Кому нужны российские сироты

Уже месяц не утихают страсти по поводу так называемого «закона Димы Яковлева».
Мы слышим из разных источников информации разные и порой противоположные мнения.
Хочется высказать и свое мнение и задать всем нам несколько вопросов. Сам я не знаю «правильных» ответов, да и есть ли они? Возможно, процесс поиска ответов и приведет к истине.

Первый вопрос. Почему нужно было называть закон о запрете усыновления гражданами США российских детей именем трагически погибшего ребенка, если всем понятно, что это «симметричный» ответ на американский законодательный акт, названный именем замученного до смерти в российском СИЗО российского же гражданина Сергея Магнитского? Какая связь между судьбами российских детей-сирот и коррупционным скандалом, в расследовании которого участвовал погибший юрист? И как это по-американски — давать название законам, поправкам и т. п., не правда ли?
Насколько с точки зрения обычной морали и нравственности сопоставимы запрет на выдачу виз в США российским чиновникам и запрет на усыновление американцами российских сирот?
Почему нельзя было в ответ запретить некоторым гражданам США въезжать в РФ? Это же было бы абсолютно симметрично!

Еще вопрос. Почему нужно сначала запретить усыновление за рубеж, а потом говорить об улучшении условий усыновления внутри страны, а не наоборот? Чем вызвана такая срочность?
«Надо сделать так, чтобы детей, даже тяжелобольных, усыновляли здесь, в России», — говорят избранники народа. Вопрос: кто мешал это делать до принятия в США запрета на выдачу виз российским чиновникам?

По данным Минобрнауки, за 10 последних лет граждане США усыновили 29 407 детей. А в 2011-м — всего 956 сирот. Всего же детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в РФ более 700 000. Что мы кардинально изменили в ситуации с детьми, так спешив ответить на «акт Магнитского?»
По разным данным, на начало декабря 2012 г. в процессе усыновления в США находились от 60 до 300 детей. С 1 января (если процесс оформления документов не успели закончить до Нового года) они не могут уехать в американскую семью. Кто им объяснит про большую политику и про то, что они, уже узнавшие своих будущих родителей, уже начавшие называть их осторожно «мамой» и «папой», не уедут никуда, а вновь вернутся в свое «учреждение»? Это нормальная цена за «скорый адекватный» ответ?
Решили ли мы проблему «сохранения генофонда», отказав гражданам США в усыновлении?

США — единственная страна в мире, которая имела, а теперь не имеет права на усыновление российских сирот? Означает ли это, что мы в срочном порядке должны отказать в усыновлении гражданам Испании, Италии, Германии, Франции, если мы теперь всех детей усыновляем внутри страны? Или депутаты наконец нашли главного врага российских детей — американскую семью?
И, наконец, самые трудные вопросы. Когда в огне или в воде погибает человек, спрашивает ли он у спасателя паспорт? Вы из Америки? Уберите руки! Я  лучше сгорю, утону, задохнусь! А если это маленький ребенок?

Скажите, что — перегибаю палку? ВИЧ-положительную девочку из Воронежского роддома отказались принять в свою семью 50 российских граждан. Забрали американцы. Мальчик из детского дома г. Ломова с врожденной патологией без обеих ног и другим «набором» патологий также не дождался своей семьи в России. Уехал в США. Теперь собирается с группой других инвалидов из США штурмовать гору Килиманджаро. Что он штурмовал бы в Пензенской области?

И — самый страшный вопрос. Вы готовы взять к себе в семью сироту с врожденными патологиями, связанными с алкоголизмом или наркоманией матери? Без обеих ног и обеих рук? С синдромом Дауна? ВИЧ-положительного? Если да, я встану перед вами на колени. Я могу честно ответить: я — не смогу!

Закончу вопросом Алексея Карамазова: «Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотомщенных слезках его основать это здание, — согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях?»