«Челябинску не хватает амбиций, которые были у города еще 6-7 лет назад»

Дмитрий Довженко, общественный представитель Агентства стратегических инициатив в Челябинской области:

— Челябинск состоялся благодаря трем вещам: по счастливой случайности через город была проложена ветка Транссибирской железнодорожной магистрали, во-вторых, через регион прошла граница по перелому цен: сибирское зерно, а также колониальные товары: чай, табак, которые расфасовывались на челябинских фабриках, уходили в европейскую часть страны уже по совершенно другой цене. Ну, и третье — Великая Отечественная война, когда в город были перемещены крупнейшие заводы и, главное, люди, которые обладали уникальными компетенциями. Плюс атомный проект, в рамках которого опять же в регион со всей страны свезли людей с повышенным IQ.И до сих пор в Челябинской области еще сохранились анклавы, где слишком много умных людей.

Все эти факторы были окном возможностей, которые регион разглядел и использовал для развития. Что могло бы стать таким окном возможностей сегодня? Удачное местоположение с точки зрения логистики, крупный железнодорожный узел? Спорно. С существующими тарифами на железнодорожные перевозки автотранспорт становится гораздо более эффективным. Через Южный Урал выгодно возить грузы разве что в Иран. Так называемая линия Шелкового пути уже проходит ниже, где напрямую открывается выход в порты Каспийского моря, либо проходит по Казахстану и уходит на Оренбург в европейскую часть России. Да и с цифровой экономикой транспортная доступность отходит на второй план.

Старый посыл о том, что Челябинск — мегаиндустриальный центр, тоже уже не соответствует действительности. При наличии достаточно сильной металлургии и горной промышленности мы упустили это преимущество, потому что машиностроение в регионе по сути полностью развалено. Атомный комплекс частично сохранился, но это скорее заслуга федерального центра. И мы, опять же, упустили окно возможностей во время недавних событий на Украине, когда при определенной инициативе можно было перенести на территорию региона так называемое Южное КБ, разместив его на недозагруженных площадках в Миассе и Златоусте.

Челябинск, обладая амбициями, которые были у города еще шесть-семь лет назад, а сейчас куда-то пропали, мог бы попробовать пойти путем Казани и Иннополиса. Разумеется, не пытаясь скопировать чужой успех вслепую и превратить Челябинск в Казань 2:0. Время прошло, входные данные изменились. Но это не значит, что уже невозможно построить эталонный город высокого качества человеческого капитала и приземлить тут людей.

Люди – основа любого города. Люди его создают, прославляют, живут здесь, растят детей и умирают. Любо город умирает, потому что люди из него уезжают. Тенденция последних пяти лет – наиболее прогрессивные, деятельные люди бегут из города. Постоянно читаешь об этом в соцсетях, слышишь в разговорах. Конечно, отчасти эта ситуация нагнетается, но нельзя отрицать очевидного: молодежь, выпускники лучших школ города, рвутся уехать из Челябинска. Большинство моих знакомых, имеющих определенный достаток, стараются отправить детей учиться за рубеж еще в старших классах школы, да и сами живут на две страны. Люди уезжают, когда пропадает смысл жить в данном конкретном городе. А новые смыслы приходят вместе с новыми людьми.

Столичные власти поставили задачу: привлечь самодостаточных, креативных, прогрессивно мыслящих людей со всех страны — и строят Новую Москву. Почему не попытаться сделать что-то подобное, пусть и в меньших масштабах? Деньги в бюджете есть, просто придется их перераспределить. Главное, чтобы все это не превратилось в выставочный образец для освоения федеральных денег.

Зачастую мы сидим в своей коробочке и не видим открывающихся возможностей: а надо вылезти и посмотреть, что происходит вокруг. В финском городе Калевала нашли возможность обучать китайцев для преподавания китайского языка в Китае. И это хороший пример, как люди нашли возможность поддержать свой маленький городок. Эта история вошла в мировые кейсы, и в очередной раз говорит о том, что мир огромен, и возможностей вокруг очень много, важно суметь их увидеть и обратить себе на пользу.

Все новое — это хорошо забытое старое. В Советском Союзе, когда строили ММК, одновременно поблизости построили большую ткацкую фабрику: понятно, что работники — люди семейные, чтобы привлечь их на завод, нужно обеспечить работой и их жен. А еще — открыть в городе хорошие школы, поликлиники, санатории. Сегодня редко встретишь комплексный взгляд — идет поиск решения узкой конкретной задачи. И потом чиновник рапортует: показатель вырос на 5 процентов, успех! И замалчивается, что в то же время все остальные показатели просели, и не на пять, а на десять процентов. Потому что не подумали о последствиях для связанных отраслей.

Я вижу два направления, пока еще не охваченных: ярмарка венчурного капитала и ярмарка инвестпроектов.

Допустим, на строительство конгресс-холла требуется шесть миллиардов. Полагаю, инвесторы, готовые вложить средства, найдутся, но их интересует в первую очередь отдача. И если, к примеру, гарантировать, что половину офисных помещений в новом здании будет арендовать областное правительство по совершенно понятной ставке, проект становится просчитываемым: достаточно сравнить встречные потоки, понять, что доход будет на уровне, допустим, 15% — то есть выше, чем на вкладе в банке — и это убедительный довод для инвестора.

Так вот, подобных проектов должно быть не один-два, а сто, двести, триста – с четко просчитанной рентабельностью, сроками возврата вложений. Потому что сегодня на самом деле острый кризис идей для вложения капитала. И люди ввязываются в том числе и в различные рискованные авантюры, потому что нет альтернативных предложений. По венчурному бизнесу не требуется, по сути, даже финансовых вложений — только организаторский талант.

Проблема в том, что сегодня стратегия развития региона вырабатывается в узком круге администраторов, гражданское сообщество практически не вовлечено. У стейкхолдеров, разумеется, свои желания, в зависимости от бэкграунда: кто-то борется за экологию, а кому-то на это наплевать, важно выполнить план по выплавке металла. Это перетягивание одеяла будет продолжаться до бесконечности, пока не появится общий вектор будущего развития региона, который найдет поддержку в максимально широких кругах общества.

Мы слишком часто употребляем слова «умный город» и «цифровая экономика», не вполне понимая их значение. Каждый вкладывает собственный смысл. Но это на самом деле то, что радикально меняет экономику.

Сегодня все успешные прорывные проекты в мире — в IT-сфере или биомедицине. Вот куда следовало бы вкладывать деньги, чтобы эти компании приходили в регион и развивались здесь. А для этого необходима умная налоговая и законодательная политика, которая, возможно, сначала будет даже в ущерб бюджету, но зато привлечет компании, которые хотят иметь точку опоры для работы по России и Средней Азии. Экотехнологии — тоже огромный бизнес, возможно, с самым высоким потенциалом: там не столько изобретать нужно, сколько копировать. Ну, а плюс к новым направлениям электронную промышленность и приборостроение в регионе стоило бы развивать, раз уж есть специализированные учебные заведения и небольшие практические производства, а также проектирование, причем  в широком смысле: от машиностроительных и строительных чертежей до IT-программирования.

Окна возможностей открываются постоянно, кто первый вскакивает в вагон проходящего поезда, тот и собирает все сливки. При этом не факт, что потенциал окна возможностей будет сохраняться на протяжении пяти или даже трех лет. Все меняется очень быстро – даже за то время, пока писалась эта статья, какие-то идеи могли появиться, а какие-то — устареть. Конечно, в погоне за ускользающим трендом, причем с заведомо отстающих позиций, есть риск потратить ресурсы и не достигнуть желаемого результата. Но если отказаться от участия в этой гонке совсем, мы проиграем неминуемо.