«У людей возникла некоторая "заряженность"», — вице-президент РМК о Томинском ГОКе

О технических особенностях, и в том числе — о водоснабжении производства на Томинском ГОКе, а также о том, что останется на месте выработанных карьеров и Коркинского разреза через двадцать лет, в  интервью DK.RU рассказала вице-президент по экологической и промышленной безопасности «Русской медной компании» Наталия Гончар.

На какой стадии находится строительство Томинского ГОКа, когда планируется полномасштабный запуск?

— Идет активная стадия строительства. Карьеры — и Томинский, и Калиновский — находятся в разработке, на сегодняшний день их глубина достигает уже сорока метров. На промплощадке идет строительство обогатительной фабрики: возведено здание главного корпуса, где будет располагаться отделение измельчения, флотации. Полным ходом идет монтаж оборудования. Практически полностью готовы общежитие, административный и лабораторный корпуса. Так что ориентируемся на запуск производства в конце года.

Сколько составили инвестиции в проект?

— Бюджет проекта — около 80 млрд руб.

Насколько мне известно, после проведения экологического аудита проект претерпел значительные изменения?

— Да, изначально предполагалось, что пустая порода, образующаяся после извлечения полезного компонента, будет направляться в хвостохранилище, которое должно было располагаться здесь же, неподалеку от обогатительной фабрики. Проект прошел госэкпертизу, но в следующем, 2016-м, году, поскольку у населения возник ряд вопросов в отношении его экологической безопасности, по поручению губернатора области был проведен независимый экологический аудит. Его проводили ученые Уральского государственного горного университета. И в заключении, которое выдали профильные специалисты горнодобывающей отрасли, содержалась рекомендация вместо хвостохранилища рассмотреть возможность рекультивации Коркинского угольного разреза. Он располагается в непосредственной близости от предприятия, всего около 13 км. К тому времени основная стадия его разработки  уже была завершена, и то и дело возникали эндогенные пожары. Загрязняющие вещества с ветром разносились вплоть до Челябинска. Кроме того, возникла проблема с устойчивостью бортов. Наверное, помните ситуацию с переселением жителей поселка Роза? Таким образом, Коркинский разрез становился серьезной экологической проблемой для Челябинской области. Угольное месторождение, которое разрабатывалось с 1934 года, уникально тем, что разрез глубокий, порядка пятисот метров — самый глубокий в Евразии. Это довольно нетипично для угольных разрезов, которые, как правило, неглубокие и вытянутые, что позволяет отрабатывать поле за полем и сразу же производить рекультивацию.

Надо сказать, на первых порах в компании к этой рекомендации отнеслись достаточно настороженно. Обратились к специалистам Санкт-Петербургского горного университета, чтобы получить экспертную оценку: насколько технически осуществимо использовать  хвосты для закладки разреза и насколько это безопасно для окружающей среды? Провели исследования и убедились, что это действительно наиболее оптимальный вариант. Таким образом, хвостохранилище из проекта Томинского ГОКа было исключено. Вместо этого появился цех производства закладочного материала, где хвосты сгущаются за счет добавления флокулянта, а затем закладочный материал по пульпопроводу направляется в Коркинский разрез.

Какие технологические процессы будут применяться на предприятии при обогащении медных руд?

— Если в двух словах обрисовать производственный процесс, то выглядит это так. В карьерах добывается руда: пустая порода сразу направляется в отвалы, которые в дальнейшем рекультивируются, а руда поступает на обогатительную фабрику. Там ее сначала измельчают в дробилках и мельницах, а затем, добавляя реагенты, разделяют на пустую породу и частички меди. Полезная часть идет на пресс-фильтры, где отжимается лишняя вода, возвращается в оборот, а готовая продукция — медный концентрат — отправляется на дальнейшую переработку на другие предприятия. Пустая порода вместе с водой направляется на сгущение. Суспензию, содержащую мелкие частицы, нельзя сразу направить по пульпопроводу, ведь требуется не только потушить пожары, но и обеспечить устойчивость бортов разреза. Разумеется, сразу возник вопрос: до какой степени допустимо сгустить хвосты, чтобы можно было протолкнуть раствор по трубе протяженностью в тринадцать километров? Провели лабораторные исследования — выяснилось, что твердого вещества должно быть не более 54%. Это и будет происходить в сгустителях — это две емкости диаметром восемьдесят восемь метров.

Что представляет собой пульпопровод? Он проложен под землей?

 — Это стальные трубы диаметром 720 мм, с толщиной стенок 12 мм. Трасса проложена с учетом рельефа местности, частично под землей. Есть участки, где пульпа проталкивается самотеком, в некоторых местах установлены насосные станции.

А если авария на пульпопроводе?

— В случае аварийной ситуации пульпа не разольется, а самотеком соберется в специализированных аварийных емкостях. Запроектированы две таких емкости — около железнодорожных путей Челябинск-Троицк и около автомобильной дороги Челябинск-Троицк. Емкости рассчитаны с двойным запасом. Отмечу, что мы сами заинтересованы в том, чтобы обеспечить безаварийную бесперебойную работу пульпопровода, иначе фабрика остановится.

То есть по консистенции пульпа напоминает строительный раствор? И со временем так же затвердевает?

— Да, закладочный материал имеет свойство постепенно уплотняться. К слову, укладываться хвосты в разрезе будут не равномерно, что поначалу представлялось наиболее очевидным вариантом, а по специальной методике, в соответствии с рекомендациями специализированного научно-исследовательского института по вопросам геомеханики и маркшейдерского дела — ВНИМИ, начиная с восточного борта, который особенно сильно подвержен риску обрушения.

Как скоро разрез заполнится хвостами?

— Заполнение Коркинского разреза рассчитано на весь период работы Томинского ГОКа. Проект предполагает, в первую очередь, локализацию зон самонагревания — и это то, что мы делаем уже сейчас. И думаю, жители Коркино уже почувствовали, что основные очаги, которые выделяли загрязняющие вещества, потушены. Это же серьезнейшая проблема — эндогенный пожар может возникнуть где угодно, это движущаяся зона. А второй этап — это запечатывание горящих пластов и укрепление бортов разреза.

А что будет после 2042 года?

— После завершения процесса заполнения разреза будет проведена его рекультивация. Недостаточно же просто заполнить угольный разрез, необходимо создать водоем, который может быть использован жителями окрестных поселков для рекреации. А значит, требуется привести в порядок верхние горизонты — сделать борта более пологими, чтобы берега были ровными, создать пляжную зону, высадить деревья и кустарники. Все эти мероприятия уже сейчас предусмотрены в проекте рекультивации разреза. И по Томинскому ГОКу то же самое — оба карьера, где будет добываться руда, впоследствии будут рекультивированы, как и отвалы горной породы, которые будут сглажены, приближены к естественному рельефу местности. Причем мы не будем ждать завершения выработки — сразу же будем выполаживать отсыпанные ярусы, покрывать плодородным слоем и высаживать траву, чтобы ветер не разносил пыль.

Вы отметили, что производство медного концентрата — это «влажный процесс». То есть воды понадобится много? Из какого источника она будет забираться?

— В первой конфигурации проекта Томинского ГОКа предусматривалось, что пустая порода будет поступать в хвостохранилище, где вода будет отстаиваться и вновь использоваться в обороте. Даже при таком технологическом процессе постоянно требовалась свежая подпитка, пусть и небольшая. Планировалось, что вода, необходимая для технологических процессов, будет поступать из озера Синеглазово и реки Чумляк. Проект прошел экспертизу.

Но после рассмотрения рекомендации экологического аудита по рекультивации Коркинского угольного разреза стало очевидно, что воды потребуется гораздо больше. Специалисты подсчитали, что на подпитку понадобится 24,6 млн кубометров воды в год. Мы обратились в Нижне-Обское бассейновое водное управление, которое отвечает за распределение водных ресурсов в регионе. Мы не берем воду из того источника, который находится ближе всего к предприятию. Есть схема комплексного использования водных объектов: расходы воды в каждой реке, кто берет и кто сбрасывает, и специалисты на основании этих данных сводят расчеты. Томинскому ГОКу выделили участок реки Миасс в районе поселка Бутаки. Но, повторюсь, 24,6 млн кубометров воды необходимы при полной производительности, а в первый год, пока будут идти пусконаладочные работы, понадобится всего 10 млн кубометров. Специалисты предупредили, что в засушливые годы нас могут ограничить в объеме потребляемой воды, потому что необходимо поддерживать определенный уровень ниже по течению, в том числе в Шершневском водохранилище. Надзорные органы всегда строго за этим следят. И чтобы не ставить производство в зависимость от капризов погоды, мы приняли решение вложиться в строительство канала, который в народе называют Долгобродским.

Это проект РМК?

— Нет, проект канала был разработан Федеральным государственным учреждением по эксплуатации водохранилищ в рамках федеральной программы, его цель — создание  альтернативного источника водоснабжения для Челябинска. Прокладка канала позволит перебрасывать часть стока реки Уфы в Миасс: порядка 130 млн кубометров в год. Это как раз примерно тот объем, который город ежегодно забирает. Но финансирование проекта идет с некоторым растяжением по срокам — до конца 2020 года. Мы решили свести риски недостаточного обеспечения производства водными ресурсами к нулю, поэтому участвуем в финансировании строительства, хотя из общего объема поступающей воды мы будем брать всего одну пятую. Сегодня уже построено более 50% канала, надеемся, что тракт водоподачи будет успешно сдан в первом квартале 2020 года.

Опасения экоактивистов, что Миасс обмелеет, беспочвенны?

— Да, у города мы воду точно не заберем.

Есть ли риск, что хвосты могут просочиться в подземные воды?

— На Томинском ГОКе принята стратегия нулевого сброса. И дренажные, и хозбытовые воды будут собираться, очищаться и использоваться на обогатительной фабрике. Мы заинтересованы в том, чтобы максимально воду сохранить и повторно использовать, снизив таким образом подпитку из Миасса. Риска загрязнения подземных вод хвостами нет. Они используются для ликвидации Коркинского разреза. В Коркинском разрезе контакт с подземными водами также исключен — вода, образующаяся после слеживания закладочного материала, будет накапливаться в чаше, дно и стенки которой будут постепенно подниматься.

В хвостах содержатся вредные вещества, которые, растворяясь в воде, могут представлять угрозу для здоровья человека? Условно говоря, насколько безопасно будет купаться в водоеме после завершения рекультивации разреза?

— Руда, которая добывается на месторождении, с достаточно низким содержанием меди — 0,4% всего. За исключением нее пустая порода представляет собой то, что сейчас уже содержится в руде. Конечно, сейчас пустая порода включает в себя практически всю таблицу Менделеева. Это металлы и элементы, которые уже содержатся в земной коре. И важно не то, какой перечень химических веществ, а в каком количестве они содержатся. Мы из руды забираем только медь, добавляя известь и поверхностные активные вещества, которые практически полностью уходят с медным концентратом.

Более того, грунтовые воды, которые на угольных разрезах имеют подкисленную реакцию, при взаимодействии с осветленной водой будут взаимно нейтрализовать друг друга. Именно поэтому создание водных объектов на месте бывших разработок — наиболее частый вариант при рекультивации угольных разрезов во всем мире. Например, в Германии их точно так же заполняют пустой породой и затапливают, создавая зоны рекреации, где люди занимаются водными видами спорта.

Челябинск время от времени потряхивает — якобы взрывают боеприпасы на полигонах под Чебаркулем. Высказываются опасения, подземные толчки от взрывов в карьерах, расположенных в непосредственной близости от города, будут еще более ощутимыми?

— Разработка любых рудных месторождений связана с буро-взрывными работами. Но технологии, которые есть сегодня, значительно отличаются от тех, что были еще несколько лет назад: появилась инновационная технология коротко-замедленного взрывания. Принцип предельно прост: подготавливается блок, состоящий из сетки скважин. В каждую заливается взрывчатое вещество, а поверх — гидрозабойка, чтобы уменьшить облако пыли. Скважины взрываются не одновременно, а последовательно, с задержкой в несколько миллисекунд. Это делается для того, чтобы ударные волны погасили друг друга, что позволяет направить силу взрывной волны именно в горную массу, и погасить ее в диаметре пятисот метров. К слову, производственная площадка расположена совсем недалеко от карьеров, где ведется разработка горной руды — неужели мы бы пошли на это, если бы все непрерывно тряслось, дрожало и вывело из строя дорогостоящее оборудование?

Мой совет тем, кто не верит, что эти работы можно проводить безопасно, прост: приходите на Михеевский ГОК, посмотрите, как это выглядит в реальности. Мы же постоянно проводим экскурсии. ГОК — серьезная промплощадка, но там проведено благоустройство, цветы высажены, деревья растут. Спросите у жителей Варны и Карталов — есть ли у них претензии к соседству с ГОКом. Вряд ли найдутся такие.

Сейчас в Челябинске предпринимаются шаги к тому, чтобы создать комплексную систему экомониторинга. Готов ли ГОК к тому, что данные о выбросах будут общедоступны в режиме онлайн?

— Мы всецело поддерживаем инициативу по вступлению Челябинска в эксперимент по квотированию выбросов. Прежде всего, необходимо разобраться в ситуации, которая сложилась на сегодняшний день: провести сводные расчеты и определить все источники вредных выбросов на территории города, включая общественный и личный транспорт. К слову, доля выхлопных газов транспортных средств может достигать 40-50% — и они приносят здоровью не меньший вред, чем высокие выбросы промпредприятий. После выявления основных загрязняющих веществ будут распределены квоты по выбросам, каждое предприятие будет обязано разработать план мероприятий по их снижению — и общими усилиями дело сдвинется с мертвой точки.

При этом хочу подчеркнуть, что промышленных труб, которые челябинцы привыкли видеть на металлургических предприятиях, на Томинском ГОКе не будет, поскольку здесь нет процесса плавки. А в дробильном отделении будут установлены фильтры, которые будут улавливать пыль. Томинский ГОК не усугубит экологическую ситуацию в Челябинске.

В одном из первых интервью Алексей Текслер, отвечая на вопрос об отношении к строительству ГОКа, отметил, что «периметры, бесконечные заборы и зоны отчуждения только устрашают и злят людей». Планирует ли компания проводить политику большей информационной открытости?

— Да, поначалу у людей было много страхов, возникло множество мифов. А любая негативная эмоция, как известно, приживается гораздо легче и быстрее, чем позитивная. Особенно, если это связано с риском для здоровья, люди реагируют болезненно. Наше молчание было вынужденным — мы же не могли выйти к людям с не проработанным досконально техническим решением. Потребовалось время на подготовку проекта. Это естественно, что у людей возникла некоторая «заряженность». Сейчас, когда мы провели уже целый ряд общественных слушаний, в том числе и три открытых заседания Общественной палаты, где разъясняли, показывали, приглашали сторонних экспертов, мы видим, что накал снижается. Люди слышат и воспринимают информацию. Конечно, нельзя пока сказать, что удалось полностью снять обеспокоенность.  Но я  на самом деле не знаю ни одного другого промышленного проекта в Челябинской области, кто вот так открыто проходил бы все этапы общественных обсуждений, так подробно рассказывал о том, каким проект будет.