Владимир Денисенко: «Обувь для военных надо менять. Но у нас боятся перемен»

Челябинская обувная фабрика «Юничел» приближается к вековому юбилею. На своем долгом пути компания пережила немало кризисов и как никто знает, с какими трудностями приходится справляться легкой промышленности. Как одновременно насытить потребности «военного» и «мирного» клиента, что победит — качество или контрафакт и одержат ли верх онлайн-маркетплейсы над традиционными магазинами? Об этом CHEL.DK.RU поговорил с Владимиром Денисенко, генеральным директором обувной фирмы «Юничел».

В этом году Челябинской обувной фабрике исполнилось 90 лет: мало кто задумывается, что она — такой же первенец промышленности города, как ЧТЗ или «Станкомаш». Как вы позиционируете свою компанию в ландшафте челябинской индустрии?

— Наше предприятие всё время стабильно работало на протяжении всех этих лет. Конечно, были и тяжелые годы: сперва Перестройка, затем «лихие девяностые», когда мы столкнулись с отсутствием заказов, падением производства, приходилось сокращать людей. Но мы это тяжелое время пережили, команда руководителей Челябинского обувного объединения сумела переломить ситуацию, и мы вошли в новую действительность, сумев перестроить абсолютно всё. И ассортимент, который прежде оставлял желать лучшего, и качество продукции, ставшее на голову выше; закупили новое оборудование — автоматический раскрой, швейные автоматы, затяжные машины, — чтобы стать наравне с итальянскими фабриками.

Сейчас на трех предприятиях «Юничел» работает почти две с половиной тысячи человек: 1400 человек на основном производстве в Челябинске, 600 человек на Златоустовской фабрике и 400 человек в Оренбурге. Плюс масштабная сеть розничной торговли — 630 магазинов. Каждый из них несет бренд «Юничел» («Юни» — «объединение», «Чел» — «Челябинск») как знамя Южного Урала по всей стране и даже за ее пределами.

Сейчас мы не только на первом месте в России по производству кожаной обуви, мы еще и самое большое по численности сотрудников предприятие легкой промышленности в стране. Когда-то было Свердловское обувное объединение, которое выпускало продукции в два раза больше, чем мы. А сейчас его нет вообще. Были крупные предприятия в Новосибирске, Кургане, Уфе — все они, к сожалению, не пережили 1990-е годы.

Сейчас тоже ведь непростое время. Не был ли этот год для предприятия сложнее, чем прошлые кризисы?

— Год был действительно сложный с самого старта, когда началась спецоперация и из-за санкций произошел обвал поставок. Очень многое мы до 2022 года закупали за рубежом, причем в Европе — в Италии и Германии: кожи, полиуретаны, химические реактивы, даже нитки. Тем не менее в течение года мы смогли решить эту проблему. Нас выручили российские производители. Если вспомнить, еще 10 лет назад мы 50% кожи закупали за рубежом: в Южной Корее, в Испании, в Турции. Сейчас же импорт кож занимает 3-5%.

Остальные 95% — это кожа российского производства и довольно приличного качества. Отечественные кожевенники подтянули качество своей продукции — мы совместно с ними вели эту работу, давали им задания, обсуждали, как повысить те или иные свойства сырья, чтобы оно устраивало нас как производителей, а качество конечной продукции — потребителей.

Нынешний кризис имеет свою специфику. Раньше всё зависело от курса доллара, теперь вмешались другие факторы: санкции, влияющие на логистику, взаимоотношения с зарубежными поставщиками. Падение покупательского спроса, конечно, тоже сыграло роль — люди стали экономнее. Но мы смогли перестроиться в ассортименте, делать то, что нужно людям, по более доступным ценам. Мы работаем только на рынок — «Юничел» не участвует в госзаказах — и в целом весьма достойно заканчиваем этот непростой год.

Что изменилось, когда в феврале началась спецоперация?  

— Мы сразу заметили рост спроса на берцы. Конечно, ботинки для охранных предприятий, трекинговую обувь для туризма и активного отдыха, резиновые сапоги мы выпускали и раньше. Но специальную продукцию для силовых структур мы никогда не производили, этим занимаются предприятия, работающие по госзаказу.

И в этом году, на фоне серьезно возросшего спроса, по требованиям рынка нам пришлось существенно переработать подход к сапогам и берцам. Сделать кожу более влагостойкой, устойчивой к повреждениям, экспериментировать с подкладкой — натуральным мехом, мембранными материалами типа gore-tex, — и всё это, не меняя цены, тогда как многие, кто занимался продажей аналогичной обуви, задрали цены в полтора-два раза.

В итоге наша продукция оказалась востребована у призывников, у нас есть оптовые заявки от организаций, которые отправляют добровольцев в зону СВО, отдельных спецподразделений. Но, повторюсь, это всё рыночные отношения по различным каналам торговли.

Ваше неучастие в госзаказе — какая-то принципиальная позиция или это связано с какими-то другими нюансами?

— Чтобы производить обувь, которая предназначена специально для силовых структур, для использования в военных действиях, необходимо соблюдать определенные технические требования. В первую очередь это подошва — она должна быть из литой резины. Мы такую обувь никогда не выпускали: у нас просто нет такого оборудования. В то время как существуют большие производства, в Подмосковье, в Ростове-на-Дону, основной профиль которых — специальная обувь, которая производится по этой технологии.

Эта отрасль очень сильно регламентирована, и участвовать в госзаказе неспециализированным предприятиям весьма проблематично. Только на закупку оборудования и пресс-форм, которые позволят делать цельнолитую подошву, уйдет не меньше 100 млн руб. Это для нас как гражданского предприятия очень затратно и сложно. Если бы была поставлена задача и нам дали бы время — полгода-год, — по этому пути можно было бы пойти. Но такой задачи перед нами правительство не ставит.

Другая сторона вопроса — это то, что технические условия по обуви для военнослужащих рядового состава уже устарели и их надо менять. Эта обувь жесткая, неудобная, надо пересматривать регламенты. Может, непопулярное в нынешних условиях мнение выскажу — но приближать их к лучшим западным образцам по качеству и эргономике, к европейской обуви, которая является лучшей в данном сегменте.

К сожалению, у нас боятся перемен. Чтобы разработать новые технические условия, нужна масса времени для соблюдения всех формальностей: год на разработку, год на испытания, экспертизы, заключения. Я к тому, что есть специализированные предприятия, они перешли на трехсменные графики, увеличили выпуск. А то, что не хватает, закрывает рынок.

В сентябре, когда началась частичная мобилизация, спрос на берцы и подобную обувь взлетел еще сильнее. Как это отразилось на производстве «Юничел», пришлось пожертвовать «мирной» номенклатурой?

— По выпуску такой обуви мы прибавили 20 тыс. пар. В наших объемах производства — а это до 2,5 млн пар в год — это меньше 1%. Мы немного уменьшили поставки гражданской продукции для магазинов, поскольку картина спроса в период мобилизации изменилась, но в общем масштабе это ни на производстве, ни на торговле никак не отразилось.

Еще до спецоперации остро стояла проблема с контрафактной обувью. Вы и сами еще в мае говорили, что этот фактор остается значительным для российских обувщиков. За этот год, с учетом сокращения поставок импорта в Россию, эта ситуация как-то изменилась?

— На самом деле, если судить по статистике за январь-октябрь, официальные данные по импорту обуви не поменялись. А что касается контрабанды — как она была, так и есть. Ее объем сейчас примерно равен официальному производству в России: 100 млн пар. Примерно столько же низкопробной контрабандной обуви из вредных для здоровья материалов по-прежнему поступает в Россию и раскупается населением.

И это всё еще настоящая беда, с которой пока не придумали, как эффективно бороться. Сперва полагали, что спасет маркировка. Сейчас на оптовых рынках торгуют обувью и с маркировкой, но чаще — без нее. Случается, что маркируется одна пара — и по этим документам проходит целая партия в 10 тыс. единиц. По официальной маркировке обуви продается в два раза меньше, чем на самом деле!

А проверки в потребительском секторе сейчас отменили в рамках моратория. За малым и средним бизнесом по этому направлению фактически никто не следит. Разумеется, в этих условиях контрабанда расцветает пышным цветом.

И ведь всё это никакая не тайна — финансовые органы, таможня, силовые структуры это всё видят. Контрафакт идет целыми караванами фур из Китая напрямую или через Казахстан. И если взять данные китайской таможни по вывозу и нашей — по ввозу, получится весьма существенная разница. Это всё можно пресечь — и не было бы этого огромного объема торговли, который мы видим в расплодившихся «супермаркетах распродаж для всей семьи». Но кому-то это выгодно — поэтому ничего и не делается для пресечения контрабандных поставок.

Получается, что выпуск российских предприятий — 100 млн пар в год — не покрывает потребностей 140-миллионной страны?

— Это правда: здесь приходится компенсировать за счет импорта. Объем официальных поставок — порядка 250 млн пар обуви в год. В сумме, если считать 100 млн пар контрабанды, примерно и выходит по 3 пары на человека: это вообще вся обувь, от домашних тапочек до валенок. Но по официальным данным продается гораздо меньше — из-за неполного учета, как раз.

Государство как-то помогает исправить этот перекос и поддержать отечественных производителей?

— Меры поддержки, конечно, есть: в рамках Союза кожевенников и обувщиков мы активно работаем с правительством, чтобы оно нам помогало. Это и льготы по лизингу оборудования в 50% — очень существенная помощь, мы дважды ей воспользовались, на 300 млн руб. в общей сложности. Это и субсидирование кредитной ставки для легкой промышленности. На региональном уровне еще в 2019 году принят комплекс мер для легпрома: субсидируется закупка оборудования за счет части налога на прибыль, который мы платим в бюджет. Всё это позволяет нам находиться впереди по техническому перевооружению — что необходимо, поскольку иначе мы бы концы с концами не свели.

 

Другой больной вопрос нашей легкой промышленности — это кадры, без которых немыслимо развитие производства. Где вы сейчас ищете новых сотрудников и чем мотивируете работать у себя?

— Раньше набиралась группа по нашей специальности в нашем колледже «Сфера», в Омске есть заочный факультет для подготовки специалистов с высшим образованием, другие вузы тоже выпускают технологов. С рабочими специальностями сложнее — раньше было СПТУ для легкой промышленности, но его перепрофилировали под парикмахеров и прочие, более массовые специальности.

Приходится набирать людей самим, проводить обучение, с теоретической и практической частью. У нас выстроена очень мощная система наставничества – мера вынужденная, но вполне эффективная. Причем, когда мы говорим о рабочих, это далеко не всегда подразумевает ручной труд: очень много автоматизированных, даже роботизированных процессов в технологии. Дефицит кадров, конечно, есть: за последние два года произошел массовый отток, мы лишились около 100 человек, спрос на людей вообще очень высок — вы же знаете, что безработица в Челябинской области сейчас одна из самых низких в России.

Но прирост всё же есть: в ноябре пришло на 20 человек больше, чем уволилось. Мы соблюдаем все нормы по условиям и охране труда, по социально-бытовым условиям. У нас стабильная загрузка и зарплата — в этом году мы подняли ее на 15%. Да, она меньше по сравнению со средней зарплатой по региону, но для уровня легкой промышленности она достойная, и мы ее постоянно наращиваем.

Значительная часть бизнеса «Юничел» — крупная сеть фирменных магазинов. А как обстоят дела с онлайном: с выходом на маркетплейсы и прочими современными каналами дистрибуции?

— Есть интернет-магазин «Юничел», также наша обувь представлена на Wildberries, Lamoda и других площадках. Но на онлайн-сектор у нас сейчас приходится около 4% продаж. Это немного, и мы ставим задачу увеличения продаж, доведения до рыночных 10-15%. В дальнейшем оно может быть и 20%. Но мы стараемся, чтобы это был органичный, постепенный рост.

К тому же спрос на полноценную розничную торговлю в офф-лайн-магазинах никогда не упадет. Обувь — это ведь особенный товар, это не телевизор, который включается или не включается. Это кожа, которую важно взять в руки, ощутить качество. Это колодка, которая может подходить или не подходить — даже при одинаковом размере. Обувь нужно мерить! Мы и производство свое ведем с учетом мнения потребителей, которые посещают наши магазины, делаем обмеры, проводим опросы.

Другое дело в том, что каких-то позиций в том или ином магазине может не быть — и мы работаем с персоналом, чтобы они предлагали покупателям ознакомиться с полным каталогом коллекций он-лайн и могли купить, как им удобно, с доставкой домой или в магазине. Это тоже рабочая схема.

Возвращаясь к производству: с какими планами идете в Новый год?

— Год показал, что нам необходимо делать хорошую трекинговую обувь с использованием современных мембранных материалов. Когда ноги мерзнут? Когда они становятся влажными, промокают или потеют. А мембрана обеспечивает повышенную влагостойкость и воздухообмен. Проблема в том, что этот материал пока весь импортный — Корея, Китай, Турция. В России есть такое производство, но оно еще небольшое, так что здесь без импорта пока не обойтись. Планируем заказать в Турции кожи и нубуки повышенной влагостойкости, работаем с нашими кожзаводами в этом направлении.

Спрос на такую обувь на самом деле не завязан прямо на спецоперацию и мобилизацию: комфортные и теплые ботинки, с повышенной стойкостью к нагрузкам нужны и в мирной жизни. И мы видим, что в магазинах спрос растет, молодежь интересуется: туризм, активный отдых, охота, рыбалка. Спрос на такую продукцию будет только расти и наша задача его удовлетворить.

Другие интервью на актуальные темы читайте на CHEL.DK.RU в рубрике #МНЕНИЯ