Гендиректор ГК "Уралкран" Сергей Кравчук дал большое интервью ДК: "Многие проекты встали"

За последние три года ГК «Уралкран» построила два новых завода. Один в Челябинской области, второй в Подмосковье. Причем развитие в столичном регионе связано со стремлением быть ближе к потенциальному заказчику, который не хочет связываться с поставщиками из глубинки. Гендиректор компании Сергей Кравчук рассказал «ДК» о том, как компания с собственным конструкторским бюро выживает в кризис.

На сегодняшний день «Уралкран» — крупнейший производитель мостовых кранов на всем постсоветском пространстве. Предприятие имеет собственный крупнейший в отрасли инжиниринговый центр, в составе которого более 70 конструкторов. Рост курса доллара привел к удорожанию иностранных кранов (аналогов продукции «Уралкрана») для российского потребителя, что на руку челябинской компании. Но, по словам Сергея Кравчука, сейчас новых заказов крайне мало.

Главная проблема на сегодня?

— Проблем много, в частности падение спроса. Раньше было много заказов, которые клиенты делали с привлечением западных денег. А введение санкций ограничило либо остановило этот поток. Ключевая ставка сейчас 14%. Но это все равно много. Понятно, что уровень ставки по кредитам не может быть ниже инфляции. Но при такой ставке кредитования уже маловероятны какие-то инвестиционные проекты. Бизнес готов под 13–15% кредитоваться. Все, что выше, уже неподъемно. Из-за этого и идет сокращение финансирования и замораживание многих инвестпроектов. На ноябрь прошлого года у нас было подписано больше чем на полмиллиарда контрактов, которые должны были быть выполнены в I квартале, но фактически в первых числах декабря контракты были расторгнуты, и до сих пор идет расторжение некоторых, даже частично оплаченных. И пока больших перспектив по увеличению инвестиционной активности я не вижу.

Какие проекты были остановлены?

— Их достаточно много. Это связано с энергетикой, металлургией. Сейчас останавливается проект по строительству ГРЭС в Серове. Туда мы должны были поставить два крупных крана. Сумма больше 50 млн руб. Да, практически всех отраслей это коснулось…

Вы сейчас вообще без работы?

— Конечно, нет. Инвестиционный бизнес очень инерционный. Многие проекты, начатые в середине прошлого года, сейчас на завершающей стадии. Инвесторы их дотягивают всеми правдами и неправдами. Если заказывают кран, то середина в реализации проекта по сути уже пройдена (здание построено, оборудование закуплено, и идет закупка грузоподъемных механизмов для того, чтобы монтировать оборудование, технологическую цепочку обеспечивать). Краны — это транспортная система, а транспортная система — это кровеносные сосуды любого предприятия. Если же говорить в цифрах, то спрос по предварительным оценкам упал на 50%. Думаю, он и дальше будет падать до третьего квартала, а потом начнет восстанавливаться.

Сказалось ли удорожание кредитных ресурсов на развитии ваших производств?

— За последние три года мы построили два новых предприятия — заводы в Коркино и Московской области. Все на заемные средства. Всегда было очень важно выбрать партнера, а партнера-кредитора — архиважно. Мы тщательно подошли к этому вопросу, да и кризис 2008 г. дал нам понимание многих процессов, и осознанно выбрали Сбербанк. Тем не менее они вынуждены были повысить нам ставку по уже выданным кредитам. Новые кредиты мы пока не просим — ставка неподъемная. В условиях падения спроса нет смысла инвестировать. Хотя, конечно, есть ниши, где конкуренция ниже, а потенциальная маржа может быть выше. Например, никто в стране не производит краны для оффшорных платформ (добывают нефть на море). Можно было бы развиваться в этом направлении, но вложения требуются достаточно серьезные. Сейчас прорабатываем возможность получения помощи в виде государственного субсидирования процентных ставок.

Открывая два завода, вы явно рассчитывали на рост спроса.

— Да. Но были и другие причины. Чтобы конкурировать, предприятия должны повышать качество и снижать себестоимость продукции. А в структуре себестоимости нашей продукции достаточно большая доля приходится на расходы по доставке негабаритных грузов. Требования к перевозке постоянно ужесточаются. Сейчас крупногабаритный груз надо везти уже не с одной машиной сопровождения, а с двумя. Спереди и сзади. И это стоит денег. В некоторых случаях требуется сопровождение ГАИ — опять деньги. Построить завод в центральном федеральном округе решено затем, чтобы быть ближе к потребителю. Тем более что потребительский рынок в центральной России достаточно консервативный: промышленники хотят иметь доступный сервис и видеть «лицо» производителя. Иными словами, с Урала наши краны продать было достаточно сложно. Хотя продавали мы активно.

Это производство «с нуля»?

— Да, оба предприятия создано «с нуля». Пришлось создавать инфраструктуру, заниматься собственно строительством. В Коркино это было реализовано фактически в чистом поле по так называемой технологии «Гринфилд».

Когда открывался завод в Коркино, вы ставили задачу занять 30% рынка. Удалось?

— Нет, не удалось. Мы не достигли этих показателей. По ряду кранов вышли на 18%. Причин тому масса. Надо четче работать с продуктовой линейкой, с конструкторским подразделением, с организацией производства и так далее. На сегодняшний день понятно, как действовать, как развиваться, Надеюсь, кризис нам в этом поможет.

Пару лет назад вы заявляли о намерении выйти с вашей продукцией на западные рынки. Это получилось?

— Процесс весьма сложный. Во-первых, мы столкнулись с достаточно жесткими требованиями сертификации по FEM. Это европейский аналог нашего ГОСТа. Любой товар должен соответствовать определенным требованиям качества. А это обязательная процедура сертификации, которую мы пока не прошли. Плюс ко всему раньше наша продукция была или в той же ценовой категории, или дороже, чем европейские аналоги, что также закрывало зарубежные рынки. Сейчас, когда разница в цене достигает 40–50%, интерес появился, и мы ведем множество переговоров. «Входной» шанс у нас есть, и мы его отрабатываем. Ну а дальше будет видно, быстро ли наши резервы исчерпаются. Мы думаем, что и энергетики, и поставщики сырья стоять на месте не будут. Цены могут вырасти. Но пока себестоимость нашего продукта ниже, и есть конкурентное преимущество по цене.

А интерес со стороны иностранцев есть?

— Да, и не только западных. Это и Юго-Восточная Азия, и бывшие страны СНГ — Казахстан, Киргизия. Проявляют интерес Малайзия, Таиланд, Вьетнам…

А что означает «проявляют интерес»?

— Есть запрос на нашу продукцию. Они запрашивают те или иные параметры, направляем им коммерческие предложения, обсуждаем. Есть первые контракты: опытные партии отправлены в Малайзию. И если качество их устроит, то они увеличат объемы заказа.

У вас наверняка установлено импортное оборудование. Обслуживать его, наверное, стало дороже?

— Конечно, в основной своей массе это европейское оборудование. Есть «немцы», «итальянцы», «испанцы». Это и расточные и токарные станки, автоматические порталы — в общем, все, что связано со сваркой и обработкой металлов. Вы спрашиваете, дороже ли его теперь обслуживать. Не думаю, что это глобальная проблема для предприятий. Для нас это точно не так. Наше оборудование мы можем обслуживать либо самостоятельно, либо с помощью российских компаний. К тому же поставщики импортных станков организовали службы сервиса в России, обучили специалистов. Маловероятно, что российские сервисные центры заберут свой персонал на запад, чтобы не обслуживать здесь. Да и в России всегда светлые головы были: разобраться, как работает та или иная штука, не проблема. А большинство запчастей, расходников можно затолкать в чемодан. При необходимости все это можно ввести сюда без всяких проблем.

Очень часто слышу мнение, что отечественная продукция не идет ни в какое сравнение с импортной. Вы с этим согласны?

— В 90-е годы спрос на продукцию машиностроения в России упал в разы. Мы по краностроению смотрели — в некоторых сегментах спрос падал на 98%, поэтому куча заводов и развалилась. Мысль инженерная потерялась. Тогда не было флеш-карт, на которые можно было скачать всю библиотеку им. Ленина. Все разработки были на бумаге. В лучшем случае их сдавали в макулатуру, в худшем — выбрасывали. Чертежи, которые были на кульманах сделаны, фактически потеряны. Если говорить о проблемах инженерии, то не было и преемственности поколений. Сейчас потихоньку все восстанавливается. У нас мысль конструкторская очень хорошая, современная. Но нет промышленного дизайна. Мы к продукции относимся проще. Иначе говоря, грубо обработанная железка бесить никого не будет. А иностранцы подходят к дизайну по-другому. Они уделяют ему большое внимание, им важно, чтобы станок или кран смотрелись эстетично. А российским производителям просто непонятно: зачем тратить деньги на хорошую покраску и упаковку…

Я правильно понимаю, что если мы красиво упакуем кран и нарисуем на нем матрешку, то его быстрее купят?

— С матрешкой, наверное, перебор (смеется). Но у нас масса продуктов, которые можно предложить на мировом рынке, доработав дизайн и хорошо упаковав. И даже Европа тут может если не вздрогнуть, то… Конкуренцию мы можем составить. Сейчас все крупные европейские машиностроительные компании перетаскивают свое производство в Польшу, Словакию и так далее. Туда, где труд дешевле...

Много ли конкурентов на российском рынке?

— Более двадцати, причем различного уровня и различной оснащенности. Конкуренция сильная. Считается, что конкурентный рынок — это когда на рынке в среднем пять игроков. Если больше, то рынок высококонкурентный. Пытаемся на нем развиваться.

Это российские компании?

— Если смотреть в денежном эквиваленте, то более 50% рынка приходилось на импорт. По отдельным номенклатурным рядам импорт доходил до 70%. А портовые краны на 100% были только импортные. Сейчас ситуация изменилась. Правительство стало разрабатывать ряд программ, причем есть ограничения по использованию импортной техники предприятиям с государственным участием. Самая лучшая помощь нам — девальвация рубля. Теперь на нас больше ориентированы потенциальные потребители, хотя их стало значительно меньше.

А китайцы нам не конкурент? Скорее всего, их краны дешевле российских.

— Китайцы тоже не умеют красить и упаковывать. Поэтому конкуренция со стороны китайцев несколько ниже. Плюс китайцы некоторые поставки дискредитировали как по качеству, так и по выполнению договорных обязательств. У россиян менталитет не европейский, а китайский. Для нас перспектива работы значит меньше, чем сиюминутная прибыль. Китайцы так же действуют: если они заключили контракт, то что-то могут и не доделать, чтобы сразу получить большую прибыль, а там будет видно. Поэтому я бы не сказал, что они серьезные конкуренты. Мы их продукцию видели, но ее было в разы меньше, чем кранов европейских производителей. Немцы, итальянцы, испанцы занимали большую долю рынка.

Вы ранее сказали, что ожидаете роста спроса лишь в третьем квартале. На чем основано такое предположение?

— Я очень надеюсь, что в третьем квартале начнется рост. Позитивные новости уже приходят. Валюта стала стабильнее, даже отыгрывает позиции понемногу. Но повторюсь, надо ставку снижать и выдавать кредиты на инвестпроекты. Их достаточно много, и они рентабельны. При этом нам даже в меньшей степени нужны импортные поставки, нам нужны деньги, чтобы внутри страны мы начали генерировать те или продукты. Машиностроение, как и металлургия, сейчас благодаря девальвации валюты имеет экспортный потенциал. Экспорт надо поддержать какими-то государственными мерами. В машиностроении идет децентрализация производства. Вспомним тот же ЧТЗ, который раньше практически все делал сам. В Европе таких предприятий, которые имеют бешеное количество людей в штате и все делают сами, нет. У них есть 200–300 поставщиков, которые специализируются на том или ином продукте. И у нас процесс децентрализации идет. Как развиваться в новых условиях, малые предприятия представляют очень смутно. Им просто непонятно, что можно на экспорт поставлять. И им надо помочь, рассказать, что это возможно и как это осуществить, чтобы у них не было проблем с НДС и так далее…

То есть нужна государственная политика?

— Она есть, но ее надо реализовывать. Пока она больше на словах.

А если нефть подорожает, не будет ли отката?

— Я думаю, что этот холодный душ нас отрезвил, потому что во многих проектах европейцы просто встали, закрыли ноутбуки и ушли. И во многих проектах те или иные инвесторы остались наедине с проблемой элементарного запуска уже поставленного оборудования. Думаю, что быстрого возврата к тому, чтобы все опять покупать на Западе, не будет. Хотя когда черенки от лопат иностранного производства — для меня это шок. Я понимаю, что мы не любим сажать картошку и покупаем голландскую, турецкую и так далее… Но когда черенки от лопат импортные, это уже перебор.