«Трагедия в Кемерово — симптом опасной болезни» — Алексей Ширинкин, политолог
«Бизнес-логика диктует простейшие правила: админресурс — распил — откат. Альтруисты и романтики не выживают. А общественное благо, безопасность — да кого это заботит? Общество? А где оно, общество?»
Алексей Ширинкин, политолог:
— Кемеровская трагедия стала очередной иллюстрацией известного стереотипа о русском человеке, как сиюминутном, живущим одним днем. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Разве тайной было то, что большинство общественных и коммерческих построек возводилось в России с нарушением тех или иных норм? Да и кто, положа руку на сердце, поверит в то, что ситуация изменится после кошмара «Зимней вишни»?
Одно из проклятий страны со слабыми институтами — деньги приходится делать быстро, пока не изменилась политическая ситуация и «усё, нажитое непосильным трудом» не отобрали новые комиссары в пыльных шлемах.
Бизнес-логика существования в такой среде диктует простейшие правила: админресурс — распил — откат. Альтруисты и романтики не выживают. А общественное благо, безопасность людей — да кого это заботит? Общество? А где оно, общество-то?
Многие социологи отмечали парадокс, сколь много любви и тщания советские люди вкладывали в собственные квартиры и «фазенды», и насколько мало они при этом интересовались состоянием подъездов и дворов своих многоэтажек.
Все объясняется, между тем, банально: квартира, равно как и дача, сад, огород, — это нечто безусловно свое, а вот территорию, начинающуюся за порогом квартиры, обыватель воспринимает примерно, как постапокалиптическую ядерную пустошь, населенную мутантами-людоедами.
Нечто, на что обыватель не имеет ни возможности, ни желания как-то влиять. Загаженный подъезд — это не случайность, это иллюстрация и глубокий символ русской общественной жизни. К сожалению, в современной России практически отсутствует самый фундамент обустройства ее.
В Латинской Америке и Восточной Европе, к примеру, источниками формирования гражданского общества стали церковь и профсоюзы, соседские сообщества и политические организации, культурные и досуговые объединения. В России советская власть семьдесят лет методично уничтожала все конкурирующие с нею альтернативные социальные структуры, пока не отбила всякие навыки общественной самоорганизации людей. Патернализм, вообще свойственный архаическим культурам, в постсоветском обществе оказался господствующей моделью. Конечно, у этой подданнической парадигмы глубокие исторические корни, вспомним некрасовское бессмертное «Вот приедет барин — барин нас рассудит»! Европейское государство вырастает из итальянского «stato» — абстрагированного от личности правителя общественного договора, русское же — от «государя». Царь как наместник Бога и заступник за русский народ.
И, конечно же, в этой картине мира все плохое (пожары в торговых центрах, наглая коррупция и изнасилования в детских домах) — есть зловредное искажение исконной правильности, утрачиваемой по мере удаления от государя — центра небесной благости и гармонии. «Законы святы, но исполнители — лихие супостаты», — писал Василий Капнист в 18 веке. Многие верят.
Кемерово — это симптом опасной болезни. Дифдиагноз этой болезни требует доктора Хауса и хотя бы миллиона активных граждан, инициативно и неутомимо проверяющих соответствие торговых центров на безопасность, чиновников — на компетентность и отсутствие коррупции, работодателей — на соблюдение прав работников и открытость, депутатов — на близость к народу и усердие в борьбе за права и интересы своих избирателей, а журналистов — на честность и смелость.
Жизненные процессы российского общества будто заторможены в десятки раз, в сравнении с другими народами. Вечная мерзлота слишком близко? Бром в водопроводе? Львиная доля существующих сегодня в России общественных объединений, которые должны вроде как отражать чаяния общества, — откровенные «кванги», «quasi non-government organization», пользуясь уже давно известными терминами мировой политологии, без поддержки государственных грантов или спонсоров-олигархов не способные прожить ни года. В выход на митинги люди не верят, за вилы и топоры браться пока не спешат — хоть какая-то польза от революционного двадцатого столетия. Куда же бедному крестьянину податься? Пока только во «Внутреннюю Монголию» — политическую апатию, социальный эскапизм, уныние и едкий цинизм.
Между тем, самая очевидная модель самоорганизации и сопротивления злу ненасилием — правовая — так и не востребована в нашей стране. Обществу не хватает народных юристов, правовой культуры и банальной грамотности. Есть ли сегодня в России люди, подобные нашему земляку, троичанину Федору Плевако? Отчасти есть, и это, при всей их колючести и неприятности для государства, его же, государства, главная прививка от продолжения века революций.
Колонка подготовлена специально для рубрики "Особое мнение Челябинск", DK.RU