Новая искренность чиновников, или «синдром Глацких»

Алексей Ширинкин, политолог:

— Одна из неоспоримых характеристик нашего общества – оно постсоветское и все еще хранит многие черты времен позднего СССР. Более того, многие обыватели и представители элиты до сих пор в глубине души полагают, что демократия и рыночная экономика — не всерьез и не надолго, вспоминая известное изречение В.И. Ленина по поводу НЭПа. Можно спорить об историческом значении советского этапа, но его положительными моментами и сегодня считаются гуманистические ценности свободы, миролюбия, равноправия и солидарности, пропагандировавшиеся советской масс-культурой, и социальная система «государства всеобщего благоденствия», построенная за счет нефтедолларов в период брежневского застоя.

Сегодня именно это наследие позднесоветской эпохи подвергается все более ускоряющемуся демонтажу — и в идеологическом, и в инструментальном смысле. Во-первых, это часть мировых трендов: глобализация и постиндустриальная революция потихоньку развоплощают старые добрые национальные государства, как раз выросшие на принципах доступности «велфера» каждому своему гражданину. Мир движется в сторону анархо-капитализма, или, во всяком случае, какого-то совершенно нового политического и экономического интерфейса, просто в развитых странах это может привести к электронной «партисипаторной демократии без партий», а вот в не очень развитых — к хаосу киберпанка или цифровому тоталитаризму.

В любом случае, участь классической системы социальных гарантий кажется все более очевидной — она обречена уйти вместе с безвозвратно потерянными социально-экономическими и культурными реалиями XX века.

И вовсе не случайно, что глашатаями этой новой реальности в России, не очень-то, кажется, открытой к мировым веяниям, становятся молодые чиновники и политики, лишенные советского ценностного бэкграунда и жизненного опыта. Есть некая ирония истории в том, что они сами искренне не понимают, откуда у них взялись такие взгляды и почему они выглядят дико в нашем культурном ландшафте.

Эта «новая искренность», термин, родившийся в мировой культуре 1980-90-х как крик социального протеста против набившего оскомину бесплодного иронического цинизма интеллектуалов, в наших условиях превращается не то в дикарскую наивность вольтерова Гурона, не то в аморальное бесстыдство социал-дарвинистов.

Вторая, чисто техническая причина переосмысления социальных обязательств властями – деградация и сжатие экономики России и, соответственно, сокращение бюджетных возможностей государства, все более переходящего от логики развития к логике мобилизации. Замеченное многими сочетание двух экономических показателей — роста собираемости налогов вкупе с падением доходов и накоплений граждан — прозрачно намекают на стратегию. Денег в бюджете, как нам говорит статистика, вроде бы много, он профицитен, но если мы посмотрим на структуру бюджета РФ, то политические причины его распределения покажутся достаточно очевидными.

Тренд на строительство государства — «осажденной крепости» теснейше связан с третьей, уже, скорее, культурологической причиной демонтажа социального государства, которое попросту не вписывается в сугубо элитистскую концепцию власти и народа, существующую в головах истеблишмента. Как ни парадоксально, но советское общество 1960-70-х, все еще служащее эталоном «золотого века» для большинства простых россиян, оказалось абсолютно перпендикулярно идеалам российской элиты, химерически совмещающей сталинский ампир с дореволюционным.

Впрочем, не так уж они и несовместны. Про Алексея Толстого ходил известный анекдот, что приезжавших в его особняк гостей встречал старый слуга, который говорил визитерам: «Их сиятельства нет дома, они уехали по делам в горком коммунистической партии». В сталинское время идеология воинствующего уравнивания нисколько не мешала практике жесточайшего социального неравенства и вполне капиталистическим отношениям в социальной сфере, от платы за школьное и вузовское обучение до отсутствия даже намеков на государственные социальные гарантии колхозникам.

Кажется, именно эта сталинская бесхитростность отношений государства и общества и очаровывает более всего нынешний менеджериат, нисколько политически не зависящий от населения и все менее осознающий неприятности, которые это население может ему гипотетически причинить. В русский бунт, бессмысленный и беспощадный, элита не особенно верит и никаких мужиков с вилами давно уже не боится. Экстрактивная политико-экономическая система имеет свою логику максимального саморазвития, в которой просто нет места сколько-нибудь массовым социальным гарантиям, так что пока только увлеченность российского руководства технократическими экспериментами, еще предполагающими какое-то современное будущее для страны, отделяет нас от окончательной утилизации социальной сферы. 

Колонка написана специально для DK.RU