«Многие скажут, что мы не можем повторить Mercedes, но Mercedes возник не на ровном месте. Китай до своего сегодняшнего технического уровня шел сорок лет. Мы не сможем пройти тот же путь за два года».
Промышленность Челябинской области демонстрирует рост выше средних темпов по России — 10,7%. Регион на 19 месте среди других субъектов страны по темпу роста индекса производства в первом полугодии. Однако рост промышленности мог быть и больше, если бы не недавнее повышение Центральным банком ключевой ставки, считает председатель комитета Государственной думы по защите конкуренции Валерий Гартунг. Какие глобальные процессы сейчас происходят в этом секторе экономики, почему не работают меры поддержки бизнеса и какие налоговые новации необходимы промышленникам в условиях турбулентности экономики? Об этом поговорили с депутатом Госдумы.
Валерий Карлович, по прогнозу главы Минэкономразвития России Максима Решетникова, ВВП страны в 2023 году вырастет более чем на 2%. Промышленность Челябинской области на серьезном подъеме. Как изменилась ситуация в отрасли, если сравнивать ее с началом осени 2022 года? Я имею в виду не только крупный промышленный комплекс, но и малый и средний бизнес.
— На самом деле, это не новость. Еще осенью прошлого года я говорил, что тот прогноз, который давало правительство на 2023 год, не оправдается. Никакого минуса не будет. Максимальный спад наша промышленность прошла в третьем квартале прошлого года. В первом квартале 2023-го уже был рост, во втором — серьезный рост. И сейчас статистика подтвердила, что рост ВВП страны по второму кварталу — 4,9%.
Да, конечно, сыграл свою роль эффект низкой базы, потому что второй квартал прошлого года был тяжелым, как и третий, а в четвертом квартале ситуация начала выправляться. Поэтому здесь будет, наоборот, эффект высокой базы. И даже если получится 2% роста, то это тоже серьезно. Но важнее здесь не проценты роста ВВП, а то, что основной прирост у нас приходится на обрабатывающие производства, отрасли, создающие максимальную добавленную стоимость.
Впервые за последние 15 лет у нас будет рост, основанный на отраслях с высокой добавленной стоимостью
Понятно, что дальнейший рост этих отраслей будет зависеть от действия ограничений. Одно из них — ключевая ставка. Решение ЦБ поднять ключевую ставку сильно ударило по промышленности, и рост затормозился. Если бы ЦБ этого не сделал, рост мог составить более двух процентов, а в третьем и четвертом кварталах был бы сопоставим со вторым. По итогам года экономика выросла бы на 3%. При этом в ключевых отраслях, например в машиностроении, — и до 10–15%.
Это рост на уровне Китая. И мы знаем, к чему это привело в Китае, как изменилась их экономика за последние 35–40 лет. Страна стала индустриальной державой. Сейчас машины и оборудование, которые Россия завозит из Китая, по уровню на голову выше, чем те, которые были 10 лет назад.
В целом перспективы у нашей экономики хорошие, и, если правительством будут предприняты правильные шаги, мы увидим рост. Но для этого нужно, чтобы существующие программы по импортозамещению от Фонда развития промышленности, от Кластерной инвестиционной платформы, а также программа «Промышленная ипотека» работали эффективно.
Доступ к этим мерам поддержки не должен быть формализованным. Например, заводу нужно построить дополнительный цех. Для того чтобы получить промышленную ипотеку, нужно предоставить уже готовый проект и получить разрешение на строительство, то есть фактически пройти всю процедуру сразу, и только после этого предприятие сможет получить деньги. Но пока завод собирает документы, цех, скорее всего, будет построен. Получается, банк выделит средства, когда объект уже готов, и это будут деньги на то, что ты уже построил за свой счет. В таком случае могут последовать обвинения в нецелевом использовании средств со всеми вытекающими последствиями. Судите сами — много ли желающих найдется получить такого рода поддержку?
Получается, с одной стороны действуют меры поддержки, а с другой — ее условия таковы, что воспользоваться этими мерами фактически невозможно
Конечно, хорошо, что этот инструмент есть. Возможно, года через два кто-то сможет что-то получить, но, как говорится, дорога ложка к обеду. Стране продукция нужна сейчас, а не когда-нибудь потом.
Повышение ключевой ставки негативно сказалось на промышленности. Можно ли было избежать такой меры, но при этом сдержать падение рубля?
— Конечно, и очень просто. Причина падения рубля — это дисбаланс между экспортной выручкой и платежами за импорт. Можно было ввести ограничения на движение капитала и вернуться к обязательной продаже выручки. Именно это и сделал ЦБ год назад, когда взлетела ставка и были введены валютные ограничения. Я тогда говорил, что именно валютные ограничения сработали, а ставка только ударила по росту экономики. Год назад ЦБ уже наступал на грабли повышения ставки. Сейчас повторяется то же самое. Если вот таких косяков у нас не будет, то темпы роста 4,9% мы в состоянии поддерживать.
Как выяснилось на нынешнем ИННОПРОМЕ, многие предприятия выпускали импортозамещающую продукцию и до введения санкций. Просто раньше она не была востребована в силу предпочтения, которое отдавалось иностранным брендам. И даже сейчас у предприятий есть проблемы с продвижением своей продукции на отечественном рынке. Например, одна из южноуральских компаний производит высокопрочную портовую упаковочную ленту, которую раньше экспортировала в страны ЕС. Сейчас предприятие может полностью обеспечить потребности страны в этой ленте, но мы продолжаем закупать ее за рубежом. Получить субсидию для расширения производства не удается. У промышленников нет понимания, как распределяется помощь, какие критерии для получения субсидии?
— Да, так и есть. Очень много было разработок, я знаю многих производителей, которые приходили на промпредприятия с разными идеями, показывали промышленные образцы. Но основным потребителем у нас были в основном добывающие отрасли. Для них столько всего наделали, а они просили немецкое качество по китайским ценам. Предпочитали покупать импортное оборудование, а не российское за те же деньги.
Сейчас, когда больше нет этих возможностей, сразу появился спрос, и разработки наших промышленников стали востребованы. Получается, что нам впору благодарить западные страны за санкции. Они заставили российских потребителей выбирать отечественного производителя. И это дало серьезнейший толчок к развитию нашей страны.
Многие скажут, что мы не можем повторить Mercedes. Да, пока не можем. Но Mercedes возник не на ровном месте: компания развивалась много лет. Китай до своего сегодняшнего технического уровня шел сорок лет. Мы же не можем за два года преодолеть этот путь, а за 15 лет сможем.
Сейчас выскажу крамольную мысль: нужно, чтобы условия, в которых мы сейчас находимся, сохранились. Потому что как еще заставить экономический блок правительства и крупнейшие госкомпании поддерживать российского производителя не на словах, а на деле?
Какие налоговые и законодательные меры необходимы и принимаются в условиях турбулентности экономики?
— Во-первых, не нужно делать резких движений, таких как повышение учетной ставки. Во-вторых, необходимо убрать ограничения для получения мер поддержки, о которых я сказал. И в-третьих, надо разобраться, почему российский металл, который продается за рубеж, в итоге выходит дешевле, чем проданный внутри страны.
Надо переносить налоговую нагрузку на сырьевые отрасли через экспортные пошлины. То есть, если ты вывозишь сырье за рубеж, то платишь высокие налоги, а если перерабатываешь его внутри страны, то налогов платишь меньше. Именно так это делает Китай. В 1983 году они запустили эту программу. 40 лет у них действует правило дифференцированного возврата НДС экспортерам сырья. Вместо того чтобы прямо сейчас с добытого сырья брать НДПИ, лучше подождать немного. Пусть они вывезут это сырье за рубеж. Оттуда возьмете при помощи пошлин. А здесь, в России, берите налог после того, как сырье переработают. Денег в итоге бюджет соберет в несколько раз больше.
Например, тонна металла стоит 800 евро, но цена машины и оборудования, произведенных из нее, будет уже 8–80 тысяч евро. Стоимость вырастет в 10–100 раз. Соответственно, вырастут и налоговые сборы. То есть ставку налога можно было бы даже снизить, а денег при этом собрать больше.
Еще одна налоговая новация — снижение оборотных налогов и налогов на прибыль, чтобы перенести их в налоги на потребление. Ставка налога на прибыль в 20% очень высокая. Ее следовало бы снизить до 15%, а вот подоходный налог можно было бы поднять. То есть при выплате дивидендов ты платишь не 15%, а 20%. Получается, деньги можно собрать те же, но создать условия для инвестирования. То есть, если ты получил прибыль, но не выплатил ее в виде дивидендов, а направил на развитие, то повышенную ставку НДФЛ не платишь. Тогда и денег на развитие останется больше.
Как повлияет на деятельность крупных компаний закон прошлых лет о налоге на сверхприбыль? Налог пока разовый: компании должны оплатить его до 28 января 2024 года. Но, возможно, дополнительные деньги от бизнеса государству могут понадобиться снова?
— На заседании в Госдуме я выступил против этого налога и тогда объяснил почему. Во-первых, весь нефтегазовый сектор, в котором на самом деле есть сверхприбыль, от этого налога освобожден. Это несправедливо. Во-вторых, налоги у нас очень высокие. И добавлять к ним еще один нельзя. Нам говорят, что он разовый, но нет гарантий того, что в будущем его не захотят собрать снова. Такие решения подрывают доверие к государству.
И в-третьих, этот налог не будет распространяться на иностранных инвесторов, которые подписали соглашение о защите инвестиций. Это, опять же, несправедливо по отношению к российскому бизнесу. Мы хотим, чтобы наш бизнес оставался в России. Но при этом делаем всё, чтобы он был в самом уязвимом положении. Этот принцип надо менять.