«В течение трех-четырех лет мы вытесним Китай с российского рынка»

2022 год продемонстрировал в России разворот государства лицом к промышленности, в частности к машиностроению. С усилением санкций радикально поменялся не только автомобильный рынок, но и рынок спецтехники. На этом фоне челябинский завод «ДСТ-Урал» вдвое увеличил выпуск гусеничных тракторов и погрузчиков. Мы поговорили с гендиректором предприятия Евгением Горелым о том, как небольшое ремонтное предприятие превратилось в одного из крупнейших производителей, за счет чего отечественные предприятия конкурируют с Китаем и как изменится образ тракториста через несколько лет.

Многие годы понятие «челябинский трактор» означало только одно — ЧТЗ. Да и, наверное, до сих пор так в массовом сознании остается. Почему решили запустить собственное производство тракторов?

— Мы начинали с небольшого ремонтного цеха — занимались капитальным ремонтом техники ЧТЗ. В процессе этой работы мы постепенно перешли к модернизации существующих тракторов: заменили двигатель и получили экономию, удешевление, повышение надежности. Затем начали менять систему управления, трансмиссию, элементы ходовой части. И постепенно от оригинальной машины ничего не осталось — мы пришли к полностью собственной разработке и приняли решение, что нужно запускать собственное производство.

Надо понимать, что тогда наблюдался дефицит всего, и после капитального ремонта коммерсанты продавали сделанные нами трактора фактически по цене новых. Находиться на этом рынке больше не было смысла, поскольку к тому моменту мы уже обладали компетенциями, чтобы делать эти машины самостоятельно.

После запуска мы без остановки модернизировали наше производство: станки, технологии — всё это надо постоянно обновлять. В итоге получилось создать достаточно обширную линейку тракторов и занять определенную нишу на рынке.

 

Кто был вашим заказчиком на первоначальном этапе? Что поменялось впоследствии?

— Поначалу это были, разумеется, какие-то небольшие компании, которые покупали наши машины из соображений экономии — у производителя, который не был тогда широко известен, не наработал соответствующий опыт, но тем не менее мы брали тем, что наши трактора были не только дешевыми, но и надежными.

Постепенно мы стали выходить на более крупные заказы, и сейчас нашими тракторами пользуются «Газпром», «Роснефть», «Трансгаз», «ЛУКОЙЛ», МЧС, Министерство обороны РФ. И здесь на самом деле нет ничего удивительного: в свою репутацию надо вкладываться ежедневно своим кропотливым трудом.

На сегодняшний день мы выпускаем бульдозеры от 16 до 45 тонн, в ближайшее время, этим летом, выйдет машина массой 55 тонн, которая заменит тяжелые машины иностранного производства.

Но бульдозерами производство не ограничивается?

— В 2019 году мы начали работу по направлению погрузочной техники, сделали колесный и гусеничный погрузчики. Выпускаем их уже четвертый год.

 

То есть еще до кампании импортозамещения?

— Да, санкции — они же не в 2022 году были введены. Закрытие рынка началось еще в 2014 году: экономика тогда дышала на ладан, промышленность чувствовала себя откровенно плохо. Ощущалась необходимость поддержки со стороны государства. И в 2016-м начали работать нетарифные меры в виде утилизационного сбора. Это значительно подхлестнуло интерес к технике отечественного производства. Тогда же федералы начали помогать производителям, финансируя НИОКР (Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. — Прим. ред.). Мы воспользовались ситуацией и вывели продукт на рынок.

Что изменилось в 2022 году, когда с рынка ушли западные компании?

— Основные производители западной гусеничной техники из США, Японии, Германии действительно освободили рынок и дали нам возможность захватить его в еще больших масштабах. На самом деле, эта ситуация для большинства наших корпоративных клиентов вовсе не стала неожиданностью: многие крупные заказчики еще до февраля 2022 года начали массово переходить на отечественную технику. Все понимали — что-то будет. Например, с «Газпромом» мы на тот момент уже два года работали в инвестиционном проекте по обновлению парка тракторов.

Безусловно, есть проблема: некоторые образцы западной техники вообще не имеют российских аналогов. И это по большому счету проблема потребителя, который все предшествующие годы не размещал заказы, не интересовался отечественным продуктом. В советское время у нас производили практически весь спектр строительной техники, но из-за того, что десятилетиями предпочтение отдавалось иностранным машинам, производственные цепочки деградировали, и сейчас приходится многое начинать с нуля.

На сегодняшний день в России осталось два производителя гусеничных тракторов: это концерн «Тракторные заводы» в Чебоксарах, который с прошлого года управляет производством на ЧТЗ, и мы. По производству в штуках мы идем примерно один в один, по валовому пока отстаем, потому что Чебоксары больше делают тяжелой техники. Но в следующем году, полагаю, мы займем и эту нишу.

Сколько это в цифрах?

— Сейчас мы выпускаем в месяц 45 тракторов. План на этот год — 800 единиц техники.

Насколько это больше, чем в прошлом году?

— В два раза. Стало вдвое больше заказов — мы в два раза увеличили производство.

Беспилотный трактор — как появилась идея создать такую машину?

— Еще в 2009-м мы сделали первые трактора с автоматической коробкой. Сразу увидели, что такая машина обладает большей надежностью, управляемостью, точностью работы. И сейчас работаем в направлении программирования управлением. Так появились беспилотные машины — мы подключаем передатчик, настраиваем приемник и через дистанционный цифровой сигнал управляем трактором на расстоянии. Это не было сложной задачей, поскольку мы изначально придерживались модульной концепции с возможностью доукомплектования машины дополнительными механизмами. А все машины, которые мы выпускаем, оборудованы системой телеметрии, мы с точностью до десяти секунд знаем, что с ними происходит.

Кто производитель этого оборудования?

— Элементная часть электроники сейчас импортная, китайская. По контроллеру у нас есть своя разработка с собственной операционной системой, через три-четыре месяца мы планируем завершить ее создание и станем в этой части полностью независимыми.

Интерес к беспилотникам у потенциальных заказчиков уже есть?

— Да, безусловно. Здесь важно понимать следующее: мы, по сути, производим инструмент, который помогает эффективнее выполнять больший объем работы. Ведь одновременно можно управлять двумя, тремя, десятью подобными машинами. И чем больше возможностей у дистанционно управляемой техники, тем более сложный можно построить цикл управления для решения сложных задач с минимальным участием человека. Разумеется, такая концепция интересна заказчикам.

Какие это могут быть задачи?

— В первую очередь разминирование — актуально на сегодняшний день. Есть заказчики в сфере добычи полезных ископаемых, работающие в сейсмических зонах, в районах Крайнего Севера — одним словом, везде, где работа и само пребывание человека сопряжены с определенным риском. Но можно эти решения расширить и на более стандартные отрасли — на дорожное строительство, коммунальное хозяйство.

Представить беспилотные трактора в ЖКХ непросто.

— Почему же? По Москве уже вовсю ездят курьеры-роботы «Яндекса» и развозят заказы. Значит, и в других сферах это скоро появится.

Простой пример: телефоном можно пользоваться, чтобы позвонить или что-то написать, а можно через него управлять трактором, не вставая с дивана — это же мощный вычислительный прибор. Любой ребенок, целыми днями играющий в телефон, — это потенциальный будущий тракторист, специалист, который будет управлять в дистанционном режиме десятком машин.

Ему понадобится именно такое рабочее место, где ему надо будет лишь нажать кнопку, как в игре, и всё поедет. А не «позвать Васю, чтобы он сказал Пете, а тот передал еще кому-то, чтобы тот сделал». Это ему неинтересно.

Сколько времени, на ваш взгляд, займет этот переход?

— Всё зависит от того, как быстро мы поймем, что надо меняться. Уровень автоматизации же зависит от уровня образования и компетенций руководства, которому надо быть готовым к трансформации самому и обучать персонал.

Китайские трактора — насколько это серьезный конкурент для отечественных производителей?

— При нынешнем уровне поддержки со стороны государства они нам не конкуренты. Структура рынка гусеничной техники в России сейчас выглядит так: 30% — это «ДСТ-Урал», порядка 40% — Чебоксары, остальное — Китай. Сейчас мы фиксируем значительный переход интереса от китайской техники к российской, то есть в течение трех-четырех лет, если поддержка будет сохраняться, мы вытесним Китай с российского рынка.

Полагаю, что это ставит задачу расширения производства?

— Да, мы уже этим занимаемся. Вводили новые площади в прошлом году, в этом и в следующем году продолжим данную работу. Сейчас планируем оборудовать новую сборочную площадку на 20 тыс. кв. метров в Калачево, где у нас тестовый полигон и отгрузочный терминал. К осени следующего года она начнет работу, и в будущем мы перенесем туда основное производство.

 

Расширение производства ведь подразумевает и набор новых сотрудников. Как находите персонал в условиях нынешнего дефицита?

— Производство делится на заготовительное и сборочное: первое напичкано автоматическим оборудованием, и там какой-то острой потребности в увеличении численности персонала нет. А на сборочном да, новые люди требуются пропорционально росту выпускаемой продукции. Есть, конечно, методики повышения производительности труда, мы их применяем, но основная проблема — это стоимость кадров. Заработные платы, которые предлагают оборонные предприятия, подстегнули рост интереса к рабочим профессиям, и мы стараемся поддерживать такой уровень зарплат, чтобы выдерживать эту конкуренцию.

В вашем конструкторском бюро работает около сотни человек. Как вам удалось сформировать такую команду?

— Над созданием конструкторского бюро мы кропотливо работали 15 лет, растили: многие из тех ребят, кто сегодня с нами, пришли еще студентами, а кто-то — со школьной скамьи. Также самостоятельно обучали. У нас есть корпоративный учебный центр, своя программа подготовки с включением в производственные процессы.

А вы сами по натуре больше инженер или предприниматель?

— Не знаю (Смеется. —Прим. ред.). Я инженер по образованию и лично принимаю участие в работе нашего конструкторского бюро. И вместе с тем, хорошо понимая рынок, определяю, на разработку какой машины в данный момент нужно направить усилия. Как любой коммерсант, я ищу нишу, в которой будет нужно то, что я произвожу, и как только я ее вижу, прикладываю усилия, чтобы ее занять.

 

Как вам сейчас помогает государство?

— Наверное, самой ощутимой мерой поддержки был именно утилизационный сбор. Есть дешевые кредиты, промышленная ипотека — почему бы не пользоваться, если это выгодно? Промипотеку планируем взять на строительство новой площадки в Калачево. Не буду говорить, что всё абсолютно замечательно, но государство действительно развернулось лицом к промышленности, это заметно. И понятно: государству нужны танки, нужны свои трактора, другие машины.

Каких-то мер поддержки вам не хватает сейчас?

— В принципе, мы пользуемся полным спектром. Главная поддержка в том, чтобы наши решения были востребованы. Потому что, если завтра всё вернется на круги своя, произойдет откат… Ну что ж, будем работать как раньше.

В более рыночном формате?

— Да не было у нас никогда рынка, в том-то и дело. Невозможно на равных конкурировать с Китаем, его дешевой электроэнергией, дешевым металлом. Как бы то ни было, многое зависит от государства: если оно хочет существовать, оно должно быть конкурентоспособным. Должно регулировать рынки, формировать промышленную политику, создавать условия для подготовки кадров, чтобы людям было интересно здесь работать и жить.

Другие интервью с челябинскими предпринимателями читайте на CHEL.DK.RU в рубрике #БИЗНЕС