«Миллиардер Вагит Алекперов продал практически все активы. Потому что выбор был между продажей и их арестом за пределами страны. Такой выбор сейчас коллективный Запад поставил перед многими».
Сегодня государству необходимо консолидировать влияние в критически важных отраслях экономики: тяжелой и горнодобывающей промышленности, металлургии. И жесткие западные санкции, которые грозят арестом зарубежных активов российских олигархов, только способствуют обратной приватизации. В интервью DK.RU известный российский политический аналитик, депутат Государственной думы Анатолий Вассерман поделился своим видением истока конфликта на Украине и перспектив вывода российской экономики из кризиса, вызванного ударом западных санкций.
Давайте обсудим ситуацию на Украине: была ли развилка, когда можно было пойти по другому пути и избежать эскалации конфликта?
— На мой взгляд, избежать того или иного варианта конфликта было невозможно по довольно странной, на первый взгляд, причине. Причина конфликта между Украиной и остальной Россией именно в том, что громадное большинство граждан Украины — русские. Русские по крайней мере по родному языку.
В 2008 году социологическая служба Gallup проводила исследование положения дел на постсоветском пространстве. И, в частности, оно включало большой опрос на несколько десятков пунктов. Соответственно, заранее заготовили бланки с вопросами, причем для удобства в двух вариантах: на титульном языке местности, где проходил опрос (скажем, в Латвии — на латышском, в Башкирии — на башкирском), а второй — на русском языке. Понятно, что человек возьмет для заполнения бланк на том языке, на котором он думает.
И таким образом обнаружилось, что в Российской Федерации и на Украине думают на русском пять человек из шести.
Применительно к вашему вопросу важнейшее следствие — то, что надеются извлечь выгоду из отделения Украины от остальной России только те, кого я еще в прошлом тысячелетии назвал профессиональными украинцами. Так вот, каждый такой профессиональный украинец вынужден действовать против громадного большинства своих сограждан. И когда сограждане чувствуют, что их интересы нарушаются, они этому так или иначе начинают сопротивляться. И это сопротивление приходится ломать силой. И рано или поздно профессиональные украинцы становятся хоть и меньшинством, но подавляющим, и вынуждены насильственно действовать против интересов своих же сограждан. И оправдать это насилие можно разве что ссылкой на агрессию извне. И таким образом Украина, отделенная от остальной России, становится источником повышенной опасности не только для себя, но и для окружающих.
Должен заметить, что предыдущий профессиональный украинец во главе Украины Виктор Ющенко сделал всё от него зависящее для разрыва всех отношений с Российской Федерацией, еще начиная с 2005 года, когда с нашей стороны не было вообще ничего, что можно было бы квалифицировать не то что как агрессию, но хотя бы как недружелюбные действия. Так что избежать конфликта было в принципе невозможно. Все предыдущие приступы независимости Украины кончались точно так же: она становилась источником повышенной опасности и приходилось этот источник так или иначе устранять.
Что изменилось в экономике страны за последние восемь лет, после первой волны западных санкций? Насколько Россия сейчас готова заместить прекратившийся поток импорта?
— Все-таки для импортозамещения сделано довольно много, учитывая, в каком состоянии находилось хозяйство. Тут, боюсь, дело еще и в том, что экономический блок правительства практически полностью состоит из адептов тоталитарной секты либералов. А в рамках воззрения этой секты любое вмешательство в государство, в хозяйственную деятельность недопустимо, а вмешательство с целью импортозамещения, которое по понятиям этой секты представляет собой отрыв от самых эффективных производственных мощностей, — это вообще преступление.
И поэтому, рассказывая об импортозамещении, они в лучшем случае занимались заменой одних источников импортной продукции другими. А о том, чтобы развивать в стране самостоятельное производство, даже думать нельзя.
Признаться, я и сам семь лет назад в эти догматы безоговорочно верил. И только начиная где-то с 2005 года начал убеждаться в том, что эти постулаты неработоспособны. Основной догмат либеральной секты — вера в благотворность неограниченной свободы личности без оглядки на общество — гарантированно приводит к рекомендациям, несовместимым с жизнью. До тех пор, пока лица, принимающие решения в экономическом блоке (а это же не только министры, но и многие тысячи аппаратных сотрудников, готовящие эти самые решения), свято и совершенно искренно, бескорыстно веруют в догматы этой секты, всё так и будет идти самотеком и все последствия будут литься на наши головы.
Что все-таки удалось сделать за это время для устойчивости национальной экономики?
— Банковские карты работают благодаря тому, что за эти годы создана собственная платежная система. И вдобавок удалось добиться, что расчеты по международным банковским картам между нашими гражданами проходят через национальную платежную систему. Мы сумели перевести в форматы, недоступные для Запада, чуть более половины золотовалютных резервов страны.
Напомню на всякий случай: вся мировая финансовая система выстроена таким образом, что любое движение денег в какой-то конкретной валюте автоматически отражается на счетах какого-нибудь из банков страны, выпускающей эту валюту. То есть что бы мы ни творили с долларами и евро — Запад гарантировано способен их арестовать.
Именно поэтому мы сейчас выстраиваем платежи за газ в рублях, а скоро перейдем к оплате в рублях большой части экспортных поставок. Ну, или, на худой конец, не в рублях, а валютах тех стран, которые заведомо не присоединятся к финансовой агрессии, поскольку это совершенно не в их интересах. Вот это самые яркие примеры, но есть еще множество других.
Так что мы действительно за эти годы очень много сделали для обеспечения экономической независимости и безопасности, но, конечно, следовало бы еще гораздо больше. Правила, навязанные нам коллективным Западом в лихие 90-е, давно пора отменять.
На ваш взгляд, с какими главными проблемами и рисками сегодня сталкиваются производственные предприятия — прежде всего в регионах?
— Главная проблема — это разрыв технологических цепочек. Кстати, в какой-то мере производства по всей стране уже столкнулись с этой проблемой во время пандемии, когда отдельные регионы объявляли локдаун и закрывали границы. Сейчас мы испытываем примерно то же самое, затрудняюсь сказать, в большей или меньшей степени. Поскольку удары сейчас наносятся по другим технологическим цепочками, и это трудно сопоставить. Но в любом случае главная проблема именно эта.
Ну, а что по этому поводу делать… В Китае понятие «кризис» изображается двумя иероглифами: «опасность» и «возможность». Так что сейчас надо всеми силами искать и на региональном уровне, и на федеральном возможности для создания новых технологических цепочек взамен разорванных. Насколько мне известно, появляются специальные сервисы для такого поиска. Но желательно, чтобы работало еще и сарафанное радио, то есть чтобы сами деловые люди связывались друг с другом напрямую, согласовывали новые форматы взаимодействия.
Вам кажется, сейчас было бы полезно вновь обратиться к опыту СССР и вернуть какие-то элементы плановой экономики?
— Мне это не кажется. Я это точно знаю. Более того, есть даже некая количественная мера плановости в экономике. Не буду вдаваться в математическую сторону вопроса, скажу только, что в большинстве успешно развивающихся стран примерно от 4/5 до 9/10 общего разнообразия производства обеспечивают предприятия, контролируемые государством и работающие по более-менее единому уклону.
В частности, в России, в то время называвшейся Советским Союзом, именно такое соотношение централизованного и децентрализованного планирования действовало с середины 30-х до середины 50-х годов, но, к сожалению, тогда оно еще не было обосновано математически, этот баланс нащупали чисто экспериментальным путем.
Поэтому попы марксистского прихода, которые рассматривают марксизм не как метод исследования, а как сборник готовых рецептов, при первой же возможности отменили эту систему, после чего в стране начался колоссальный вал экономических проблем, которые так и не удалось погасить.
В последние годы постепенно увеличивается доля государства в хозяйственной деятельности: сейчас она где-то примерно между 2/3 и 3/4 объема производимой продукции. Но этого все-таки маловато. Долю государства в хозяйственной деятельности, несомненно, надо повышать. Хотя бы до 4/5.
А что же тогда останется на долю предпринимательской инициативы?
— Одна пятая — это немало. Государству есть смысл держать монополию в металлургии, сырьевом секторе, транспорте, где объемы производства очень велики. А вот в тех сферах деятельности, где важно разнообразие, простор для предпринимательской инициативы совершенно немереный. Грубо говоря, нет смысла на уровне всей страны придумывать рисунок на носках.
А где-то эта схема уже реализована? Мы можем посмотреть на экономику этой страны как на образцовый пример?
— Как я уже говорил, она была реализована в России с середины 30-х годов до середины 50-х. Если же вас интересует ныне действующая система, то можно обратиться к опыту Китая. Там это происходит практически незаметно из-за того, что очень велика разница цен на внутреннем и мировом рынках, а это приводит к тому, что в денежном выражении доля сектора, работающего на разнообразие, значительно больше. Но если перейти к натуральному исчислению, становится совершенно очевидно, что в экономике Китая соотношение примерно такое же, какое было в экономике России в середине прошлого века. Так что эта система вполне себе работает, и работает, судя по всему, вполне эффективно.
Государству придется все-таки взять под свой контроль многие крупномасштабные производства с тем, чтобы обеспечить поставки в первую очередь на внутренний рынок, поскольку нынешняя ценовая истерика на мировом рынке приводит к оголению на многих важных направлениях, и с этим придется так или иначе бороться.
То, о чём вы говорите, — это обратная приватизация?
— В какой-то мере да. Но именно — в какой-то мере. Не надо передозировок. Еще Парацельс сказал: только доза делает лекарство ядом и яд — лекарством. Так вот, всё хорошо в меру. Достаточно приватизации сравнительно небольшой части предприятий в дополнение к тому, что уже контролируется государством.
Но есть направления, где этот контроль необходим уже прямо сейчас: это, в частности, практически весь сырьевой сектор, практически вся металлургия, практически всё тяжелое машиностроение.
Естественно, надо смотреть, в каких форматах брать это под контроль. Вот недавно один из миллиардеров из списка Forbes Вагит Алекперов резко продал практически все свои активы. Продал просто потому, что выбор был фактически между продажей и их арестом за пределами страны. Такой выбор сейчас коллективный Запад поставил перед многими.
Вообще я уже не раз отмечал, что коллективный Запад пребывает в состоянии системного кризиса, в связи с чем большая часть управленческих воздействий приводит к результатам, прямо противоположным исходному намерению. И то, что сейчас санкции способствуют национализации нашего хозяйства, явно не входило в их планы.
Каков ваш прогноз относительно дальнейшего развития ситуации?
— А прогноз простой. Понятно, что мы победим. Но придется напрячь все силы. Практически единственное, на что пока надеется коллективный Запад, — это возможность подпитаться нашими ресурсами. Когда эта надежда не оправдается, он обрушится с большим грохотом. Наша задача — выдержать натиск. Первую волну мы уже выдержали. Обвалить нашу финансовую систему не удалось.
Понятно, что будут еще какие-то форматы, но именно в силу собственного внутреннего кризиса коллективный Запад не может действовать против нас эффективно на всех направлениях. Поэтому наша победа в конечном счете неизбежна. Вопрос только в том, до скольки придется считать?
Редакция DK.RU выражает благодарность руководителю комитета по промышленности ЧРО «ОПОРА РОССИИ» Павлу Золотову за содействие в подготовке материала.