«Говорят, Барышев — король ларьков и парковок. А я горжусь», — Андрей Барышев

Карьера Андрея Барышева началась с водителя автобазы в 90-х годах, а сейчас он — депутат Госдумы. Из политической жизни Челябинска Барышев не уходит десятки лет, поэтому его имя постоянно сопровождает множество слухов. В интервью DK.RU политик рассказывает, зарабатывают ли его компании на ларьках, почему мэрии южноуральской столицы надо прекращать травить малый бизнес и какую роль в его жизни сыграл владелец ЧЭМК Александр Аристов.

Андрей Викторович, уже три года вы — депутат Госдумы и при этом учредитель десятков компаний в Челябинске. Бизнесом занимаетесь?

— Все мои активы находятся в доверительном управлении. Я как депутат Госдумы не имею права заниматься и не занимаюсь никаким бизнесом. Но я отслеживаю процессы, которые происходят в городе.

Давайте разбирать новости — ваше имя в последние недели звучало часто. Начнём с истории о подземном переходе на площади Революции. Состояние ужасное, а арендует помещения принадлежащая вам компания «Лоция» за менее, чем 100 тыс. руб. Как же так? 

— Начнём с того, что переходом с начала 90-х занимался муниципалитет. И капитального ремонта не проводили с 70-х годов. Да, вид — страшный, киоски стоят раздолбанные. И так было десятилетиями. В 2018 г. компания «Лоция», которая находится под доверительным управлением, выиграла в открытом конкурсе и стала своего рода концессионером и арендатором площадей.

Какие обязанности это накладывает? Как компания обязывалась обслуживать переход?

— «Лоция» должна выполнять текущий ремонт, охранять, проводить уборку. Изначально в совместных с городом и областью планах был и капремонт, и ликвидация старых киосков… Прежним руководством области была поставлена задача — отремонтировать переход к саммитам. Цена вопроса — 50 млн руб. Я как депутат Госдумы посодействовал, чтобы 10 млн направили из областного бюджета, а остальную сумму должен был взять на себя бюджет города. 

В итоге только на эти 10 млн и был объявлен конкурс. Сейчас к ремонту приступил подрядчик. Ремонт делают в графике на четырёх спусках: обновляются гранитные ступени, облицовка, штукатурка. Из-за соли и интенсивного потока людей бетон под ступенями совсем раскрошился. У подрядчика контракт до 1 сентября. Остальная сумма — 40 млн руб. — из городского бюджета пока не выделена.

Последние лет 20 вообще никто не озаботился капремонтом этого перехода. Он в повестке появился только из-за ШОС и БРИКС. Я почин задал, надеюсь, его продолжат. Если этого не произойдёт, значит, придётся снова шевелить городских чиновников.

Весной Алексей Текслер спустился в этот переход и заметил: там антисанитария и вообще за 20 лет мало что поменялось.

А собственные средства «Лоция» планирует вкладывать в ремонт?

— Компания готова вложить деньги, но на приведение перехода в полный порядок  средства требуются немалые. Всё должно выглядеть достойно центральной площади города-миллионника. Вместо безобразных ларьков нужно сделать, как в московских переходах, — комфортное чистое пространство с павильонами и прозрачными пластиковыми витринами от потолка до пола, с автоподъёмниками. Где-то планируется расширить переход, чтобы проход стал более комфортным.

Зачем тогда на этот переход нужны ещё 40 млн руб. из городского бюджета?

— Потому что большая доля расходов — капремонт. То, что ремонтируют сейчас, не решает глобальную проблему этого места. Вероятно, при строительстве перехода была допущена ошибка и теперь крыша протекает. Вода просачивается или в стыках, или в ливнёвке. Периодически происходит ЧП: в межсезонье ливнёвки не справляются, вода хлещет в переход. Изнутри такой ремонт не сделать, нужно вскрывать гидроизоляцию, перекладывать ливнёвку, электрические сети, менять насосную. Это большая работа.

Уже в сентябре на ступенях перехода должны перестать падать люди

Хорошо. Вообще, эта фирма — «Лоция» — она же занимается обслуживанием и парковок, и ларьков. В связи с этим в отношении вас уже сложился стереотип…

— Да, говорят, Барышев — король ларьков и парковок. (Улыбается). Так я готов этим гордиться! Потому что я-то не занимаюсь ни парковками, ни ларьками. Если у «Лоции» и есть пара каких-то парковок или какие-то киоски, то я им уже дал рекомендацию: их надо передать. Чтобы никаких лишних разговоров не было. 

Но те, кто занимается таким бизнесом, читают эти вбросы обо мне, делают вывод: «У него в этой сфере интересы», и… обращаются за помощью. Сотни обращений от малого и среднего бизнеса! Они из-за бездействия городских властей оказались в правовом вакууме, бегают из кабинета в кабинет, а решения их проблем нет.

Но большая часть ларьков в городе размещается же нелегально?

— По моей оценке, совсем нелегальных ларьков, которые просто приехали и поставили — не больше одного процента.

Чаще называют цифру 1,5 – 2 тысячи по Челябинску.

— Да никто их не считал! У городских властей вообще нет чёткого понимания, что происходит и где какие торговые точки находятся. Хаос создала городская администрация. Лет 5-7 назад существовали правила, которые регулировали установку временных некапитальных объектов. Был порядок: если предприниматель хочет узакониться, то пишет заявление, и город выделяет землю. Потом правила исчезли, а новых никто не предложил.

Из-за чего исчезли?

— Там были некие расхождения с федеральным законом. Нужно было эти правила доработать. Но вместо этого по сути весь малый бизнес, который занимался торговлей в киосках, стал нелегален.

А ведь есть задача президента — увеличить количество малых и средних предпринимателей. У нас сегодня в этой сфере 16 млн человек. К 2024 году президент дал поручение увеличить до 25 млн. Но в последние годы малые бизнесы закрываются тысячами. А ведь что за люди ими владеют? Те, кто хочет быть самодостаточным, не хочет просить денег у государства или стоять на бирже труда с протянутой рукой. Они не просто работают на себя, но и создают рабочие места. В том числе для тех, кто находится в пенсионном и предпенсионном возрасте. И сейчас эти люди остаются без средств на жизнь.

Такие «мелкие» предприниматели сами производят продукцию: это маленькие пекарни, сыроварни и так далее. Почему эти люди оказались за бортом? Почему они — нелегалы? Сегодня их просто безальтернативно уничтожают и создают дополнительную социальную напряжённость.

Мэрия должна помочь владельцам ларьков, которые хотят работать законно, уверен Барышев

И это упущенные налоги в городской бюджет?

— Скажу вам так. Городской бюджет — 35 млрд руб. Из них налоги и взносы малого бизнеса — 19 млн руб. Это всего 0,4% от бюджета города. Малый бизнес нельзя рассматривать как статью дохода! Их нельзя просто доить. Это активные люди нашего города, они дают определённую добавочную стоимость. В Финляндии малый бизнес занимает 63%, в Германии — под 70%. Чем более развитая страна, тем больше этот сегмент развит. Их не давить надо, а предлагать альтернативные меры.

Разве ларьки — не антисанитария и просто некрасиво?

— Сейчас рынки действительно превратили в антисоциальные объекты. Их ассоциируют с неопрятным внешним видом, отсутствием туалетов… Но ведь администрация города может это изменить! Может сделать типовые проекты, дать предпринимателям муниципальную гарантию, чтобы они могли кредитнуться и вложить деньги в наведение порядка. Рынки — это же места для местных производителей. Недавно писали мне фермеры из Чебаркульского района: живут в небольшой деревне, производят молоко. А продать его могут только скупщикам. Знаете, по какой цене? 18 рублей за литр. Дешевле, чем бензин или солярка. Оно качественное, в нём нет никаких химикатов. А как его продавать? В большие сети попасть очень сложно. Да и разве качество продуктов в сети сравнится с тем, что предлагают маленькие хозяйства? В итоге жители города хотят купить хорошие продукты, но лишены этой возможности: цивилизованных ярмарок нет.

То, что ларьков в Челябинске в последние годы стало больше, — это хорошо?

— Да не лоббирую я за то, чтобы они множились! Поймите такую вещь: социально-экономическая ситуация в стране довольно сложная. Поэтому эти киоски и стали появляться: рынок всё регулирует сам. Вспомните, в 2006-2007 годах киоски стали полупустыми. Почему? Да у людей доход стал побольше, киоски оказались не востребованы. Формат ярмарок, колхозных рынков — это не негативное явление, это возможность работать малым местным хозяйствам. Надо просто правильно организовать. Вместо этого городские чиновники тянут показатель по малому бизнесу вниз.

А о борьбе со стоянками что скажете?

— Объективная реальность: в области каждый год добавляется 25-30 тыс. автомобилей. Куда их деть? На стоянки. Но им также не дают узакониться, нет схемы их размещения, нет правил обслуживания, требований к внешнему виду, страховке.

Да 90% стоянок в городе — незаконные и, соответственно, о своём внешнем виде думают в последнюю очередь. Из-за этого общественное мнение формируется так: стоянки — это что-то очень плохое. А ведь речь вообще-то идёт о социально значимой услуге. Если платных стоянок не будет, машины поедут заполонять детские площадки — многоуровневых парковок-то нет. Просто сейчас в этой сфере хаос.

Не решён вопрос и с адекватной арендной ставкой на городскую землю. Она сейчас зависит от кадастровой стоимости. В итоге земля около конечной остановки на ЧМЗ дороже, чем на площади Революции, а легальная небольшая стоянка на 70-80 машин — убыточный бизнес. Говорят, Барышев — бандит с ЧМЗ, организовал вот такой бизнес (смеётся). А ведь это попытка отвести от главных проблем.

Каких?

— В миллионном городе нет второго источника водоснабжения. А воду из того, что есть, мы чистим ударной дозой хлора. Там 70-процентный износ очистных и водозаборных сооружений. Шершни — лужа, которой нужна нормальная водоохранная зона, чистка заиленного дна. У нас ежедневно водозабор на 550 тыс. кубов, а до очистных доходит 330. То есть 220 кубов канализации каждый день теряется. Во-первых, сети — дырявые. Во-вторых, дюкеры под рекой Миасс — раскрученные. Все эти грязные воды идут в реку, она зарастает, а мы говорим о какой-то экологии!

В Челябинске сегодня 4,5 кв. м зелёных насаждений на человека. А по нормам нужно — одиннадцать! Я прихожу в городскую администрацию и говорю: «Вот несколько территорий, их нужно перевести в статус скверов». Всё спускают на тормозах. «Горзеленстрой» с питомником давно пора возродить. Ведь сейчас приходят подрядчики: один дерево посадил, другой тут же выкопал. Весь город перекопанный, мы живём, как на каких-то катакомбах. Ну, сказали тепловикам, что надо восстановить территорию после завершения работ — они прикопали две былинки и уехали. Где специализированная организация? Кто за этим следит?

Ливнёвки во время дорожной революции закатали.  Городской транспорт надо восстанавливать, возвращать муниципалитету, делать выделенные полосы. Про метро — молчу. Тарифы на вывоз мусора выросли в разы. Почему в каждом районе нет сортировочного пункта, чтобы на свалку не пять машин ехало, а одна? Да и решение с закрытием городской свалки — совершенно неразумное, можно было ей дать ещё год поработать. Она вот благоухает, что ли, сейчас? Работала с 1949 года и никому не мешала. Я сам — ЧМЗовский, страдали от неё только 8-10 домов дальнего Першино. И то, когда ветер в их сторону дул со свалки. Сейчас страдают все. Во-первых, свалки в Полетаево и Урефтах — это две язвы. Одна на севере, другая на юге. Откуда теперь ветер ни подует, он в любом случае со стороны свалки — в город.

Во-вторых, предприниматели приезжают на прежнюю свалку по старой привычке. На неё выбросить отходы нельзя. Можно в Полетаево или в Урефты, но утилизация стоит 10 тыс. за машину. Так они раз — и в ближайший лесок. Завалили всё. При Сумине нормальный был подход. Чишму рассматривали глобально: с депозитом хранения в 100 лет.

Вот чем должен заниматься глава города! А не бегать, руками размахивать, будто с Луны свалился. Кто допустил-то это всё? Они и допустили. А когда Барышев говорит, что этим надо заниматься, сразу почему-то становится ларёчником и бандитом с ЧМЗ, токсичным человеком. «Вы с нами или с ними?» — так модно сегодня спрашивать. Это что вообще такое?

«"Семья" — это же криминальный оттенок, да?»

Злые языки делят политиков Челябинской области на кланы: корни «магнитогорских» видят в экс-губернаторе Борисе Дубровском, «молодогвардейцев» — в выходцах из «Молодой гвардии Единой России», среди которых депутат Госдумы Владимир Бурматов. Андрей Барышев часто называется в числе членов «калининской семьи» с родоначальником в виде Александра Аристова.

Среди проблем вы не называете выбросы промышленных предприятий…

— Челябинск только благодаря промышленности и стал городом-донором с нормальным бюджетом. Во время войны сюда эшелонами перевозили производства. У меня есть фотография… Домны ЧМЗ в чистом поле зимой стоят и дают первый чугун. Ни забора, ничего не было. Люди вокруг в землянках жили. А сегодня люди десятками тысяч на этих заводах работают, сложились трудовые династии.

И с заводами какое-то время назад мы были примерно на равных со Свердловском. В Челябинске была лучше взлётная полоса, какие-то здания были красивее, климат поблагоприятнее. Мы были примерно на равных. Сейчас сравним и увидим: Челябинск превращается в уездный город…

Я ни в коем случае не защищаю руководство заводов, загрязняющих воздух. Но должна быть программа, которая чётко бы определила: вот вам 5-7 лет на установку современных очистных сооружений. А заводы за город перенести — ну, это нереально. Эту тему сильно раскручивают, но опять же из-за политических разных побуждений. Я против того, чтобы в моём городе был дым и грязь. Но надо жить с реалиями, которые уже есть. И обратить внимание на другие факторы загрязнения — например, на выхлопы от машин. Выбросов от них больше, чем от промпредприятий. Значит, надо заняться общественным транспортом, организовывать перехватывающие парковки, чтобы люди не мотались в центр на машинах, а оставляли их по пути.

К слову о разнице между Челябинском и Екатеринбургом. Складывается впечатление, что там промышленники — более социально ответственные. УГМК и РМК — это не только строительство храма, но и современные здания, и скверы, парки. Почему так?

— Да, сейчас предприятия все частные. Но они платят налоги. У города и области есть нормальный бюджет, надо просто системно и правильно его расходовать. И тогда стэп бай стэп мы что-то изменим. Сейчас большая надежда на участие в федеральных программах, благодаря которым можно получить финансирование проектов.

Недавно в интернете появилась фотография, где вы сидите в кафе и общаетесь с Чигинцевым (председатель комитета по управлению имуществом и земельным отношениям Челябинска – прим. ред. ), в связи с чем возникло множество гипотез. Так о чём же шла речь?

— А Чигинцева я знаю лет 20-25, ещё довольно эффективным менеджером в «Чурилово». Он мой хороший знакомый, приятель. Я этого и не скрываю. Я зашёл в кафе, встретил Чигинцева, поздоровался, выпили кофе, поговорили. Из этого создали какую-то интригу.

Вообще, из всего делают сенсацию. Вот пример. Ларёк в Парковом: его привезли с телевидением и тут же увезли под камеры. И давай за старое: «Это бандит Барышев совсем обнаглел и поставил ларёк сразу после визита Котовой». Ну власть же не должна мыслить такими категориями. Это унизительно для них же самих. Вы считаете, что я в чём-то не прав? Так давайте обсудим, найдём рациональный выход. Без этих инсценировок. А то получается, что вся жизнь города — в интернет-пространстве. Я тоже могу взять ведро мусора, вывалить на крыльцо администрации и выложить фото в сеть. Ну что это такое? Давайте мыслить категориями более вечными и добрыми.

Почему в последнем рейтинге эффективности депутатов Госдумы вы не на почётном, а на 400-м месте?

— Нужно смотреть на критерии. Например, повысить себя в рейтинге можно, присоединившись к чьей-либо инициативе. Я принципиально ни к чему не присоединяюсь. У меня 38 своих законопроектов, и многие — по поддержке малого бизнеса. Я единственный не голосовал за санкции против Грузии, в последнем чтении не голосовал за повышение пенсионного возраста. Моя активность — одна из самых высоких. Но чтобы получить баллы для этого рейтинга, существуют какие-то способы, не влияющие на самом деле на эффективность. Например, выступления не по существу, лишь бы что-нибудь сказать. То, что я на 400-м месте — не значит, что я где-то на последней парте сижу и меня не слышно.  Меня слышно. У меня свой рейтинг, который зависит от того, насколько меня знают мои избиратели.

Существуют ли в Челябинске политические кланы, семьи? Молодогвардейцы, калининские и так далее…

— «Семья» — это какой-то криминальный оттенок. Семья Корлеоне, да? Так начали в Челябинске делить людей в 2000-е разные «гении» пиара. Именно это слово использовалось, чтобы подчеркнуть некий оттенок преступного сговора, а сейчас используют, наверное, чтобы поддержать читательский интерес.

А на самом деле скрывать нечего. Политика — это когда люди работают в команде. Какой бы личностью человек ни был, он приходит в коллегиальный орган, где всё решается большинством голосов, и без команды ничего не сможет сделать. Ну, есть же в Госдуме фракции. Но их же не называют семьями или кланами. Даже президент, особенно в других странах, не так важен, как то, есть ли у него поддержка в парламенте.

Слухи о «бандите-ларёчнике с ЧМЗ» придумали нарочно, говорит Андрей Барышев

Почему внутри «Единой России» бурный конфликт на этих выборах в райсоветы?

— Смотрите, изначально партия проводила праймериз. Но это же по сути внутрипартийная формальность, ничего не решающая. Просто морочат людям голову. В общем, когда всё дошло до выборов, не выигравшие праймериз кандидаты говорят: «Подождите, мы тоже хотим». В принципе, это же демократия, пусть идут. Единственное, надо выборы проводить чисто, а не с целью нагадить сопернику. Начинает «Соцгород» ставить городок, прибегают соперники, начинают орать. Как можно опуститься до этого? До двойников, до обмана. Народ смотрит на этот цирк и спрашивает: «Вы нас за кого принимаете?»

Выборы в Гордуму должны быть прямыми?

— Я изначально был против районных выборов. Округа маленькие — от 3 до 5 тыс. избирателей. Это создаёт хаос, суету. Раньше были депутаты в Городскую думу, и всё было понятно. А сегодня районные собрания без функций — просто делят деньги, которые распределяет город на благоустройство. Всем сёстрам по серьгам поделили и хвастаются перед жителями: вот, я вам лавочку установил, а вот — качели. Да город и так бы их установил. Получается профанация.

Эксперимент не удался. Надо это признать, да и всё. Думаю, Текслер как человек прагматичный это понимает и прекратит этот эксперимент. Мы не подопытные кролики.

А лучше мэр — назначенец или выбранный на прямых выборах?

— В 2013-м мы вышли в город и собрали 55 тыс. подписей за прямые выборы мэра. Нас лишили этого конституционного права, будто мы какие-то недееспособные, больные. Мэра выбирает комиссия из непонятных людей. Может быть, мы сами выберем градоначальника миллионного города и будем с него спрашивать? Он ведь тоже тогда будет по-другому к жителям и их просьбам относиться, это же его избиратели. А назначенный человек в любом случае отстаёт и по деловым качествам, и по харизме, и по ответственности. У него другие критерии для оценки своей работы.

Чтобы стать кандидатом от «Соцгорода», нужны деньги на взнос? В сети есть информация о 300 тыс. руб.

— Нет, конечно. Кандидату нужны деньги на листовки, агитматериалы, проведение мероприятий, и эта сумма значительно ниже. А прежде всего, ему нужно разделить идеологию движения, потребность что-то сделать для города. Мы должны оставить добрый след. Надеюсь, потом как-то с благодарностью будут вспоминать… Всё ведь видится на расстоянии, в том числе, временном.

Просто некоторые кандидаты, со стороны кажется так, выдвинуты движением, просто чтобы насолить конкуренту. Разве нет?

— Если на округе был депутат, который ничего не делал, а тут приходит кандидат и выигрывает, тот оказывается за бортом политических событий. Если это — насолить, значит, да. Насолить всем, кто не работает. Но вообще-то такой цели нет. У нашей команды не пустые обещания. Нужно лишь, чтобы её участники получили возможность влиять на общегородские проблемы.

Какие отношения у вас с Александром Аристовым? Финансово зависите от него?

— Никакой зависимости нет… С Александром Михайловичем жизнь свела много лет назад. Я ему очень благодарен. Он мой старший товарищ, наставник. Во многом я учился у него. Он говорит, что человек не может «сам себя сделать». Да, у Аристова мощный холдинг, 36 тыс. человек в нём работает, социальный вклад большой, благотворительность. Сам он — уважаемый меценат. Но при этом говорит: «Нет, я не сам. Мне повезло на хороших друзей, были достойные наставники». Люди, о которых он говорит, — ещё с работы в стройотрядах. Рассказывает о них всегда с тёплым чувством… И я так же могу говорить о нём. Мне повезло с людьми в жизни. И один из тех, кого я очень ценю и уважаю, это Аристов.