Как жить со знанием, что завтра ребенок, с любовью собранный в школу, может не вернуться?
Понятно желание сделать мир безопасным. Чтобы все стояло на своих местах. Несчастий не случалось. Никто не умирал, не убивал и все были ласковы друг к другу. Мир без теней, как в детской раскраске.
Анастасия Рубцова, психотерапевт:
– Как сделать, чтобы истории, подобные расстрелу в казанской школе, больше не происходили? Никак.
Потому что вопрос сформулирован неправильно. Такие истории происходят и будут происходить, что ни делай. Редко, но будут. И спрашивать надо: «Как нам жить с тем, что такое случается?». То есть, шире – как нам жить с тревогой.
Как жить со знанием, что завтра ребенок, с любовью собранный в школу, может из этой школы не вернуться? И все наши родительские вложения – а дети требуют все больше вложений, цена ребенка возрастает до астрономических величин – так вот, все эти вложения мгновенно обнулятся. И все рухнет.
Вообще-то неважно, будет ли это стрельба в школе, или его собьет машина, или они с одноклассниками на спор перевесятся с подоконника слишком низко.
Как жить с тем, что мир тотально непредсказуем и небезопасен? Как жить с идеей того, что все мы, и дети тоже, смертны, а иногда прямо завтра? Очень трудно. Да невыносимо просто.
И так это трудно, что возникает лихорадочное желание что-нибудь запретить, кого-нибудь обвинить, а кого-нибудь схватить и постоянно держать в зоне заботливого контроля, чтобы рукой-ногой не мог шевельнуть.
Пока одни призывают запретить оружие, гимназии, Казань и подростковые группы в ТикТоке, другие говорят: давайте откроем институт экстремальной педагогики. Пусть за каждым подростком у нас наблюдает психолог и еще психиатр! И учитель пусть зорко глядит ему в душу, а не только в электронный дневник!
И тогда, и тогда каждый ребенок будет обласкан и счастлив, и не будет в случае чего хвататься на нож или ружье, и агрессии в нашем прекрасном мире просто не останется места.
То есть, пока первые предлагают запретить ружье, вторые предлагают запретить агрессию целиком. Я даже не знаю, что хуже. Первые звучат абсурднее и пахнут противнее, но с точки зрения долгосрочных последствий хуже оба. Потому что исследования говорят нам, что никаких системных причин у таких вот школьных расстрелов (шутинга) нет. Это не следствие школьной травли, не «учителя проглядели», не «в семье обижали». Это выброс, индивидуальная патология. Как внезапно налетевший ураган.
А здравый смысл подсказывает, что прикрепить ко всем по психологу – это как выдать каждому ребенку по паре костылей. Превентивно. Чтобы вот, знаете, не было этих синяков, так раздражающих родителей.
Ровно в той точке жизни, когда тебе нужны именно синяки, разбитые колени, разбитое сердце, драки, ссоры и примирения, первая невыносимая горечь и мучительная злость. И фантазии про «вот я умру» или «всех вас убью» нужны тоже, для подростков они – вариант нормы. Такое время, такой возраст, когда важно дойти до пределов, раздвинуть их, еще раздвинуть, чтобы понять, где они, пределы, находятся.
Вообще рискну сказать, что подростковость – такое время, когда как раз агрессия нужна больше всего.
Не психолог, он позже понадобится. А вот когда у тебя начинают расти усы и волосы на ногах – нужна здоровая агрессивная энергия, чтобы шевелиться, завоевывать во взрослом мире место, поступать в институты, создавать бизнесы, зарабатывать деньги. Соблазнять, экспериментировать с отношениями. Экспериментировать до бесконечности. Со всем подряд. Рисковать. Без агрессии рисковать невозможно.
Не говоря уже о том, что любой зоркий учитель, любой опытнейший психиатр может проглядеть того самого подростка, который потом возьмет ружье и пойдет расстреливать других детей.
Ну а что, он сидит в уголке и молчит. Миелофона еще не изобрели. Или даже может что-то неуклюже говорить – но очень вероятно, что его слова не отличаются от слов 99% его одноклассников. Тех, которые никогда не возьмут в руки оружия и даже собаку не пнут.
Так что фантазия о том, чтобы каждый был под нежным присмотром учителей и психологов, в ласковых тисках – это что-то, отдающее карательной психиатрией. Такой бархатной, на мягких лапках, но неотвязной.
Скажи мне, деточка, о чем ты думаешь, ну-ка скажи-скажи, нет, ты неправильно думаешь, так не думай, не будь несчастным, не будь злым, мамочку это тревожит.
Надеюсь, не только мы до этого не доживем, но и дети наши избегнут.
Очень понятно наше желание сделать мир безопасным. Чтобы все стояло на своих местах. Несчастий не случалось. Никто не умирал, не убивал и все были ласковы друг к другу. Такой мир без теней, как в детской раскраске. Особенно после трагедии хочется спрятаться в этом мире. И прямо нужно какое-то время посидеть, завернувшись в одеяло. Подышать. Поговорить с кем-нибудь, кто умеет говорить успокоительным голосом. Больше гулять. Всем телом погрузиться в природу. Семь раз повторить ребенку: «Переходи дорогу только на зеленый свет, только на зеленый, слышишь?!» и «Если слышишь, что в коридоре стреляют – падай и притворяйся мертвым». Постараться, чтобы голос при этом звучал не истерически. Чтобы, успокаивая таким образом себя, не перепугать другого. В общем, как-то выровнять тревогу до терпимой отметки.
И шагнуть обратно во взрослую жизнь, где все непредсказуемо.
Колонка написана на основе публикации на личной странице Анастасии Рубцовой в Facebook
Качество жизни
| Мнения
| WIKI — биографии персон и справки о компаниях
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Самое читаемое
На Урале построят завод по производству микропроцессоров для использования в космосе 
«Росспиртпром» стал частным. Этой приватизации ждали 20 лет 
Немецкий производитель стройматериалов Knauf отказывается от бизнеса в России 
Рядом с парком Маяковского выставлена на продажу земля под строительство высотки