«Бизнес уже с ума сходит: все новые законы оборачиваются ростом фискальной нагрузки»

В большом интервью CHEL.DK.RU председатель правления «Челябинвестбанка» Сергей Бурцев рассказал о том, почему радоваться по поводу быстрого восстановления экономики региона после пандемийной просадки пока еще преждевременно, а впечатляющий рост сборов налоговых платежей и тотальная цифровизация грозят похоронить малый бизнес, а также о том, чем может обернуться запрет криптовалюты и как сохранить сбережения от инфляции, темпы которой заметно ускорились.

«Пока только треть предприятий вернулись на доковидный уровень»

Промышленный комплекс Челябинской области в 2021 г. вырос почти на 9% к прошлому году. В структуре региональной экономики на промышленность приходится 45,6%, или почти 2 трлн руб. Несмотря на трудности пандемийного времени, основные отрасли продемонстрировали высокие темпы роста, в том числе добыча полезных ископаемых — на 24,8%, обрабатывающие производства — на 7,5%.

Один из экономистов, оценивая влияние пандемии на экономику региона, обронила ставшую крылатой фразу: «Проплыли Армагеддон, как на облачке». Вы разделяете это мнение? Или же без катастрофических потерь это прошло только для металлургического сектора и горнодобывающей промышленности? 

— Конечно, бизнес по-разному пережил эти потрясения. Всю тяжесть локдауна прочувствовали торговля, ресторанный, гостиничный, туристический бизнес, ивент-индустрия.

Если же говорить о производстве, то тут, опять же, ключевой фактор — что брать за точку отсчета. Если сравнивать финансовые показатели, объемы выпуска продукции с 2020 годом, то складывается впечатление, что все прекрасно: практически все отрасли показывают уверенный рост, у целого ряда предприятий размер прибыли вырос в три, а то и в четыре раза. А если проводить параллели с доковидным 2019 годом (что на самом деле было бы более правильно), то выяснится, что пока только треть обрабатывающих производств достигли прежнего уровня. А подавляющее большинство все еще преодолевают просадку.

И, что настораживает, снижается объем инвестиций в основной капитал. Это еще отразится на экономике в долгосрочной перспективе. Но пока в воздухе витает не поддающееся логике ощущение эйфории по поводу того, как же удачно завершился прошлый год.

Тем более необъяснимое, если учесть сегодняшний новостной фон…

— Да, тут и всё новые и новые волны пандемии, связанные с появлением новых штаммов вируса, и тревожная неопределенность, которая только возрастает с учетом геополитической напряженности.

Большинство собственников бизнеса сегодня заняли выжидательную позицию: затаились и не рискуют вкладывать средства в крупные инвестиционные проекты, рассчитанные на долгий срок. В лучшем случае — завершают проекты, которые начали несколько лет назад: запускают логистические комплексы, обновляют производственные линии.

Реально тяжело сейчас, необходимо иметь железобетонные гарантии сбыта произведенной продукции. Хотя ситуация на рынке, конечно, разная, тут сложно дать однозначную оценку. Но все же в принципиально новые бизнес-проекты, с нуля, сегодня мало кто отважится заходить. Частному бизнесу по-прежнему не хватает стабильности да и просто привлекательных проектов с длинным горизонтом планирования. 

А были ли за два пандемийных года яркие истории успеха?

— Чего-то явного, чтобы сразу пришло на ум… (Задумывается – Прим. ред.), пожалуй, не было. Есть отдельные предприятия с грамотно выстроенным менеджментом, которые год из года показывают хорошую динамику, не взирая на внешний фон, строят собственные холдинги и полноценные цепочки передела продукции, от первичного производства до конечных продаж. Но их единицы.

Какие интересные тренды, которые бы прямо или косвенно свидетельствовали о ситуации в экономике региона, прослеживались в прошлом году?

— Довольно необычным стал тот факт, что за последнее время распродались фактически все проблемные активы, которые скопились по дефолтным ссудам: еще лет семь назад просроченная задолженность составляла порядка двадцати процентов от кредитного портфеля, а сейчас — уже около четырех и продолжает снижаться.

То есть, видимо, в предпринимательской среде есть инфляционные ожидания относительно дальнейшего роста цен: все понимают, что пора покупать транспорт и технику, вкладывать в землю, в недвижимость, в готовый бизнес, потому что завтра все станет еще дороже.

Кто-то выкупает производственный цех или складские помещения, кто-то — сеть топливных заправок. На фоне заметного роста цены квадратного метра в новостройках все залоговые квартиры распродались — остались лишь те, которые юридически не готовы к продаже.

«На бизнес давит усиление фискальной и регуляторной нагрузки»

По данным Министерства экономического развития Челябинской области, в регионе реализуется более 300 инвестиционных проектов с общим объемом инвестиций, превышающим 500 млрд руб. За десять месяцев 2021 г. экспорт из региона вырос на 88% и составил более 6 млрд долл. Экспортные поставки в страны дальнего зарубежья увеличились на 33%, в страны ближнего зарубежья — на 42%. В товарной структуре экспорта приоритетным остается экспорт черных и цветных металлов, который к ноябрю 2021 г. составил 5 млрд долл. – это 80,5% в совокупном объеме экспорта области.

С какими трудностями, на ваш взгляд, сейчас в основном сталкивается малый и средний бизнес?

— В первую очередь, с усилением фискальной и регуляторной нагрузки.

Радуясь высоким показателям прибыли, не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что с этой суммы еще предстоит заплатить налоги. И того, что останется на предприятии, на фоне ускорившейся инфляции может оказаться недостаточно для закупки новой партии сырья для производства и модернизации оборудования. Особенность инфляционного «налога» в том, что у предприятий постепенно вымываются оборотные средства.

Рост расходов запаздывает, но со временем расходы начинают расти быстрее производительности труда, что приводит к очередному дисбалансу в экономике предприятий. Кроме того, у бизнеса есть проблемы, связанные с недостаточным финансированием программ государственной поддержки — выделенные лимиты быстро заканчиваются: кому-то повезло, кому-то — нет. Не добавляет оптимизма и отсутствие сколько-нибудь ясных перспектив с точки зрения продаж произведенной продукции, в том числе на экспорт. И в этом смысле правильнее, конечно, поддерживать как раз предприятия, которые стремятся увеличивать объемы производства и экспортных поставок. Тогда экономика будет показывать реальный прирост, не только на бумаге.

Показатели роста экспорта в разрезе предприятий региона как раз неплохие за прошлый год, разве нет?

— Здесь опять же стоит вникать и разбираться детально: кто главные экспортеры, сколько приходится на долю средних предприятий, сколько в общей структуре экспорта составляет доля несырьевых товаров…

Какие законодательные инициативы могут серьезно повлиять на отдельные сферы бизнеса в этом году?

— Тут, скорее, следует отметить не отдельные законопроекты, а тот факт, что все законы, которые принимаются в последнее время, направлены в основном на ужесточение контроля и регулирования. При этом в тексте каждого законопроекта прописано, что для его реализации не потребуются расходы федерального бюджета.

Но при этом никто не оценивает, насколько увеличатся затраты бизнеса от введения новых законодательных норм и требований. А бизнес с ума потом сходит, потому что все благие, казалось бы, намерения законотворцев оборачиваются ростом фискальной нагрузки и прочих затрат.

Повышена ставка НДС, вырос налог на доходы физических лиц, появилось налогообложение дохода по банковским вкладам. Далеко не всегда налоговые ставки поднимаются напрямую, просто расширяется налогооблагаемая база в результате, казалось бы, несущественных корректировок норм закона или изменений судебной или правоприменительной практики. Улучшение фискального администрирования является кардинальным — в течение последних пяти лет каждый год собирается на 20% больше налогов по сравнению с предыдущим.

Это плохо?

— А что хорошего-то? Нужно деньги оставлять бизнесу, чтобы у предприятий оставался стимул для роста, чтобы было желание вкладывать деньги в расширение и модернизацию производства, чтобы создавалась конкурентная среда.

Если же все деньги забрать и сказать: «Мы знаем, как ими правильно распорядиться!», а потом принимать популистские законы в поддержку бедных, бизнес развиваться не будет ...

По идее, увеличение сбора налогов должно приводить к снижению налоговых ставок для предприятий. Сегодня в России всего одиннадцать процентов людей занято в производстве. Все остальное — это обслуживание, логистика, транспорт, врачи, учителя, дети и пенсионеры. Всего одиннадцать процентов! О чем говорить, как экономику-то развивать?

А может, рост налоговых сборов свидетельствует о том, что налоговики, наконец, добрались до теневого сектора?

— Нет, до теневого сектора так легко не добраться. В ФНС просто научились хорошо администрировать реальные налоги. Но при этом некоторые налоги уплачивает не тот, кто должен, а тот, кто оказывается наиболее платежеспособным и законопослушным в цепочке платежей. ФНС находит разрывы НДС, выявляет «сильное звено» и говорит: «Плати». Реально компания может не допускать никаких нарушений, но это значения совершенно не имеет.

Это значит, что сегодня каждый предприниматель должен быть уверен в благонадежности не только своих прямых контрагентов, но и, так сказать, до седьмого колена?

— Да, именно так, нужно проявлять, как говорится, должную осмотрительность. 

Следует обратить внимание и на второй момент — перенос административной нагрузки, части государственных функций на бизнес. Для того, чтобы вести дела, теперь предприниматель должен приобрести новый кассовый аппарат, принтер, сканер, а также потратиться на усиленную квалифицированную электронную подпись, установить много разных видов ПО для заполнения документов, чтобы направлять все документы в разные государственные органы в электронном виде. Таким образом, нагрузка на предпринимателей возросла, а на чиновников — снизилась.

В результате тотальной информатизации и цифровизации эффективность работы госорганов, однозначно, повысилась, чего не скажешь про производительность труда предпринимателей. В этом смысле государство не только повышает доходы, но и снижает расходы бюджета за счет переноса части государственных функций на бизнес.

Не следует забывать, что предприниматель платит налоги, и государство должно способствовать росту производительности труда предпринимателя, а не снижению расходов бюджетных статей любой ценой. 

И так — во многих сферах. На сайте Госуслуг — бесконечный перечень доступных услуг, но как дойдет до дела — даже простую справку ждешь иногда неделями. Хотя по идее всё должно в информационных каналах между различными ведомствами быстро и автоматически обмениваться. Так же, как и услуги с использованием СМЭВ для бизнеса, должно быть возможно получить в течение считанных секунд, а не пяти дней. Законы должны нести не запретительный характер, а мотивирующий и упрощать ведение бизнеса.

«На вкладе «тает» один процент в год, но под матрасом — в семь раз больше»

В 2022 г. впервые придется уплатить налог владельцам крупных банковских вкладов: с прошлого года инвестиционный доход от размещения на депозитах сумм, свыше 700 тыс. руб., облагается 13%-ым налогом. В связи с этим ряд экспертов предрекал серьезный переток средств с банковских вкладов на фондовый рынок. По данным Центробанка на 1 декабря 2021 г., жители Челябинской области хранили на банковских депозитах 503,5 млрд руб.

На ваш взгляд, во время пандемии покупательская способность и, соответственно, потребительское поведение как-то изменились? 

— Думаю, все понимают, что инфляция растет. Что уже практически нереально сохранить сбережения от обесценивания, даже на банковском вкладе, доход с которого теперь также облагается налогом. Поэтому если во время прошлых кризисов население как-то стремилось сберегать, то сейчас складывается ощущение, что люди бросились тратить. Прежде всего, на покупку жилья.

Думаю, именно по этой причине так сильно выросла стоимость квадратного метра в новостройках. Безусловно, немалую лепту внесли и рост цен на все стройматериалы, и льготная ипотечная ставка — но все же не в той мере, как завышенные инфляционные ожидания. В любом случае, факт налицо: в начале прошлого года можно было приобрести квартиру в строящемся доме за 40 тыс. руб. за кв. м, а сейчас это уже 60-65 тыс. руб. И люди продолжают покупать. Это косвенно свидетельствует о том, что инвесторы не верят, что смогут сохранить свои сбережения, размещаясь в традиционных активах. Реальная доходность рублевых депозитов после законодательных новшеств — минус один процент годовых. Инфляция в странах Еврозоны или Штатах тоже высокая (до7%!), что не гарантирует сохранения средств при их размещении в иностранную валюту. Сохранить сбережения, в лучшем случае, можно, разместив их на долгий срок — в облигации, акции, недвижимость или в золоте. 

Загвоздка в том, что если сейчас накопления граждан быстро тают, то это неминуемо приведет к снижению инвестиционной активности в будущем. И ничего хорошего это не сулит. Если все финансовые ресурсы направляются на потребительский рынок, в перспективе будет гораздо сложнее искать инвестиции в развитие экономики. По России этот норматив — инвестиции в основной капитал — может достигать 21%, а идеальный вариант — хотя бы 25%. А чтобы добиться действительно высоких темпов роста ВВП, необходимо 30%. В Челябинской области, насколько я помню, всегда было около 15%. Но опять же, это крайне усредненный показатель, с учетом масштабных инвестпрограмм крупных промышленных предприятий. 

Отток средств со вкладов чувствителен для банков?

— Нет, существенного оттока пока не наблюдается. 

То есть даже ставки в 6-8% вкладчиков не смущают?

— Все равно надо же где-то сбережения размещать. А банковский вклад — это самый простой, понятный и привычный инструмент. Да, формально это можно рассматривать как потерю одного процента в год. Но если дома под матрасом хранить, то потеря будет в семь раз больше. 

Одна из новостей последних дней связана с криптовалютами — Центробанк ко всему прочему решил закрутить гайки еще и здесь. Почему именно сейчас и к чему это может привести?

—Криптовалюта — вообще необычный актив на рынке, который крайне трудно регулировать. Если делать это неумело, все инвесторы просто уйдут из России. Единственное, что майнинговые фермы, скорее всего, останутся: их не так-то просто выявить по объему потребляемого электричества. Поэтому, как мне кажется, это как раз тот случай, когда нужно не пытаться запрещать, а лучше научиться регулировать — тогда, по крайней мере, будет понятно, сколько этих самых майнинговых ферм в стране и где они стоят, сколько электричества потребляют, какую прибыль получают, какие налоги платят. Также важно защитить население от необдуманных операций с криптовалютой, чтобы не допустить больших убытков и разочарований «криптоинвесторов». А просто по традиции «все запретить и не пущать» почти нереально. Криптовалюта — это же не только биткоин. Уже десятки известных криптовалют, а завтра появятся еще новые виды. 

Это уже большая, серьезная индустрия, где крутятся крупные капиталы. Пока никто не сможет с уверенностью сказать, что это будет за актив через пять, через десять лет. А что, если криптовалют станет настолько много, что стоимость того же биткоина упадет в три раза? Какой смысл тогда рисковать и вкладываться? В конечном счете все равно есть законы экономики: там, где рентабельность высокая, с ростом круга инвесторов и объема инвестиций в оборудование стоимость актива постепенно снижается. 

«С мошенниками трудно что-то сделать, опираясь на закон»

По данным Сбербанка, мошенники ежемесячно крадут со счетов россиян более 3,5-5 млрд руб., при этом средний чек по успешной мошеннической операции составляет около 8 тыс. руб. На один мошеннический колл-центр приходится от 3 до 7 тыс. звонков в сутки и срабатывает примерно 1% звонков. К ноябрю 2021 г. около 70% подобных звонков поступали из-за рубежа, преимущественно из украинского города Днепра, тогда как двумя годами ранее эта доля составляла 40%. В декабре 2021 г. вступил в силу закон о блокировке звонков и SMS-сообщений с подменных номеров: с 1 мая 2022 г. операторы должны будут при установке соединения передавать номера и уникальные коды абонентов в неизменном виде.

Давайте поговорим о проблеме мошенничества, которая приобрела просто какой-то циклопический размах. Дико расстраиваюсь, когда узнаю об очередном случае: пенсионерка, поверив «сотруднику банка», который звонил с зоны, сняла все накопления да еще и кредит взяла и перечислила все на чужую карту… Неужели действительно никак нельзя это отследить, пресечь? Ведь это же бьет по репутации всего банковского сектора.

— Здесь трудно что-либо сделать, опираясь на закон. Загвоздка в том, что клиент, как правило, проводит платежную операцию сам и притом совершенно легальную — обычный перевод с одной банковской карты на другую. По всем параметрам он имеет право такую операцию совершить. И у банка нет весомого основания, чтобы ее не проводить или приостанавливать. И заявку на кредит он тоже подает не под дулом пистолета, а по доброй воле. В банках успешно работают службы фрод-мониторинга для выявления подозрительных мошеннических операций, но трудно придумать идеальный механизм, некий алгоритм, который бы позволил выявлять все подобные случаи в общем потоке транзакций. Например, подвергать сомнению операции, когда сразу же после получения крупного кредита эти деньги переводятся на стороннюю карту. А если он покупает подержанный автомобиль и рассчитывается так с его прежним владельцем? Вопрос подмены номеров — тоже отдельная история: на экране телефона высвечивается, что это звонок якобы из колл-центра банка, а это звонит мошенник. Или двойные списания — есть огромное количество операций, где проходят вполне легальные двойные списания. Как с этим бороться? Невозможно вычислить, что двойная операция — мошенническая.

Или вот был случай реальный в одном из городов. Позвонили, представились сотрудником правоохранительных органов и сказали: «Мы мошенника ловим, он сейчас как раз под вашими окнами стоит, выбросьте ему кошелек, мы его с поличным схватим». И человек выбросил кошелек в окно. А мошенник его подобрал и благополучно скрылся. Или звонят, опять же представляясь следователями, и предупреждают: «Сейчас вам будут звонить телефонные мошенники, которые выдают себя за сотрудников банка, — мы давно их банду ведем, не поддавайтесь на провокацию!». А потом на самом деле звонят из банка — и клиент принимает их за мошенников. Понимаете, всё переворачивается с ног на голову. Мошенники могут «подсунуть» фишинговый сайт, могут взломать почтовый ящик, по случайно открытой ссылке могут предложить установить удаленное ПО для управления смартфоном — существует огромное количество случаев, даже не связанных с социальной инженерией, как выманить персональную информацию и, в конечном итоге, ваши деньги.

Что же делать? Бросать трубку, как только слышишь, что на том конце провода — сотрудник банка?

— Самый правильный способ — прекратить разговор и самому перезвонить в банк. Лишь в редких случаях банк может перепроверять информацию по совершаемым или прошлым транзакциям и уж точно никогда не станет выманивать у клиента какие-нибудь персональные данные. Всё, что требуется знать, в банке уже есть.

«Инфляция особенно сильно бьет по людям с низким уровнем дохода»

Вернемся к насущному — к инфляции. Почему рост цен на продукты в магазинах так сильно отличается от официальной статистики?

— Наш мозг так устроен, что мы замечаем только отдельные вещи: например, что резко подорожали яйца или, допустим, молоко. А при этом на остальные продукты из базового набора, который берется за основу потребительской корзины, цена, возможно, осталась прежней или даже немного снизилась. Но мы это мысленно не зафиксировали. А если говорить о непродовольственных товарах, то очень часто бывает, что пять лет цены не растут, а потом происходит скачок сразу процентов на пятнадцать. К примеру, двадцать лет назад автомобиль определенной марки и модели стоил 1 млн руб., а сейчас — 2,5 млн руб. Если посчитать, стоимость автомобиля в среднем за год увеличивалась всего на 4,7%. Но если скапитализировать за двадцать лет, получается, цена выросла в 2,5 раза!

Конечно, у каждой семьи своя структура потребления, своя продуктовая корзина. Потребительская инфляция, с точки зрения борщевого набора, действительно за прошлый год составила все 18%. Традиционно инфляцию наиболее остро ощущают люди с самым низким уровнем доходов. В некоторых странах в потребительскую корзину входят даже услуги парикмахера, вино и походы в ресторан. В России — нет. У нас классический потребительская корзина: рыба-мясо, овощи-фрукты.

Что, «наши люди на такси в булочную не ездят» ?

— Видимо, так.

Есть ли предпосылки, что инфляция снова станет двузначной?

— Да, если учесть, что за прошлый год она составила уже 8,6% и в январе продолжала оставаться высокой. Доходность по облигациям федерального займа уже находится на уровне 10%. Так что с учетом напряженной ситуации в геополитике и продолжающегося роста курса иностранной валюты импортные товары будут дорожать. Рубль обесценился на десять процентов за последний месяц — это как минимум еще один процент к годовой инфляции. Так что посмотрим. 

Карикатуру на днях видела забавную: рубль изображен в виде пса Шарика из Простоквашино, который тонет в речке, а бобер ему советует: «Бросай ружье и всплывай!» Остается надеяться только, что вербальные интервенции так и останутся словами и не выльются в реальный вооруженный конфликт.  

— Да, пока геополитическая напряженность — главный негативный фактор. Валютные курсы уже обновили двухлетние максимумы. Фундаментально курс рубля к доллару оценивается на уровне 65-70 руб., исходя из текущих цен на нефть. И когда месяц назад он был семьдесят, то это воспринималось спокойно, как некая «санкционная надбавка».

А сейчас цена на нефть растет, а рубль падает. Абсолютно в противофазе. Логики в этом нет никакой.

Это однозначно просто следствие того, что нерезиденты нервничают, уходят, фондовый рынок падает. Когда ситуация стабилизируется — курс рубля вернется на прежний, более-менее адекватный уровень.

Мне нравится, что вы говорите «когда», а не «если». Будем надеяться на это.

Ранее на эту тему: «Ни воздуха, ни бюджета»: чего ожидать от металлургов Челябинской области в 2022 году?