Александр Брейгин, НИИИТ-РК: «Малейший просчет может обернуться огромными проблемами»

Трудовой стаж Александра Брейгина — 55 лет, и без малого четверть века он возглавляет Научно-исследовательский институт по измерительной технике – радиотехнические комплексы, являющийся одним из мировых лидеров в области создания современных радиоэлектронных средств навигации и управления летательными аппаратами наземного и морского базирования. Несмотря на перебои с финансированием научно-исследовательских разработок, предприятие сохранило научный потенциал, конструкторскую, производственную и испытательные базы, поставляет оборудование не только для гражданской и военной авиации России, но и за рубеж. Александр Брейгин и сам обладает двумя десятками авторских свидетельств на изобретения: его конструкторские разработки применены на авианесущих кораблях «Адмирал Кузнецов» и «Петр Великий».

— Александр Меерович, как сложилось, что в Челябинске был создан научный центр, специализирующийся на разработках технологий для управления полетами?

— Отсчет можно вести с августа 1956 г., когда при радиозаводе «Полет» образовалось маленькое ОКБ (опытно-конструкторское бюро — прим.ред.). По мере развития направления появился целый ряд мелких заказов, и спустя несколько лет оно было реорганизовано в Научно-исследовательский институт по измерительной технике, который затем вошел в производственное объединение «Полет». Так институт работал довольно длительное время, окончательное отмежевание произошло уже только в 1989 г. Поначалу специализация института была вполне «гражданская»: более четверти века специалисты вели многогранные исследования принципов построения навигационных, посадочных и радиолокационных систем. Так были созданы одни из первых отечественных аэродромных обзорных радиолокаторов, усовершенствована система «слепой» посадки самолетов. Опыт разработки принципиально новой техники позволил в конце 70-х годов создать научно-технический задел для проектирования навигационно-посадочных радиотехнических комплексов для авианесущих кораблей.

— И все же: как случилось, что разработку таких масштабных проектов поручили именно челябинским конструкторам?

— Это интересная история. Всеми разработками в этой сфере в стране в то время руководил Всесоюзный научно-исследовательский институт радиоаппаратуры (ВНИИРА), который находился в Санкт-Петербурге, и для нашего института ВНИИРА был головным. Так вот, ленинградцы не рассчитали свои силы, когда взялись за обустройство кораблей аппаратурой по навигации и посадке летательных аппаратов на корабли ВМФ, и передали нам создание одного из достаточно простых комплексов для малых кораблей, на взлетной площадке которых может разместиться только один-два вертолета. А сами бросили все силы на создание комплексов для первых авианесущих кораблей. И мы, молодые и задорные, с горящими глазами, взялись за разработку комплекса и выстроили его на совершенно новых технических решениях. В то время в ленинградском институте генеральным конструктором был Георгий Александрович Пахолков, выдающийся человек (герой социалистического труда, лауреат Государственной премии СССР — прим.ред.), и он выступил за то, чтобы целиком передать «морскую» тему в Челябинск. Были, естественно, и свои конъюнктурные соображения, в процессе разработки комплексов возникла масса проблем. Но у нас команда была бравая: из неприятностей вышли, а направление так за нами и закрепилось. Все это тогда стремительно развивалось, появились заказы, причем достаточно большие. Коллектив института составлял порядка 1600 человек, открылся филиал в Махачкале.

— В Махачкале? Чем был обусловлен этот выбор?

— Дело в том, что Петр Степанович Плешаков, занимавший в то время пост министра радиопромышленности СССР, был депутатом Верховного совета от республики Дагестан, и именно с его легкой руки в Махачкале и появился филиал НИИИТ. К слову, позже этому факту суждено было сыграть важную роль в судьбе института: спустя годы: собственниками предприятия стали выходцы из того самого филиала в Махачкале. Материнская компания «Азимут» координирует деятельность группы предприятий в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Челябинске, Калуге и Махачкале. Недавно компания заключила с Ростехнологиями соглашение о частно-государственном партнерстве, передав часть акций. Адиля Абуковича Саидова, который является основателем компании и инициатором всех новшеств, я помню еще с детства, когда он внимательно слушал наши разговоры с его отцом, первым директором Махачкалинского филиала. Вот так интересно судьба повернулась. К счастью, у нас нет оснований жаловаться на акционеров: дают возможность творчески работать, помогают во многих вопросах — в части административного ресурса, юридического сопровождения сделок и достаточно лояльно относятся к необходимости финансовых вложений в развитие.

— Давайте все же по порядку: во время перестройки и рыночных реформ научные исследования, даже в оборонной промышленности, фактически лишились финансирования. Как институт пережил тяжелые времена?

— Да, тогда, в 1991 году, наступил переломный момент: государственный оборонный заказ сократился сразу на 80%, стали возникать перебои с выплатой зарплат. В коллективе началось брожение. Многие тогда ушли из науки — почувствовали в себе предпринимательскую жилку, захотелось самостоятельности, высоких заработков. На общем собрании коллектива выбрали нового директора, как это тогда было модно: им стал Аркадий Мотелевич Расин. Институт был приватизирован и распался на большое количество малых предприятий. Никто в тот момент не хотел заниматься военным направлением из-за трудностей с финансированием. А для меня это было делом жизни. Так что не оставалось иного выхода, как брать на себя директорские полномочия и пытаться сохранить направление, в разработку которого было вложено столько сил. И, надо сказать, большинство сотрудников института — около двухсот пятидесяти человек — согласились с доктринами, которые я предлагал. Так мы создали самое крупное из всех предприятий, образованных из распавшегося института. Изначально их было 18, а на сегодняшний день осталось всего три: одно специализируется на гражданской технике, мы взяли военное направление, и еще есть опытный завод, который сегодня находится в стадии присоединения к нашему предприятию.

— А у вас никогда не возникало желания бросить науку, заняться бизнесом?

— Было дело: в начале девяностых один знакомый уговорил заняться поставками лекарств. Я много ездил по стране, были хорошие связи, так что лекарственный бизнес стал быстро развиваться. И стало очевидно, что это требует огромных усилий и времени: надо искать склад, заключать договоры с аптечными сетями, проходить различные проверки. Так что я оказался перед выбором: или бизнес, или институт. Посоветовались с женой — а мы вместе учились и вместе работали долгие годы, — и выбрал любимую радиотехнику. Но в самые трудные времена, когда было полное безденежье и надо было как-то кормить семью, лекарственный бизнес был хорошим подспорьем.

— Какие вызовы стоят перед предприятием сегодня?

— За эти годы предприятие существенно состарилось — это беда всей оборонной промышленности. Поэтому одна из основных задач, которая передо мной всегда стояла и стоит на сегодняшний день, — привлечь молодых сотрудников. Это трудная с этической точки зрения ситуация: приходится провожать на заслуженный отдых коллег, которые, как и я, стояли у истоков института. Но это правильный шаг: теперь предприятие готово к тому, чтобы перейти на новый уровень развития, имея стабильное руководство на протяжении следующих десяти-пятнадцати лет.

Коллективу, перед которым я склоняю голову, удалось удержать стратегическое направление деятельности, сохранить монополию — сегодня мы единственные в стране, кто занимается этой тематикой (создание современных радиоэлектронных средств навигации, управления воздушным движением и посадкой летательных аппаратов морского базирования – прим.ред.), есть заказы Министерства обороны РФ. Когда Рособоронэкспорт осуществил поставку одного из авианесущих кораблей в Индию, мы изготовили радиотехнический комплекс для управления авиацией корабля, провели испытания. Индусы очень интенсивно используют корабль, за два года провели более 2 тыс. посадок. Наше изделие им понравилось: ни разу не подводило, не срывало полеты. Сегодня они строят собственный авианосец, а аппаратуру заказали у нас. Кроме того, заказали еще ряд изделий аналогичного назначения. Появление зарубежных заказов дало предприятию финансовую стабильность и возможность для развития — мы смогли приобрести комплекс зданий для размещения предприятий компании.

— То есть сегодня предприятие целиком ориентировано на гособоронзаказ?

— Нет, гражданское направление тоже сохранилось – производим радиолокаторы для гражданской авиации. Их сегодня по стране стоит более тридцати. И еще шесть — в Узбекистане. Сейчас такого ажиотажа, как раньше, уже нет: появилась конкуренция в лице коллег из бывшего ВНИИРА. Но заказы есть, модернизация идет. Производим и различное контрольное оборудование для самолетов — военных и гражданских. Но это все же скорее сопутствующие направление.

— Как-то уже стало привычным считать, что во многих сферах отечественные технологии и разработки безнадежно отстали от западных. В вашей сфере иначе?

— В мире такое оборудование, кроме нас, производят только американцы и французы. Отдельные разработки есть у англичан, но комплексно больше никто этим не занимается. Китайцы в последние годы форсируют эту тему, не без помощи украинских специалистов, которые раньше работали на советских авианесущих кораблях. В свое время они и на нас выходили, но переговоры оказались безрезультатны. Так что китайцы сегодня создают свои технологии, опираясь на советские разработки, и довольно успешно. Нельзя сравнивать размеры финансовых вливаний. Государство, к сожалению, сейчас денег в развитие этого направления не вкладывает, все научные разработки мы проводим за собственный счет. Институт заинтересован в развитии как производственной базы, так и сотрудников.

Конструктор в научно-исследовательском институте должен разрабатывать принципиально новую технику. Если он изо дня в день занимается рутиной, мозги черствеют, он уже не двигается вперед и из разработчика превращается в регулировщика. Понимая это, мы прикладываем все возможные усилия, чтобы поддержать основной состав. Работа разработчика тяжелая, надо иметь определенный склад ума. Как и любой творческий человек, он не выключается после рабочего дня, в голове все время крутятся новые мысли. Это не просто управленческие решения, а сложные научно-исследовательские проблемы. При этом постоянные длительные командировки. Я полжизни на кораблях провел, пока жена детей растила, дом тянула. Но что делать, работа у нас такая — интересная, неплохо оплачиваемая, но трудная.

— А как вы связали жизнь с радиотехникой?

— Случайно. Радиолюбителем точно не был. В старших классах из-за конфликта с преподавателем пришлось уйти в вечернюю школу, закончил ее с медалью, а попутно работал слесарем на часовом заводе. Мой сосед преподавал в ЧПИ (сегодня ЮУрГУ — прим.ред.), он-то и обратил мое внимание на новую перспективную специальность — радиоинженер. Тогда приборостроительный факультет еще даже не был создан, шел первый набор по специальности конструирование радиоаппаратуры. Мне это показалось интересным. Вроде бы не ошибся (улыбается).

— Нередко приходится слышать, что сегодня в России нет хорошего технического образования, студентам не хватает базовой теоретической подготовки. Вы с этим согласны?

— Да, частенько приходится слышать эти разговоры: «Вот, приходят со студенческой скамьи никакие, мы им говорим: забудьте все, чему вас учили, и начинаем с чистого листа». Это не так. Во всяком случае, в нашей области. Приходят ребята после вуза — совершенно нормально подготовленные: работают, всем интересуются, многие, кроме того, что знают радиотехнику, еще и хорошо владеют компьютером, программируют. Если он в учебе был отличником, то и на предприятии найдет себе применение. Да, возможно, им не хватает каких-то узкоспециальных знаний — но вуз и не может их дать, мы не ждем, что к нам придет совершенно готовый специалист. Так что все это обычное стариковское брюзжание.

— Есть секрет, как держать себя в тонусе?

— Работать надо. Ну и следить за собой. Я никогда не пил, не курил. Не могу похвастаться, что у меня железное здоровье, но когда есть цели в жизни — хочется с утра просыпаться и идти на работу. И в этой приверженности делу я не оригинален, каждый в коллективе это разделяет. Когда выдается свободное время, мы чаще всего все равно говорим о работе: обмениваемся мнениями, иногда спорим. Для старшего поколения работа — это абсолют. Молодежи это, конечно, свойственно в чуть меньшей степени. Их больше волнует размер заработка. Приходится, как и в любой организации, бороться с рвачеством. Бывает и такое: освоил специалист что-то и начинает считать, что ухватил самого бога за бороду, пытается диктовать свои условия предприятию: если не заплатите столько-то — уйду с проекта на выходном этапе. Классика жанра.

— И как с таким производственным шантажом боретесь?

— Просто. Незаменимых нет. Не было еще ни одного случая, чтобы кому-то было позволено такое. Все разработчики на предприятии работают сдельно, и у этого есть и свои достоинства, и недостатки. С одной стороны, это позволяет высококвалифицированным специалистам получать достойную зарплату — и восемьдесят тысяч, и сто. А с другой стороны, это в какой-то мере приводит к таким вот товарно-денежным отношениям между начальниками отделов и подчиненными. Но с нашей небольшой штатной численностью мы не смогли бы выполнять такие колоссальные объемы работ, если бы люди сидели на голых окладах.

— Вы — жесткий руководитель?

— Нет. Единственное, уволил нескольких пьяниц без долгих разговоров. Не терплю этого совсем. Ненадежные это работники — подведут рано или поздно.

— Вы обладаете двумя десятками авторских свидетельств на изобретения. А что вы сами считаете своим главным достижением?

— Не это (улыбается.). Главное — это то, что мы с коллегами создали в стране это направление, разработали технологии, создали аппаратуру для управления летательными аппаратами корабельной авиации с авианесущих кораблей. Фактически я посвятил этому всю жизнь: сам разрабатывал, был главным конструктором и малых, и больших изделий, и до сих пор все сложные технические вопросы решаются в моем кабинете. И хотя я уже отошел от проектной работы и осуществляю сейчас только общее руководство предприятием, этот опыт крайне полезен.

Я пытаюсь вырастить управленцев, которые сами прошли всю школу: разрабатывали технику, испытывали, сдавали — словом, тех, которые понимают, что даже малейший просчет или попустительство обернется там, на корабле, огромными проблемами. Это должно быть всегда в голове. Подход по принципу сдать любой ценой, не считаясь с качеством, в нашей области техники чреват катастрофическими последствиями. Не может быть в нашей команде таких людей. Не знаю, конечно, насколько еще меня хватит.