МНЕНИЕ Хватит делать из банкротства похороны
Олег Худяков, управляющий партнер "Агентства правового креатива": Хотите купить бизнес в процедуре банкротства, чтобы поставив его на ноги, получать реальную отдачу в виде солидной прибыли?
Согласитесь, интересное предложение. Сменил неэффективного управленца, наладил внутрифирменные процессы, внедрил эффективные технологии и вот ты уже владелец вполне дееспособного предприятия с его «наработками», рабочими, которых не придется искать и прочими атрибутами.
Но проблема в том, что при банкротстве у нас бизнес, как правило, не продается. Активы – да. Бизнес – практически нет в силу, по крайней мере, двух причин.
Во-первых, культура у нас такая, как бы тяжело дела не шли, предприниматель сам на себя заявление о банкротстве не подаст ни за что. Это он воспринимает как конечную остановка – всё! Приплыли! Такое восприятие заставляет бизнесмена выискивать хоть малейшую возможность избежать процедуры, дабы сохранить бизнес. Следовательно, сам факт возбуждения процедуры банкротства в 90% случаев означает, что у предприятия дело «труба», и с него нечего взять кроме отживших свой век матресурсов, а восстановление его работы попросту нецелесообразно. Базовые причины доведения предприятия до такого состояния, в большинстве случаев – неэффективный менеджмент и изменения внешней среды в виде усиления конкуренции на рынке.
Вторая проблема – это отсутствие системы мониторинга предприятий, которым угрожает опасность быть досрочно похороненными в груде долгов и обязательств. Такие компании не имеют возможности самостоятельно выкарабкаться, им требуется вливание свежей крови в виде инвестиций, настройка бизнес-процессов, а иногда может помочь и просто отсрочка долговых обязательств.
Основные подходы, заложенные авторами закона о банкротстве в 1997-1998 гг, остались без существенных изменений. Уже тогда, анализируя мировую практику, разработчики признавали наиболее успешной модель, когда процедурами банкротства, как основным бизнесом, занимаются специализированные организации, имеющие крупный капитал. Это позволяет, в случае целесообразности, вложиться в предприятие, восстановить его работоспособность и уже после этого реализовать его как бизнес. Понятно, что первоначальные инвестиции в подобного рода проекты достаточно рискованны. И премия за этот риск должна быть соответствующей.
Но, с учетом ситуации в России в период разработки законодательства, такая модель была не применима, так как при существовавшей тогда «семибанкирщине», на рынке появилось бы несколько организаций, которые из санитаров бизнеса превратились бы в его пожирателей. Именно поэтому сопровождение банкротов возложили на огромную массу частных предпринимателей – арбитражных управляющих.
Тогда это было логично. Но сейчас условия изменились. И особенности законодательства о банкротстве делают его крайне малоуправляемым и неэффективным инструментом промышленной политики. Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, при предыдущей администрации области использовался точечный подход к участию власти в процессах банкротства.
Так по наиболее «горячим» промпредприятиям удавалось договориться с ИФНС о назначении лояльного арбитражного управляющего, а с помощью авторитета власти достигался компромисс между кредиторами и собственниками, подыскивались инвесторы. Этот подход для больших заводов, безусловно, верен. Но для среднего бизнеса он не применим. А ведь именно относительно небольшие предприятия создают основную массу рабочих мест.
На мой взгляд, государство должно создать такую систему, которая будет работать как элемент промполитики, а при грамотном использовании не потребует не только выделения бюджетных ресурсов, но и станет достаточно прибыльным бизнесом.
Организационно систему управления возможно создать в виде комиссии при Минпроме, куда должны входить представители ИФНС, Пенсионного фонда, Главного управления по труду и занятости населения, банков, организации залогодателя, консалтингового бизнеса. Так же необходимо обеспечить взаимодействие комиссии с органами госрегистрации и МВД. В связке все эти структуры обеспечат адекватный подход к банкротствам. И эта процедура из распродажи никому особенно не нужного имущества превратиться в реальный инструмент спасения загибающихся предприятий.
Но проблема в том, что при банкротстве у нас бизнес, как правило, не продается. Активы – да. Бизнес – практически нет в силу, по крайней мере, двух причин.
Во-первых, культура у нас такая, как бы тяжело дела не шли, предприниматель сам на себя заявление о банкротстве не подаст ни за что. Это он воспринимает как конечную остановка – всё! Приплыли! Такое восприятие заставляет бизнесмена выискивать хоть малейшую возможность избежать процедуры, дабы сохранить бизнес. Следовательно, сам факт возбуждения процедуры банкротства в 90% случаев означает, что у предприятия дело «труба», и с него нечего взять кроме отживших свой век матресурсов, а восстановление его работы попросту нецелесообразно. Базовые причины доведения предприятия до такого состояния, в большинстве случаев – неэффективный менеджмент и изменения внешней среды в виде усиления конкуренции на рынке.
Вторая проблема – это отсутствие системы мониторинга предприятий, которым угрожает опасность быть досрочно похороненными в груде долгов и обязательств. Такие компании не имеют возможности самостоятельно выкарабкаться, им требуется вливание свежей крови в виде инвестиций, настройка бизнес-процессов, а иногда может помочь и просто отсрочка долговых обязательств.
Основные подходы, заложенные авторами закона о банкротстве в 1997-1998 гг, остались без существенных изменений. Уже тогда, анализируя мировую практику, разработчики признавали наиболее успешной модель, когда процедурами банкротства, как основным бизнесом, занимаются специализированные организации, имеющие крупный капитал. Это позволяет, в случае целесообразности, вложиться в предприятие, восстановить его работоспособность и уже после этого реализовать его как бизнес. Понятно, что первоначальные инвестиции в подобного рода проекты достаточно рискованны. И премия за этот риск должна быть соответствующей.
Но, с учетом ситуации в России в период разработки законодательства, такая модель была не применима, так как при существовавшей тогда «семибанкирщине», на рынке появилось бы несколько организаций, которые из санитаров бизнеса превратились бы в его пожирателей. Именно поэтому сопровождение банкротов возложили на огромную массу частных предпринимателей – арбитражных управляющих.
Тогда это было логично. Но сейчас условия изменились. И особенности законодательства о банкротстве делают его крайне малоуправляемым и неэффективным инструментом промышленной политики. Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, при предыдущей администрации области использовался точечный подход к участию власти в процессах банкротства.
Так по наиболее «горячим» промпредприятиям удавалось договориться с ИФНС о назначении лояльного арбитражного управляющего, а с помощью авторитета власти достигался компромисс между кредиторами и собственниками, подыскивались инвесторы. Этот подход для больших заводов, безусловно, верен. Но для среднего бизнеса он не применим. А ведь именно относительно небольшие предприятия создают основную массу рабочих мест.
На мой взгляд, государство должно создать такую систему, которая будет работать как элемент промполитики, а при грамотном использовании не потребует не только выделения бюджетных ресурсов, но и станет достаточно прибыльным бизнесом.
Организационно систему управления возможно создать в виде комиссии при Минпроме, куда должны входить представители ИФНС, Пенсионного фонда, Главного управления по труду и занятости населения, банков, организации залогодателя, консалтингового бизнеса. Так же необходимо обеспечить взаимодействие комиссии с органами госрегистрации и МВД. В связке все эти структуры обеспечат адекватный подход к банкротствам. И эта процедура из распродажи никому особенно не нужного имущества превратиться в реальный инструмент спасения загибающихся предприятий.