«Чудовищная несправедливость!» Почему бизнес Челябинска с трудом работает в Китае

Товарооборот между Челябинской областью и Китаем в 2017 году заметно вырос. Импорт составил $509 млн – при 306 млн в 2016 г. Однако экспорт остался неизменным — $ 16,3 млн, поэтому статистика скорее негативная, считает первый вице-президент Южно-Уральской торгово-промышленной палаты Игорь Аристов.

Игорь Аристов

первый вице-президент Южно-Уральской торгово-промышленной палаты
 

Посмотрим на 2007 г. Тогда Челябинская область поставляла машинное оборудование, и наш высокотехнологический экспорт намного превышал китайский импорт. Но в октябре 2007-го китайский госсовет принял беспрецедентную программу лидерства на 70 лет. Она не афишируется, но ее знает каждый китаец. И одной из составляющих частей стало противодействие высокотехнологичному импорту и стимулирование сырьевого. И за нарушение этого постановления предусмотрена уголовная, административная, партийная ответственность.

О том, как китайская экономика ударяет по российской, Игорь Аристов рассказывает на примере Челябинского тракторного завода. Так, китайские партнеры закупали образцы двигателей у южноуральского производителя, а потом скопировали технологию их изготовления и вывели уже свою продукцию на международный рынок.

Это такой забытый «сталинский» вариант: посмотреть, какая продукция пользуется наибольшим спросом, быстро скопировать ее и продавать по демпинговым ценам. Сейчас 66% нашего экспорта — это минеральные продукты, энергоносители, и 9% — это древесина, то есть далеко не высокотехнологичная продукция, производство которой обеспечивает рабочие места и развитие науки, — отметил Игорь Аристов.

Однако проблемы южноуральского бизнеса в Китае не ограничиваются желанием страны Востока покупать лишь сырье и нарушать авторские права на товар. Директор компании «Опора экспорта» Павел Золотов отмечает, что продвигаться на рынке нужно непосредственно налаживая личный контакт с компаниями, потому что китайские коллеги далеко не всегда соблюдают условия договора.

Даже если по документам возврат товара невозможен, его часто возвращают — и попробуй ты назад не прими, сразу потеряешь все деловые отношения. Эта ситуация схожа с Россией в 90-х и начале 2000-х: отношения скорее на словах, поэтому, вступая в партнерство, придется постоянно туда ездить, проводить множество посиделок, ходить друг к другу на дни рождения, — отмечает Павел Золотов.

Кроме того, китайцы большую часть товаров покупают онлайн, ходят по магазинам немногие, тем более, не средний класс. Сетевые покупки «избаловали» жителей: продукции много, а цены — низкие. Правда, сейчас средний класс в Китае формируется всё более активно, а это значит, что растет спрос на качественные продукты, в том числе произведенные за границей.

Проблемы у бизнеса также возникают с позиционированием бренда. Русским маркам сложно справиться со стереотипами лишь о хорошей водке из России, поэтому другие продукты приходится представлять, как европейские.

Например, мороженое мы вынуждены брендовать как европейское, потому что, во-первых, сложно объяснить, что такое пломбир, ведь они привыкли к итальянскому джелато. Или, скажем, в России производят много вина, в том числе, и хорошего, но китайцы привыкли к тому, что вино — это Франция, Италия, Португалия. Зато успешно позиционируется русская водка, — рассказывает директор «Опоры экспорта».

Читайте также: «Огородный туризм». Японцев приглашают арендовать землю на Южном Урале

Проблемы российского бизнеса в Китае решить можно: политикам надо проводить больше очных встреч друг с другом, а предпринимателям — принимать участие в выставках товаров с обязательными встречами b2b, считают эксперты. Кроме того, необходимо на федеральном уровне бороться с постановлением китайского госсовета.

Пока у России не будет стратегии взаимовыгодных, равных партнерских отношений с Китаем, очень трудно будет преодолеть существующую ситуацию. Пока что это чудовищная несправедливость, — отмечает Игорь Аристов.

Одним из способов найти общий язык между бизнесом обеих стран может стать развитие туризма в Челябинской области. По мнению исполнительного директора Российско-китайского центра по Уралу и Сибири Юрия Бабонова, причиной для честного сотрудничества и инвестиций может стать понимание китайцами русской культуры.

Юрий Бабонов

исполнительный директор Российско-китайского центра по Уралу и Сибири

Китай уделяет очень большое внимание личным связям — это система «гуанси». Важно показывать наши традиции и историю — это сильные стороны России. Так будет развиваться туризм, деловой туризм, бизнес.

Эксперту вторит директор челябинского «Агентства инвестиционного развития» Татьяна Степанова. Она отмечает, что сейчас с Челябинском активно заключают соглашения китайские провинции, и это играет важную роль в развитии бизнес-отношений. Сейчас у южноуральской столицы есть два соглашения с городами КНР.  С Харбином — о сотрудничестве и с Урумчи — о побратимстве. Рассматривается подобное предложение от Ланч Джоу, ведутся переговоры с городом Иу.

Такие соглашения провоцируют студенческий, культурный, торгово-экономический обмен. Китайцы очень интересуются всем, что связано с историей коммунистической партии, революции. Мы можем быть им интересны как Танкоград, как область с атомной промышленностью, ну и вообще, как регион с красивой природой, — отмечает г-жа Степанова.

Директор Агентства также подчеркивает: сейчас китайцы допускают вложения в такие крупные южноуральские проекты как конгресс-холл к саммитам ШОС и БРИКС, рыбный кластер «Бионика» и аквапарк. Однако очевидно: китайцы готовы давать длинные дешевые деньги, но при включении рабочей силы, техники и материалов из Китая.

Тем не менее, несмотря на все сложности работы с восточным партнером, необходимость сотрудничества остается для экспертов очевидной. Сотрудничать с США невозможно по политическим причинам, рынок Европы закрыт из-за санкций, а путь на юг можно наладить только через Китай.

Эта страна становится всемирным инвестором, — отмечает г-н Аристов. — Да, логично, что они преследуют свои интересы. Но у нас есть все шансы, чтобы выстроить взаимоотношения. Главное, не стать их финансовым рабом — как Шри-Ланка или Малайзия.