Про архитектуру, любовь и верблюда в раю — глава Союза архитекторов России Николай Шумаков

С первых же фраз интервью вышло из-под контроля. И всё потому, что речь шла о городе, который считает своей малой родиной Николай Шумаков — народный архитектор РФ, академик Российской академии архитектуры и строительных наук, академик Российской академии художеств, член Общественного совета при Минстрое России, профессор МАРХИ, президент Союза архитекторов России и Союза московских архитекторов. О Челябинске он может говорить часами: серьезно и с присущим ему юмором, профессионально как архитектор и просто как неравнодушный уроженец этих мест. Интервью подготовлено в рамках специального проекта «Будущее города», который традиционно публикует весной издание «Деловой квартал».

Николай Иванович, вы же работали в Челябинске? Какие идеи в формировании архитектурного облика города вам нравятся больше всего?

— Начнем с того, что в Челябинске я не работал, если не считать периода в 1990-х, когда там задумали строить метро. Это называлось «первый участок первой линии челябинского метро», четыре станции. Призвали меня не потому, что я родился в городе Коркино и десять лет жил в Челябинске, пока учился в школе, а потому, что этот проект делал институт «Метрогипротранс», где я тогда работал главным архитектором.

Мы разрабатывали и трассу, и все станции с интерьерами. Исходили из того, что суть Челябинска — это такой брутальный «пром», поэтому рисовали жесткую графику. И, собственно говоря, в проекте так и получилось, правда, вскоре всё заглохло. Сейчас там пытаются как-то освоить уже подготовленное пространство, в связи с чем, где возможно, запустят скоростной трамвай. Как он там пойдет — не знаю, не интересовался, но обидно, не скрою. Обидно, потому что как человеку, знающему регион, мне понятно, что Челябинск незаметно отошел в тень, на периферию, оставшись обычным провинциальным городом.

Могло быть иначе?

— Не сомневаюсь. Я хорошо помню, что, когда еще учился в школе в Челябинске, нас всё время сравнивали со Свердловском (ныне Екатеринбургом). Челябинцы и свердловчане всегда соревновались друг с другом, то есть уровень развития городов на тот момент (а это конец 1960-х гг.) был практически одинаков.

Но потом случилось то, что случилось, Свердловск оказался родиной нашего очередного президента, и сразу всё изменилось: и метро построили, и центр города начали обустраивать, и продолжили уже после ухода политика из жизни. Это и «Ельцин-центр», и башня «Высоцкий» — интересно, современно, я бы даже сказал, по-столичному.

Не зря же Екатеринбург теперь называют столицей Урала, а в Челябинске — тишина. Я очень переживаю за город, но моих чувств явно недостаточно для того, чтобы хоть что-то изменилось.

Бываете в Челябинске? Интересуетесь жизнью города? Как оцениваете современные градостроительные решения?

— Самый памятный визит — это 2016 год. Губернатором тогда был Борис Дубровский, сменивший на этом посту Михаила Юревича. Позже в отношении Дубровского возбудили уголовное дело в связи с превышением должностных полномочий. Вот уже шесть лет областью руководит Алексей Текслер. И мне кажется, что его взаимоотношения с Челябинском складываются более успешно для города, чем у его предшественников.

Так вот, Дубровский очень хотел преобразить город и постоянно устраивал архитектурные конкурсы. Самый масштабный состоялся в 2016 г. и был посвящен подготовке к тому, чтобы принимать саммиты ШОС и БРИКС. Меня пригласили возглавить жюри открытого архитектурного конкурса с международным участием. Это был уникальный конкурс на проектные решения трех знаковых для города территорий: нового пассажирского терминала местного аэропорта, архитектурно-планировочной концепции набережной реки Миасс и здания Конгресс-центра с гостиничным комплексом и медиапространством.

Намерения у всех были самые серьезные и благородные, но присутствовала и явная стратегическая ошибка. Тогдашний губернатор родом из Магнитогорска привлек для решения градостроительных задач своих бывших коллег. То есть в провинциальный Челябинск приехали специалисты из еще более провинциального города, и ничего хорошего из этого не вышло.

Что в результате? Аэропорт сделали не так, как было надо, а как смогли. Конгресс-холл (прекрасный проект Дмитрия Буша) мог бы стать лицом города, узнаваемым и объединяющим его архитектурные черты, но этого не случилось, и снова Челябинск оказался отброшен назад в градостроительном смысле.

Были еще попытки современного переосмысления городского пространства: пешеходная улица Кирова, парк Гагарина... И опять что-то не сработало, реализации нет. Если говорить об улице Кирова, то она сложилась давно, как и московский Арбат. И вдруг ни с того ни с сего появляется на ней нечто из синего стекла: 23-этажное здание «Челябинск-Сити». Почему? Зачем? Кто-то обвинит архитектора, кто-то — власть, давшую разрешение на строительство этого объекта. Уж не знаю, кто приложил к этому руку, но факт остается фактом: опять пострадало городское пространство

Когда вы были в Челябинске в последний раз?

— Три года назад на юбилее моей старшей сестры.

В тот приезд глаз зацепился за что-то? Был какой-то момент удивления от увиденного в городе? Восторг, неприятие, досада, радость?

— Слова-то какие... Нет, ни за что глаз не зацепился, тем более что я там всё знаю. Конечно, походил по городу, но опять сплошные расстройства. Я уже говорил о конкурсе на реорганизацию местного аэропорта. Не пошло это глобально, хотя работы поступили хорошие, можно было что-то выбрать, реализовать фрагментами. Но нет. Что первым бросается в глаза пассажирам? Пункт упаковки багажа! Мелочь, казалось бы, но ведь из них всё складывается. Почему никто не понимает, что зона вылета-прилета — это как визитная карточка города, как первое рукопожатие, первое впечатление... Недаром англичане говорят: «Нельзя два раза произвести первое впечатление». Лучше не скажешь, честное слово.

Если бы вам сказали: «Николай Иванович, берите город, ни в чём отказа не будет, делайте любые проекты — вот что хотите, то и делайте». С чего бы начали?

— Я бы включил разум. Знаете, когда в Челябинске задумали метро, мы начали работу не просто с разработки линий метрополитена. Мы подумали о городе: куда он будет развиваться и будет ли, какие районы надо связать в первую очередь, что должно определить новую транспортную структуру. Так появилась первая линия: от Челябинского тракторного завода до Северо-Запада, но как-то вяло сразу всё пошло, больше тридцати лет процесс был заморожен. То финансирования не было, то ориентиры менялись, то власть... Происходило сокращение производства ЧТЗ — вроде как неожиданно, но ведь должны были экономисты и стратеги просчитать возможные риски. А линия уже есть, куда она идет теперь и зачем — непонятно. Она оказалась ненужной, невостребованной, а задумывалась как соединение с жилыми комплексами и другими заводскими районами, с предприятиями смежной направленности. Город изначально проектировался разумно — как символ промышленной державы. ЧТЗ, ЧМЗ и еще десятки важнейших предприятий. Вот, например, ЧТПЗ — Челябинский трубопрокатный завод — предприятие стратегического значения. Завод блестящий с точки зрения архитектуры и дизайна, а также с точки зрения технологий. Туда до сих пор водят гостей самого высокого уровня, и мне посчастливилось там быть, нам всё показали. Это как слетать в космос. Этот завод — почти исключение из общей массы забытых гигантов Урала...

У каждого предприятия есть своя биография, а все вместе они гордость и слава отечественной промышленности, потому и город должен стать лицом этой славной истории, примером современного развития территории. Да, там всё непросто. И воздух отравляют сотни труб, и водоемы не спасают, и растительность порой не приживается в таких городах, если сажать всё подряд, не думая, что сразу погибнет, а что будет расти на радость людям... И много чего еще. На то и дана человеку голова, а архитектору — руки и карандаш, чтобы не просто рисовать, а проектировать, предвидеть и опережать своими проектами реальное развитие города.

Почему так происходит? Не могу ответить на этот вопрос, сидя в Москве. Но полагаю, что у города просто нет настоящего главного архитектора. После отставки в 2020 г. моего почти тезки — Николая Ивановича Ющенко, который бессменно трудился на посту главного архитектора Челябинска пятнадцать лет, — пошла череда преемников. Сейчас, насколько я знаю, и должности такой в городе нет. Нравился мне Ющенко своей хваткой, профессионализмом, ответственностью. Это гораздо важнее, чем то, когда архитектор говорит, что болеет за дело душой. Если ты душевнобольной, иди к врачам, лечись у психолога или психиатра. При чём здесь архитектура?

Что, на ваш взгляд, сейчас происходит с профессией архитектора? Она востребована?

— Насколько я знаю, сейчас в Челябинске, как и во многих субъектах РФ, в муниципальных образованиях должность главного архитектора никому не нужна. Всё по своему усмотрению и в русле своего понимания того, как должна развиваться архитектура, решают мэр и губернатор. Это в корне неправильно. Архитектор — совершенно конкретная и самодостаточная профессия. Должность главного архитектора столь же самостоятельна и ответственна, как должность мэра и губернатора. Там, где это понимают, дела обстоят намного лучше, но это скорее исключение из правил.

Недавно в Москве буквально в течение недели состоялись два важнейших мероприятия: XXXIII конференция Союза московских архитекторов и ежегодное Общее собрание членов Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН). Тема одна — состояние современного архитектурного образования и вопросы повышения ответственности за обучение будущих архитекторов. Выступали умнейшие и авторитетнейшие специалисты, уважаемые архитекторы мирового уровня. И что? К чему мы пришли?

Оказывается, не надо учиться шесть лет в институте, потом продолжать набираться опыта у старших коллег, делать проекты, постигать архитектурную науку на практике. Главное — быть лояльным к власти. Можно сразу после института (причем не только архитектурного) пойти в госструктуры, периодически повышать квалификацию. Инженер (и это не худший вариант) может окончить двух-трехмесячные архитектурные курсы и стать главным архитектором города. Очень люблю и уважаю инженеров, потому что всю жизнь проектирую объекты повышенной технической сложности, но инженер и архитектор (равно как и строитель) — это разные профессии! Пора уже это услышать и понять.

Сейчас набирает силу тенденция вхождения в архитектуру юристов. Их много в разных городах на должностях главных архитекторов. Юрист тоже доберет на подобных курсах нужную терминологию — и вперед, в архитектуру. Когда завалит очередной проект в каком-либо городе, мы даже не сокрушаемся: ну как же так получилось? Говорим друг другу: понятное дело, ведь не архитектор... Чувствуете всю чудовищность происходящего с архитектурой и архитекторами? Я чувствую и от этого мучаюсь, жалею города, а Челябинск — особенно, ведь корни — это навсегда. Даже если ты не посещаешь места своего детства десятилетиями, наступает момент, когда фантомные боли становятся реальностью.

Как реагируют на это профессиональные сообщества?

— Они, то есть мы, бьются в своих городах и поселках за то, чтобы главным архитектором был именно архитектор, а не юрист, инженер, строитель, экономист и даже не самый талантливый менеджер. Не говоря уже о прочих уважаемых профессиях, не имеющих никакого отношения к этой отрасли. Пусть они все будут рядом и на своих местах, помогают архитектору знаниями, опытом, связями, навыками. Не стоит занимать кресло, в котором должен сидеть профессионал своего дела.

Мне часто задают этот вопрос: нужна ли профессия архитектора в России? Бытует мнение, что не нужна. Правда, а зачем? Есть строители, они делают не то, что предлагают архитекторы, а то, что могут делать, и поэтому нанимают «карманных» архитекторов, которые их обслуживают. Ситуация печальная и повсеместная. 

Мы чаще говорим о том, что строители не хотят слушать архитектора, потому что сложный авторский проект увеличивает сроки и стоимость его реализации. Но мало кто понимает, что такие проекты требуют и новых технологий, которыми не всегда владеют наши строители. И это тоже большая проблема, Челябинск не исключение. Не всякий хороший проект хорошего архитектора может быть реализован в связи с тем, что не только заказчику лишние усилия не нужны, но и строители попросту не справятся с архитектурной задачей, которую ставит автор проекта.

Все разговоры о том, что архитекторы никому не нужны, что падает престиж профессии, — это как раз свидетельство силы нашего профессионального сообщества. И эту силу всё время испытывают на прочность: разговорами, какими-то действиями, подменой полноценного профильного образования второсортными курсами, бесконечными дискуссиями о нашей якобы невостребованности. Ответственно заявляю: мы есть. Архитектура есть и будет. И только она, по утверждению великого Виктора Гюго, является главной летописью человечества. Я с ним согласен.

Нужна ли Челябинску слава промышленной столицы России?

— Не уверен, насколько городу это надо именно сегодня. Есть много других, более насущных проблем. Но я бы очень этого хотел. Более того, много раз на официальных и неофициальных встречах предлагал себя в качестве советника, посланника. Как сейчас модно говорить — амбассадора, представляющего интересы Челябинска в профильных ведомствах отрасли. Очевидно же, что мне лично не надо ни нового статуса, ни громкого звания, мне хватает того, что я сделал и делаю в жизни. Хочу просто послужить родному городу, но это никому не нужно, и я понимаю почему. Если бы это случилось, от меня, от архитекторов Челябинской области и всего Урала было бы много шума, а в Челябинске и так дымно и шумно.

Не перебарщиваете?

— Нисколько. Я преуменьшаю степень трагизма. Хотя, уверен, вашим читателям не понравится мой «вселенский плач» по Челябинску. Больше того, многие, приехав в Челябинск, этого не увидят и не заметят, но я говорю искренне как бывший житель этого города, как профессиональный архитектор, градостроитель, знающий, о чём идет речь. Так вот, у Челябинска были и есть все основания стать градостроительным примером промышленной столицы Урала. Сейчас его даже не сравнить с тем же Екатеринбургом ни по объемному проектированию, ни в градостроительном смысле. Что-то сломалось в колесе истории города Челябинска.

Как вы оцениваете перспективу более плотной застройки центра мегаполиса? В чём видите плюсы и сложности реализации проектов КРТ?

— В этой аббревиатуре для меня главное слово не «комплексное», а «территория». Только ее скрупулезный анализ задаст верный вектор развития. Не надо большого ума, чтобы в отведенном пространстве посадить модульные инфраструктурные комплексы. Грамотно оценить территорию, последовательно и гармонично развивать ее в долгосрочной перспективе — вот высокое искусство архитектуры.

Если говорить о Челябинске, город разбросан, растянут, расширение границ ему противопоказано, нет смысла увеличивать его за счет новых территорий. Внутри уже существующего пространства надо действовать разумно и мыслить на десятилетия вперед; развивать инфраструктуру, обновляя ее с учетом развития общества, изменения социокультурных приоритетов; осваивать огромные промзоны, оставшиеся в наследство.

Прежде всего важно оценить существующий город, подумать, кем его заселять, если останавливаются предприятия, дающие людям работу. Для ответа на эти вопросы надо изучать мировые технологии — архитектурные, инженерные, а также заниматься вопросами расселения и экономической безопасности, которые напрямую зависят от хорошей архитектуры и перспективного градостроительства. Меняется общая парадигма развития, и речь не о Челябинске или Москве, даже не о России. Мы говорим о мировых глобальных процессах, в которых архитектура — главный носитель информации.

Предположим, в Челябинске построили конгресс-центр. Перед ним решили поставить какой-то символический монументальный объект. Пригласили вас — архитектора, художника, скульптора. Какой бы получился объект?

— Опять сослагательное наклонение и сплошные фантазии! Не знаю. Наверное, это была бы такая же непонятная скульптура, как и многие мои работы. Делаю Пегаса, а кому-то видится гигантская летучая мышь... Может, был бы верблюд. Этот работяга изображен на гербе Челябинска и симпатичен мне своим трудолюбием и выносливостью. Почти 300 лет назад герб придумал русский историк Василий Татищев, предрекая городу славу крупного евразийского центра. Вот три века и тащит этот верблюд на своем горбу Челябинск в светлое будущее. Точно! Прямо вижу: гигантский верблюд в трубе.

Прочему в трубе? Опять намек на любимые вами тоннели метро?

— Труба метров пятнадцать в диаметре и верблюд — двенадцать метров в холке. Он так осторожно входит в трубу, которая идет под землю, в направлении Коркинского разреза, где я появился на свет... Вы же знаете, что на месте карьера к 2050 году планируют создать гигантский водоем? Ну вот, мой верблюд и шел бы в свой экологический рай навстречу новой жизни.

Хочу извиниться перед земляками за то, что в интервью так много негатива, но это не от ненависти, а от любви. Просто очень переживаю, понимая, что упущен момент, и сегодня городу для реанимации понадобится гораздо больше времени, нежели это было лет тридцать назад. Но всё равно, пока жива любовь, есть надежда.

Интервью подготовлено при участии пресс-службы Союза архитекторов России