизнесменов?
— Совершенно верно. Бизнесмены это понимают. А властям нужно просто обеспечить возможность развиваться. Сейчас в основном только разговоры, а конкретики мало. Хотя есть же успешные примеры. В 2005 г. объявили о нацпроекте «Сельское хозяйство». Что это такое? Например, ты строишь какую-нибудь птицефабрику, свинокоплекс или молочную ферму, привлекаешь свои плюс кредитные деньги, и тебе 23 ставки рефинансирования компенсирует федерация, 13— область. Вот это реальная помощь. Что за эти пять лет произошло? Фактически произошла революция в птицеводстве. В следующем году в России полностью не будет импортных поставок мяса птицы. Через два года сектор полностью закроет потребность в свинине. За эти пять лет построены сотни птицефабрик и свинокомплексов. Сотни россиян получили рабочие места. И хочу заметить, все это построено по самым новейшим технологиям.
Просто нужно определить приоритеты: химическая промышленность, деревообработка и т.д.— предоставьте льготы, и за пять лет эта отрасль будет самой современной. Должна быть четкая государственная политика. Но ее пока нет.
А как вы считаете, чего России не хватает для хорошего экономического рывка?
— Глобальная проблема для нашей страны— коррупция. Это самое страшное явление. Причем абсолютное большинство понимает коррумпированность страны как коррумпированность чиновников. Но ведь абсолютно то же самое происходит в частном бизнесе. Все общество пронизано коррупцией. Есть предприятия, фабрики, которые к государству не имеют никакого отношения, и там люди сидят на таких же потоках и так же зарабатывают на этом. Тоже самое происходит и среди учителей, милиции, врачей. Наше общество просто целиком поражено этой заразой, которая сидит в умах.
Как можно решить или хотя бы начать решать эту проблему? И можно ли?
— Не бывает нерешаемых задач. Мне кажется, что судебная система должна быть более жесткой и более независимой. И то, чем занимается сейчас правительство,— реформирование милиции, прокуратуры— это правильные шаги. Сейчас люди чувствуют свою безнаказанность. А когда наказание жесткое, и от него нельзя отвертеться, тогда и начнут люди менять свои взгляды. Поэтапно такими вот шагами мы и должны искоренять коррупцию.
Ну, правительство уже не первый год заявляет о борьбе с коррупцией, только результатов нет.
— Сейчас многие критикуют власть: это неправильно, то неправильно. Но правительство же не сидит на месте. Вообще, как понять, что правильно, а что нет? Есть тысяча мнений, и каждый считает, что именно его мнение верное. И самый нормальный путь, когда ты выбираешь направление и начинаешь реализовывать что-то на практике, чтобы понять, верно ли ты делаешь. Всегда будут «за» и «против». И только время покажет, кто оказался прав.
«Чемоданного настроения» нет. Демократии тоже
Тема «чемоданного настроения» бизнес-элиты стала повседневной. Многие отправляют своих детей учиться за границу. Олег Колесников опровергает такое мнение, по крайней мере, говоря о себе и своем окружении: «Ничего подобного. Никто из моих друзей не хочет уезжать».
Потому что здесь есть еще над чем работать?
— В первую очередь потому, что я за границей жить не смогу. Просто умру с тоски. Для меня очень важно общаться с людьми, близкими мне по духу и по культуре. Как бы ни было комфортно за границей, у русских другой менталитет, другие традиции. Туда хорошо ездить отдыхать, а жить и работать нужно здесь. Вообще я считаю, что глобального настроения уезжать сейчас у элиты нет.
А ваши дети где живут?
— У меня трое детей. Моей старшей дочери 20 лет, и она учится на 4 курсе ЮУрГУ на факультете «экономика и финансы». Я вообще категорически против того, чтобы дети оседали за границей. Я считаю, что россиянин должен жить и работать в России. Потому что, если человек уезжает за границу учиться, там у него появляется семья, работа и т.д. Все, человек теряет связь со страной. Наверное, я патриот и категорически против таких явлений.
А есть в вашем окружении люди, которые отправили детей учиться и жить за границу?
— Да, есть конечно. Но я считаю, что это неправильно.
Вы верите в нашу страну?
— А почему нет? Теми темпами, которыми мы развиваемся, мы очень скоро дойдем до уровня Европы и США. Скорость принятия сложных стратегических решений и их реализация у нас намного выше. Мы за 25 лет почти создали капитализм.
Ну, с этим можно поспорить...
— Конечно, у нас не демократия и много недостатков, но есть основа, и очень хорошая основа. И еще один важный плюс— наша система подразумевает жесткую государственную власть.
А что хорошего в такой жесткой власти? Регионы фактически вообще потеряли самостоятельность.
— С назначением глав субъектов я согласен на 100%.
Почему?
— Потому что такого человека можно в случае провала быстро убрать и назначить другого. Выборного же убрать не получится. Кроме того, он приходит со своей командой. И если он чувствует, что ему не переизбраться, то все... начинает работать на себя. И на него невозможно никак повлиять. Как бизнесмен в душе, я считаю, что новая система более правильная на сегодняшнем этапе для России. Если мы хотим построить мощное государство, нам в ближайшие 30 лет предстоит жесточайшая конкурентная борьба с сильными странами за места на формирующихся секторах мирового рынка. А устоять в этой борьбе можно только при сильном государстве, которое, в свою очередь, может существовать только при сильной власти.
Может быть, сегодня было бы вольготнее жить, если бы губернаторы были выборными. Но если мы хотим через 20-30 лет стать сильным игроком и спокойно конкурировать на мировом рынке, то это решение абсолютно правильное. Особенно, учитывая размеры и полиэтничность нашей страны.
То есть сегодня в России демократия не нужна?
— Ну вы же видите, что происходит сегодня в Европе. Там практически у каждой страны задолженность от 80% ВВП страны. Если они сейчас не сократят свои социальные затраты, то через 20-30 лет долг взлетит до 300-500% ВВП. При такой политике, которая есть сейчас,— у них нет будущего.
Вот и получается, что при демократии у государства нет реальных и быстрых рычагов. И гайки-то особо не закрутишь. И надо вроде бы, а не получится.
Вы богатый человек. Вы занимаетесь благотворительностью?
— Да.
Это искренний порыв или вы преследуете какие-то конкретные цели?
— Знаете, мне не нравится, например, когда дарят коробку конфет, которая стоит 3 тысячи рублей и еще 40 тысяч тратят, чтобы это пропиарить. Иногда, может быть, это нужно, но такой PR рушит весь смысл благотворительности.
Я помогаю людям потому, что я здесь живу. Потому, что по-другому быть не может и не должно. Во всем мире так. В США вообще благотворительность считается нормой не только для богатых людей. Каждый должен стремиться сделать свою жизнь и жизнь окружающих лучше, и тогда в мире будет больше любви, добра и милосердия.
Может быть, законодательно заставлять богатых заниматься благотворительностью?
— Я считаю, что этого делать категорически нельзя. Это должно идти от души, от чистого сердца. Государство не должно вмешиваться в эти процессы.
чемоданного настроения уроссийской элиты нет
Бизнес-группа Олега Колесникова— пример горизонтально интегрированного холдинга, включающего производственные и сервисные компании в самых разных областях. Аграрное направление объединяет несколько птицефабрик в Челябинской, Свердловской областях, Пермском крае. Сеть аптек «Классика»— одна из наиболее агрессивно развивающихся в Уральском регионе. Вполне успешны созданные Колесниковым сети общепита, такие как «Помидор», «Пенка» и другие. Кроме того, есть инвестиционные проекты, связанные с недвижимостью, лакокрасочный завод. Кажется, есть где развернуться. Но приемную регионального олигарха Колесников променял на кабинет депутата Госдумы.
По мнению Олега Колесникова, большое количество бывших бизнесменов в политике— это исторический феномен России. В СССР политика была исключительно партийной, номенклатурной привилегией. Как только СССР начал распадаться, более или менее активные люди занялись коммерцией. Им вообще было не до политической борьбы. Начинал зарождаться рынок, были огромные возможности. «Тем, кто остался во власти из «старой гвардии», сегодня уже далеко за 60. А нового поколения партийцев в стране просто нет. Вот и получается, что освободилась ниша, которую и стали занимать бизнесмены»,— рассуждает Олег Колесников.
— Те, кто начал заниматься бизнесом в начале 90-х, уже полностью его сформировали. По большому счету, российский рынок поделен, и основателям компаний не нужно постоянно стоять у руля и агрессивно защищать свой бизнес. Крупные состоявшиеся коммерсанты понимают, что эффективные менеджеры должны быть моложе— 25-35 лет. Таких и берут к себе в управляющие, а у самих появляется свободное время. Скажем так: у нас есть время на политику.
То есть на приток коммерсантов в политику повлияли смена поколений и стабилизация рынка?
— Да. И если посмотреть через призму этого процесса на Челябинскую область, то в принципе все понятно, что у нас происходит. Фактически с уходом Петра Ивановича (экс-губернатор Челябинской области Петр Сумин.— Прим. ред.) произошла смена элит. Пришло новое поколение молодых людей, большинство из которых никогда до этого не занимались политикой.
Ни для кого не секрет— чтобы заниматься политикой, нужны деньги. Именно по этой причине большинство сегодняшних политиков очень тесно соприкасаются с бизнесом. Я имею в виду, конечно же, крупный бизнес.
Есть расхожее мнение, что бизнесмены уходят в политику исключительно для защиты своего бизнеса...
— Я думаю, что сейчас уже все не так. Помните, лет пятнадцать назад крутили один из рекламных роликов МММ, в котором были три бабочки. Там был слоган— «из тени в свет перелетая». Я сейчас не говорю о финансовой «пирамиде», просто хочу сказать, что слоган хорошо отражал зарождающуюся российскую тенденцию. Думаю, что именно тогда начался ярко выраженный переход от теневого бизнеса в легальный. И лет пять назад большинство компаний стали работать «по-белому». Собственно, и вопрос тогда возникает: а что защищать-то, если бизнес стал легальным? Просто так сегодня «чистый» бизнес отнять сложно, ситуация изменилась в стране. Если это было бы не так, в России бы вообще никто не работал. А сегодня у нас на рынке много абсолютно честных российских и европейских компаний. Если говорить о рейдерстве, то эта волна, мне кажется, тоже сейчас идет на спад. Просто так сегодня прийти и отнять активы очень сложно, а может быть даже невозможно. Поэтому я и не считаю, что бизнесмены идут в политику для защиты бизнеса.
Помогал ли в кризис ваш статус депутата Госдумы вашему бизнесу?
— Конечно. Депутат Госдумы может без проблем попасть к губернатору, министру федерального уровня, не говоря уже о региональном. Простому же бизнесмену попасть на аудиенцию к таким людям очень сложно. Ты можешь быть даже очень крупным бизнесменом, с очень серьезной компанией, но с тобой просто не будут встречаться и не будут разговаривать. А с депутатом Госдумы не могут не разговаривать.
Вы этого не скрываете?
— Это же очевидно. Просто не нужно думать, что я использую эти механизмы только для себя. Я помогаю многим другим, и не только бизнесменам. Кроме того, я же представляю Челябинскую область и лоббирую наши интересы на федеральном уровне, помогая в реализации перспективных региональных проектов.
Вообще, бывшие коммерсанты во власти— уж очень щекотливый вопрос, который воспринимается обществом неоднозначно. Решила бы эту проблему легализация института лоббирования?
— У нас, к сожалению, его нет. Но я думаю, что рано или поздно в России все равно будет такой закон. Это просто естественно.
Как вы в целом оцениваете это явление— бизнесмены в политике?
— Если говорить уж совсем по-простому, то бизнесмен во власти приносит для общества гораздо больше хорошего, чем плохого. Бизнес— это как спорт: на каком-то уровне деньги уже не имеют значения, ты просто борешься и борешься. Но при этом, дальше в бизнесе себя уже не видишь, становится просто неинтересно. А энергии осталось еще очень много. И хочется использовать эту энергию по-честному: для страны, для города. Хочется проявить себя, показать, на что ты способен. К тому же, у таких людей есть колоссальный опыт. Сейчас бывает такое, что к власти приходят люди вообще без какого-то ни было опыта. А любой бизнесмен управляет своей компанией и хорошо знает и понимает, что такое бюджет, стратегическое планирование и т.д. Его бизнес эффективен, он— созидатель.
За модернизацию экономики должен отвечать бизнес
По мнению Олега Колесникова, модные в последнее время разговоры о модернизации производства выглядят нелепо. «Как будто до этого никто ничего не делал. Модернизационные процессы в России и так идут»,— считает депутат.
— Расскажу на примере нашего челябинского лакокрасочного завода, который мы приобрели в свое время в рамках конкурсного производства. В советское время это был производственный гигант полного цикла с лесопилкой, столярным цехом, сушилкой, железнодорожным цехом, двумя автомобильными цехами, цехом по производству тары и еще массой разных производств. Что мы сделали? В 2002 г. мы закрыли этот завод и, оставив только часть цехов, провели глубокую реконструкцию, серьезно модернизировав все основные производства. Конечно, первые два года, когда мы заходили на рынок с новой продукцией, производство было убыточным. Но в кризисный 2009-й производство выросло на 30%, и в 2010 г. ожидаем аналогичный рост за счет того, что у нас колоссальная производительность труда: раньше на лакокрасочном заводе работало порядка 2000 человек, на новом же производстве— 250. И мы уже вышли на те же самые объемы, которые были у завода в Советском Союзе. Только у нас нет ничего лишнего. И, как вы видите, кризис никак не повлиял на новое производство. Это же очевидно, что модернизация— это способность быть конкурентоспособным, а значит способность выживать.
А есть ли такое же понимание среди ваших коллег «по цеху»?
— Некоторые коллеги, конечно, очень любят много рассуждать, но при этом реально ничего не делают и предпочитают сидеть «курить бамбук», ездить отдыхать по заграницам, либо просто тусить где-нибудь. Поймите, сама модернизация просто так не происходит, для этого нужно разрабатывать стратегию, вкладывать деньги, работать и работать. А многие просто не хотят. Во всем мире собственники бизнеса постоянно меняются, приходят более эффективные. Этот процесс проходил во всем мире столетиями, у нас же, в силу исторических причин, он идет всего несколько лет. Вот работает бизнесмен, и сегодня его предприятие прибыльное. Но мы все знаем, что если он не начнет модернизацию, то лет через пять оно перестанет быть эффективным и не будет приносить деньги. Вопрос модернизации— это вопрос жизни и смерти. Эффективные бизнесмены будут модернизировать свое производство независимо от позиции Кремля.
То есть модернизация в вашем понимании— это скорее индивидуальная, внутренняя готовность самих бизнесменов?
— Совершенно верно. Бизнесмены это понимают. А властям нужно просто обеспечить возможность развиваться. Сейчас в основном только разговоры, а конкретики мало. Хотя есть же успешные примеры. В 2005 г. объявили о нацпроекте «Сельское хозяйство». Что это такое? Например, ты строишь какую-нибудь птицефабрику, свинокоплекс или молочную ферму, привлекаешь свои плюс кредитные деньги, и тебе 23 ставки рефинансирования компенсирует федерация, 13— область. Вот это реальная помощь. Что за эти пять лет произошло? Фактически произошла революция в птицеводстве. В следующем году в России полностью не будет импортных поставок мяса птицы. Через два года сектор полностью закроет потребность в свинине. За эти пять лет построены сотни птицефабрик и свинокомплексов. Сотни россиян получили рабочие места. И хочу заметить, все это построено по самым новейшим технологиям.
Просто нужно определить приоритеты: химическая промышленность, деревообработка и т.д.— предоставьте льготы, и за пять лет эта отрасль будет самой современной. Должна быть четкая государственная политика. Но ее пока нет.
А как вы считаете, чего России не хватает для хорошего экономического рывка?
— Глобальная проблема для нашей страны— коррупция. Это самое страшное явление. Причем абсолютное большинство понимает коррумпированность страны как коррумпированность чиновников. Но ведь абсолютно то же самое происходит в частном бизнесе. Все общество пронизано коррупцией. Есть предприятия, фабрики, которые к государству не имеют никакого отношения, и там люди сидят на таких же потоках и так же зарабатывают на этом. Тоже самое происходит и среди учителей, милиции, врачей. Наше общество просто целиком поражено этой заразой, которая сидит в умах.
Как можно решить или хотя бы начать решать эту проблему? И можно ли?
— Не бывает нерешаемых задач. Мне кажется, что судебная система должна быть более жесткой и более независимой. И то, чем занимается сейчас правительство,— реформирование милиции, прокуратуры— это правильные шаги. Сейчас люди чувствуют свою безнаказанность. А когда наказание жесткое, и от него нельзя отвертеться, тогда и начнут люди менять свои взгляды. Поэтапно такими вот шагами мы и должны искоренять коррупцию.
Ну, правительство уже не первый год заявляет о борьбе с коррупцией, только результатов нет.
— Сейчас многие критикуют власть: это неправильно, то неправильно. Но правительство же не сидит на месте. Вообще, как понять, что правильно, а что нет? Есть тысяча мнений, и каждый считает, что именно его мнение верное. И самый нормальный путь, когда ты выбираешь направление и начинаешь реализовывать что-то на практике, чтобы понять, верно ли ты делаешь. Всегда будут «за» и «против». И только время покажет, кто оказался прав.
«Чемоданного настроения» нет. Демократии тоже
Тема «чемоданного настроения» бизнес-элиты стала повседневной. Многие отправляют своих детей учиться за границу. Олег Колесников опровергает такое мнение, по крайней мере, говоря о себе и своем окружении: «Ничего подобного. Никто из моих друзей не хочет уезжать».
Потому что здесь есть еще над чем работать?
— В первую очередь потому, что я за границей жить не смогу. Просто умру с тоски. Для меня очень важно общаться с людьми, близкими мне по духу и по культуре. Как бы ни было комфортно за границей, у русских другой менталитет, другие традиции. Туда хорошо ездить отдыхать, а жить и работать нужно здесь. Вообще я считаю, что глобального настроения уезжать сейчас у элиты нет.
А ваши дети где живут?
— У меня трое детей. Моей старшей дочери 20 лет, и она учится на 4 курсе ЮУрГУ на факультете «экономика и финансы». Я вообще категорически против того, чтобы дети оседали за границей. Я считаю, что россиянин должен жить и работать в России. Потому что, если человек уезжает за границу учиться, там у него появляется семья, работа и т.д. Все, человек теряет связь со страной. Наверное, я патриот и категорически против таких явлений.
А есть в вашем окружении люди, которые отправили детей учиться и жить за границу?
— Да, есть конечно. Но я считаю, что это неправильно.
Вы верите в нашу страну?
— А почему нет? Теми темпами, которыми мы развиваемся, мы очень скоро дойдем до уровня Европы и США. Скорость принятия сложных стратегических решений и их реализация у нас намного выше. Мы за 25 лет почти создали капитализм.
Ну, с этим можно поспорить...
— Конечно, у нас не демократия и много недостатков, но есть основа, и очень хорошая основа. И еще один важный плюс— наша система подразумевает жесткую государственную власть.
А что хорошего в такой жесткой власти? Регионы фактически вообще потеряли самостоятельность.
— С назначением глав субъектов я согласен на 100%.
Почему?
— Потому что такого человека можно в случае провала быстро убрать и назначить другого. Выборного же убрать не получится. Кроме того, он приходит со своей командой. И если он чувствует, что ему не переизбраться, то все... начинает работать на себя. И на него невозможно никак повлиять. Как бизнесмен в душе, я считаю, что новая система более правильная на сегодняшнем этапе для России. Если мы хотим построить мощное государство, нам в ближайшие 30 лет предстоит жесточайшая конкурентная борьба с сильными странами за места на формирующихся секторах мирового рынка. А устоять в этой борьбе можно только при сильном государстве, которое, в свою очередь, может существовать только при сильной власти.
Может быть, сегодня было бы вольготнее жить, если бы губернаторы были выборными. Но если мы хотим через 20-30 лет стать сильным игроком и спокойно конкурировать на мировом рынке, то это решение абсолютно правильное. Особенно, учитывая размеры и полиэтничность нашей страны.
То есть сегодня в России демократия не нужна?
— Ну вы же видите, что происходит сегодня в Европе. Там практически у каждой страны задолженность от 80% ВВП страны. Если они сейчас не сократят свои социальные затраты, то через 20-30 лет долг взлетит до 300-500% ВВП. При такой политике, которая есть сейчас,— у них нет будущего.
Вот и получается, что при демократии у государства нет реальных и быстрых рычагов. И гайки-то особо не закрутишь. И надо вроде бы, а не получится.
Вы богатый человек. Вы занимаетесь благотворительностью?
— Да.
Это искренний порыв или вы преследуете какие-то конкретные цели?
— Знаете, мне не нравится, например, когда дарят коробку конфет, которая стоит 3 тысячи рублей и еще 40 тысяч тратят, чтобы это пропиарить. Иногда, может быть, это нужно, но такой PR рушит весь смысл благотворительности.
Я помогаю людям потому, что я здесь живу. Потому, что по-другому быть не может и не должно. Во всем мире так. В США вообще благотворительность считается нормой не только для богатых людей. Каждый должен стремиться сделать свою жизнь и жизнь окружающих лучше, и тогда в мире будет больше любви, добра и милосердия.
Может быть, законодательно заставлять богатых заниматься благотворительностью?
— Я считаю, что этого делать категорически нельзя. Это должно идти от души, от чистого сердца. Государство не должно вмешиваться в эти процессы.
Качество жизни
| Мнения
| WIKI — биографии персон и справки о компаниях
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Самое читаемое
Авиаперевозчик Red Wings уходит. Компания проведет ребрендинг и сменит название 
Крупная сеть бытовой техники закрывает магазины в России и ликвидирует бизнес 
Строительство развязки у концерна «Калина» может встать из-за долгов 
Крупнейший бизнес выплатит в мае–июле дивидендов на 2,2 трлн руб. Кому повезет?