«Выберем хоть черта лысого с кошмарным антирейтингом — так уже не будет», — Никита Исаев

На прошлой неделе в Челябинск приезжал директор Института актуальной экономики, кандидат юридических наук Никита Исаев. Известный политолог провел круглый стол с представителями общественности, где, в частности, обсудил экологические проблемы региона. В интервью DK.RU он рассказал о своем видении политической ситуации в области и подоплеке акций протеста.

Никита, стоило вам анонсировать поездку в Челябинск, как местные политологи стали гадать, связано ли это с грядущими губернаторскими выборами. Как обстоят дела на самом деле?

— Интересно, что в первый раз я оказался в Челябинске году  в 2002. Снял номер в гостинице напротив железнодорожного вокзала, по тем временам он стоил что-то около 170 рублей, то есть примерно семь долларов. Столько всего за эти шестнадцать лет изменилось. Но не пейзаж за окном (смеется).

Сразу оговорюсь, что приезд в Челябинск — это мое решение, никем не навязанное. Как мне кажется, сегодня регион находится в достаточно интересном статусе с точки зрения политической конструкции, особенно с учетом входа страны в серьезную турбулентную ситуацию, которая будет реализовываться уже в следующем году. И нынешний год, и весь кризисный период протестной активности, способной влиять на политический процесс, не было. Санкционный режим, который накладывается на Россию, серьезно осушает кормовую базу режима, способную удерживать финансовую стабильность. Власть сейчас живет по принципу «народ все равно не выйдет». И до определенного момента это было правдой. Но в следующем году ситуация изменится. Можно находить логические объяснения, проводить различные исторические параллели, но это уже свершившийся факт. Социальное напряжение обострится, и мне хотелось бы, чтобы это прошло максимально безболезненно. Потому что народ у нас лихой, может потребовать крови.

Что вдруг?

— А вы вспомните, как сто лет назад Гражданская война началась. Не потому, что элиты что-то не поделили, а просто народ поднял на вилы помещиков и начал жечь усадьбы. Это вам не декабристы в белых воротничках. Вот что страшно. Допустить взрыва недовольства нельзя. А то, что происходит сейчас: полнейшая оторванность власти предержащих от народа, концентрация на, условно говоря, золотых унитазах – это исключительно раздражает людей, особенно с учетом невыполнения предвыборных обещаний. Пока немногие это, к сожалению, улавливают. Есть такой фильм с Николь Кидман в главной роли – «Другие», лет десять назад снят. Идея такая: героиня вместе с детьми переезжает в старый заброшенный дом, и там появляются призраки умерших людей, которые весь фильм наводят жути. Героиня шарахается по углам, мечтает уже свалить из проклятого дома, а в конечном итоге выясняется, что все на самом деле наоборот: призраки, которые их пугали – реальные люди, которые живут в этом доме. А Николь Кидман с детьми уже умерла. И в этом суть искажения реальности Зазеркалья, в котором мы все живем.

Хорошо, давайте вернемся к Челябинску. Каким вам видится расклад сил в предвыборный год?

— Абсолютно пустое, выжженное политическое поле. Отсутствует не только оппозиционная история, но и общественная дискуссия, способная влиять на власть. При этом в регионе сосредоточены магистральные федеральные проблемы, прежде всего — экология. Челябинск — в принципе уже столица экологического бедствия. В Сочи я постоянно вижу такси с челябинскими номерами, и на мой вопрос о том, каким ветром их занесло так далеко, водители отвечают: там невозможно жить, нечем дышать. По данным социологических опросов, подавляющее большинство челябинцев ставят именно экологическую проблему на первое место, это в глазах населения серьезно перевешивает и повышение пенсионного возраста, и тарифы ЖКХ, и рост стоимости бензина, и цены на продукты, и алкоголизм, и отток населения. Вместе с тем, Челябинская область – в числе немногих регионов, где еще осталась хоть какая-то промышленность, хоть и технически отсталое наследие советской индустриализации. И здесь — корень экологических проблем.

С учетом того, что рейтинг доверия к губернатору, насколько мне известно, колеблется от 5 до 15% — это позволяет мне начать на этой площадке активную общественно-политическую деятельность.

С какой целью?

— Тактической задачей является формирование при моем посредничестве некой дискуссии между отторженными элитами и общественностью, экспертным сообществом, населением и властью.  И провести это по некоему гамбургскому счету, достаточно открыто. Я знаю, что такое экспертные группы под патронажем «Единой России» или Общественной палаты, или уполномоченного над уполномоченными. Нет, постараться поднять эмоциональный фон проблем здесь, чтобы срезонировало. Запустить некую альтернативную реальность. Потому что та реальность, в которой сегодня живет Россия и власть – четыре политические партии со связующим звеном-президентом, наместниками-губернаторами, дискредитацией и выборов, и уличного протеста — рано или поздно разрушится. Ее по факту уже нет, но она еще присутствует в качестве законодательного решения. Людям говорят: не согласны с чем-то? Вон, идите и голосуйте за КПРФ. Хотя очевидно, что это лишь один из филиалов все той же партии власти. И так во всем. Вы, конечно, выходите на улицу, но если протест будет большой, на сцену тут же выйдет «Единая Россия», будет петь песни и плясать вместе с народом – как это было в том же Волоколамске. А если этот сценарий не прокатит, есть Росгвардия. Это некий спектакль. Но система жизнеспособна, когда нефть – 147 долларов за баррель, когда добрые отношения с Западом, когда есть возможность там перекредитоваться. А сегодня мы в изоляции. Выживать самостоятельно с учетом прежних аппетитов невозможно. И вот я эту реальность перезагружаю – поступательно, через региональные кейсы. Действую достаточно аккуратно и сразу предупреждаю, что не претендую на то, чтобы стать губернатором. Это бессмысленно.

А на что претендуете?

— Считаю, что Дубровский как губернатор дискредитирован. Задачи, которые перед ним стояли – и в первую очередь, экологические проблемы, не реализованы. Здесь надо понимать, что, говоря Дубровский, я имею в виду не конкретного человека, а так называемого коллективного Дубровского — группу влияния, которые заинтересованы в сохранении статуса-кво. Но отсиживаться в кабинетах и рапортовать, на манер министра экологии Сергея Лихачева, что через неделю очередная острая экологическая проблема будет полностью решена, причем абсолютно безапелляционно – а потом на голубом глазу переносить срок еще на неделю, и еще – так уже не получится. Как и пытаться договориться в Москве о продлении полномочий после приморского кейса. Историй «выберем любого, хоть черта лысого, с кошмарным антирейтингом, лишь потому, что Путин подписал указ» — уже не будет, это очевидно.

Принимая это как данность, надо смотреть вперед и понимать, каким должен быть новый губернатор – опять же не конкретный человек, а некое коллективное лицо. Как выстроить общественную дискуссию, сдержки и противовесы, чтобы заставить его решать наболевшие проблемы. Для предприятий, которые должны раскошелиться и профинансировать те же экологические мероприятия, это небольшие деньги с учетом сверхприбылей, которые они получают от экспорта продукции. Но они обладают лоббистским ресурсом, который позволяет через медиа, нужных людей в Москве, покупку лидеров общественного мнения, партий, губернаторов, проводить свою политику с наименьшими издержками. Их не интересует экологическая обстановка в регионе, потому что они тут не живут.

Был бы «варяг», на ваш взгляд, благом для региона в сложившейся ситуации?

— Предполагаю, что Челябинск скажет: мы хотим своего, не надо нам никого присылать. Хотя по большому счету Дубровский – лишь условно «свой». Конечно, у местного кандидата есть свои плюсы – не нужно вкатываться в вопросы, выстраивать политический баланс: ну, разберется он с обидчиками из песочницы и успокоится. Избраться будет проще, однозначно. А сегодня этот фактор имеет значение. Если раньше какой-нибудь Цыденов, который идет в Бурятию и набирает за полгода своего присутствия в регионе 87% на выборах, то сейчас челябинцы посмотрят на приморцев, хабаровчан, жителей Хакассии и Владимирской области и скажут: а мы чем хуже?

Насколько вероятно, что губернаторские выборы будут заменены на прямое назначение?

— Конечно, это возможно. Но это стало бы агонией. Выборы нужны для легитимизации власти. Выбор до настоящего времени был мнимым, ни о какой конкуренции речи, разумеется, не шло. Поэтому я, к примеру, в выборах не участвую, в отличие от Максима Шевченко и Алексея Навального. Но отмена выборов формирует уже не авторитарную модель, которую мы имеем сейчас, а модель единоличного правления, где всю ответственность берет на себя президент. Выборы пока позволяют распределить эту ответственность. И чтобы общество понимало, что президент Путин запускает ракеты и вообще молодец. Ему и так уже многое аукнулось: пенсионная реформа напрямую ассоциируется именно с ним, народ не поверил, что за этим стоит Медведев и уж тем более местные законодательные собрания, которые провели закрытые заседания и выступили «за». Отвечать еще и за то, что происходит на местах — это уже перебор. Так что в нынешней политической конфигурации опасности отмены губернаторских выборов нет. Существующие четыре партии успешно исполняют роль неких симукляров: коммунисты бьют себя кулаком в грудь, рвут рубаху, объявляют голодовку, выводить людей на улицы, заявляя о том, что они-то и есть оппозиция, и сейчас буквально сметут антинародную власть. И кто-то даже в это верит. У нас народ в принципе легковерный. На самом деле это чушь собачья. Если посмотреть, как коммунисты слили губернаторские кампании по стране…

На ваш взгляд, сегодня у коммунистов есть хоть малейший шанс перехватить политическую инициативу?

— Нет, власть не отдаст несогласованные регионы. В Приморье «не те» результаты выборов попросту отменили. Я встречался три дня назад с Зюгановым, знаю, что там происходит. В свое время мы договаривались, что я пойду вторым лицом в кампании Грудинина, и он изначально был двумя руками «за», я должен был возглавить коалицию «некоммунисты за Грудинина», стать автором экономической платформы, войти в высший совет партии. Но Зюганов больше чем месяц не выполнял свои обязательства, после чего мне пришлось отказаться от статуса доверенного лица. Я понимал, что в случае, если я войду в эту конструкцию, и без того достаточно высокий уровень протеста, который перекладывался на Грудинина, да еще и с сумасшедшим Исаевым, который начнет по стране агитировать за колхоз, удержать будет сложно. И бегать в Кремль и докладывать: я не контролирую ситуацию, снимайте его сами – Зюганову явно не хотелось, проще сразу слить. Так что коммунисты – это уже все. А уж тем более «Справедливая Россия». Или ЛДПР – просто коммерческая структура.      

По шапке не прилетает от партийного начальства за вольные высказывания?

— Я не состою ни в какой партии. Вместе с тем, я значимая фигура в политической конфигурации — хотя бы потому, что мне позволено присутствовать в федеральном телеэфире. Не прилетает, потому что моя стратегия предполагает, скажем так, сигналы, что где-то я перехожу за красную линию. И я это делаю сознательно – чтобы были только сигналы, а не по шапке. Прыгать ногами вперед на власть – бессмысленно, просто ноги отобьешь, и все.

Что за сигналы?

— Звучит это примерно так: вот этот регион не стоит трогать. А вот здесь можно было бы развить некую активную деятельность, но в определенных границах. В Москве люди изощренные, на полутонах дают понять, что можно, а что нельзя. Челябинск анонсировался мной в течение недели до приезда, причем я сознательно подавал информацию в категоричном ключе. Так что все были в курсе. Мог бы быть звонок. А тут — тишина. Я вижу — назовем это политической чуйкой — что высока вероятность того, что Дубровский не будет избран на новый срок. Но мало кто здесь, в области, способен открыто это сказать. А раз так, это скажу я. И если коллективный Дубровский видит в этом «заказ», это их проблемы. Можно, конечно, звонить в Москву и спрашивать: вы прислали? Никто же прямо не скажет: да, ты уходишь. Скорее всего, ответ будет такой: есть общественная дискуссия, ты губернатор, разруливай.

«День выборов» какой-то, извините. Судьба Немцова вас не страшит?

Нет. У него неверная стратегия была. Он открыто подставился. Вот и все.

А что насчет Навального?

— Это абсолютно придуманная история. И я бы даже не сказал, что сделано это искусно. Канализация протеста туда, откуда точно не прилетит. Навальный по стране имеет уровень доверия в группе от 15 до 23 лет всего 15%, и этот показатель снижается, потому что в историях про лайки-репосты он не впрягается за своих. В остальных возрастных группах это вообще 0,1-0,2%. Это не репрезентативная фигура для общества. Власть все пытается его накачать, дать рейтинг, создать образ эдакого борца с режимом. Он сушил явку на последних президентских выборах, не пускал креативный класс, но как фактор он закончился. Если на пике его ролики собирали по 25 млн просмотров, то сейчас – полтора-два. Да любой популярный бьюти-блогер далеко впереди.

В чем отличие майских митингов от сентябрьских? Ведь в мае еще не было особенных протестных настроений — ну, назначили Медведева главой кабмина, и что? Предсказуемо. А народ вышел по всей стране. Думаю, это было санкционировано. Во-первых, власти нужно было измерить потенциальный накал протестного настроения. Пересчитать всех новых бузотеров, внести в списки. Дать людям выпустить определенный пар. И главное, оценить, как работает правоохранительная машина: полиция, Росгвардия и ребята с нагнайками. Так что дали по-честному всю эту историю прогнать и пошли летом работать с реальным протестом, потому что знали, что залезут в карман к простым людям. Квинтэссенцией и стали сентябрьские акции, которые уже упаковали в лучшем виде, прекрасно зная, в каких точках может возникнуть напряжение. Вот и вся логика протеста.