«В сфере благотворительности действуют те же законы, что и в бизнес-среде»

«В сфере благотворительности действуют те же законы, что и в бизнес-среде»
Иллюстрация: Благотворительный фонд Владимира Потанина

Гендиректор Фонда Потанина Оксана Орачева: «Филантропия — это показатель зрелости общества, и в благотворительности есть место не только альтруизму, но и вполне бизнесовому подходу».

Фонд Потанина принял решение поддержать челябинский детский благотворительный фонд «Андрюша» и внести пожертвование в эндаумент фонда в размере 10 млн руб. В интервью CHEL.DK.RU генеральный директор Благотворительного фонда Владимира Потанина Оксана Орачева рассказала о том, как пандемия заставила переосмыслить восприятие от посещения художественных выставок и театральных постановок, а также о том, почему в филантропии есть место не только альтруизму, но и вполне бизнесовому подходу.

Появление благотворительных фондов, которые оказывают поддержку проектам в сфере искусства и образования, детского спорта и медицины — это некий сигнальный флажок для тех сфер, которым государство направляет слишком мало внимание и финансирования? Или же это не связанные вещи?

— Мне кажется, что проводить прямые параллели было бы не совсем корректно. Благотворительность существует независимо от того, вкладывает ли государство большие или маленькие средства в социально значимые сферы. Потому что, во-первых, всегда находятся сферы, где требуются дополнительные ресурсы. И это вовсе необязательно что-то, связанное с трудной жизненной ситуацией. Это может быть, например, необходимость поддержки прорывных научных решений на стадии гипотезы, эксперимента. Или поддержка юных дарований, талантливых студентов, школьников. То есть благотворительность — это прежде всего про желание людей делиться тем, что у них есть, оказывать поддержку тем, кто в ней нуждается, чтобы сделать мир чуть лучше. Каждый человек может стать благотворителем. И в данном случае сумма не играет первостепенной роли. Это как раз о том, что каждый рубль важен.

То есть филантропия, скорее, некий показатель зрелости общества?

— Да, конечно. Стремление делать что-то вместе, вкладываться, будь то финансовые ресурсы или нематериальные: знания, опыт, в той или иной степени присуще всем людям, ведь человек — все же существо социальное. А уж к чему приложить эти усилия и в какой точке их сфокусировать, всегда найдется.

Фонд Потанина — не только один из крупнейших, но и один из старейших благотворительных фондов в стране. Расскажите, как со временем смещался фокус внимания и какие проекты сегодня представляются вам наиболее важными?

— Действительно, фонд был зарегистрирован, можно сказать, еще в прошлом веке, в начале 1999 года. Мы начинали с Северной стипендиальной программы, которая практически сразу, уже через год, обрела федеральный статус. С самого момента создания фонд специализировался на финансовой поддержке различных проектов в сфере высшего образования. Немного позже к этому направлению добавилась поддержка инициатив в сфере культуры (в первую очередь, мы стремимся развивать в стране музейное дело) и некоммерческого сектора. Недавно, два года назад, к этим традиционным сферам добавилась еще одна — социальный спорт. Через вклад в эти сферы мы стремимся создавать среду, где формируется личная социальная ответственность, желание людей менять что-то в своей жизни, в окружающем мире к лучшему.

Полагаю, многим при слове «музей» представляется что-то пыльное, замшелое, не интересное. Почему, на ваш взгляд, сегодня так важно поддерживать музейное дело и каковы место, роль музеев в современном мире?

— Мы уже очень давно занимаемся этим направлением и начинали как раз с того, что внедряли в музейное сообщество проектную культуру. Благодаря нашей программе «Меняющийся музей в меняющемся мире» появилось настоящее большое сообщество музейных проектировщиков по всей стране, которые стали уже совершенно иначе относиться к музейной деятельности. Если мы посмотрим на последние изменения в этой сфере, то увидим, что музеи сегодня меняются, и меняются достаточно быстро.

Лучшие музеи сегодня успешно разрушают стереотипное представление, что музей — это что-то скучное, где должно быть очень тихо. Или что в музей стоит прийти всего три раза в жизни: с школьной экскурсией, а потом привести сюда собственных детей и внуков — и, в общем-то, достаточно, всё равно экспозиция не меняется десятилетиями.

Сегодня музеи действительно становится центрами общественной жизни. Благодаря тому, что они являются хранителями нашей культуры и памяти, это по своей миссии некое место силы, которое позволяет находить ответ на вечный вопрос: кто мы? Бывать в музеях стало в хорошем смысле модно. И я замечаю, что произошла смена поколений: в музеях работает все больше молодежи и все больше молодежи приходит на выставки и перфомансы. Понятно, что не везде. Но это уже устойчивый тренд: в музеи приходят другие люди, чем прежде, и с другим запросом. И музеи сегодня могут так предъявлять свои коллекции, что это будет не просто интересно, а заставит человека возвращаться вновь и вновь — размышлять, переосмысливать что-то, искать ответы.

А есть такие музеи за пределами столиц? К примеру, в Челябинской области?

— Пять лет назад при поддержке нашего фонда был реализован проект по созданию принципиально нового корпоративного музея комбината «Магнезит». Раньше корпоративные музеи казались однотипными. Зайдешь в один, другой, третий — и не заметишь никакой разницы: ну, цеха и цеха, я-то тут что делаю? И, собственно, обновленный корпоративный музей в Сатке как раз ломает эти стереотипы, показывая через историю производства историю места, историю города и людей, причем такими средствами, которые поневоле притягивают взгляд, заставляют всмотреться, вникнуть. Мне довелось там побывать: прошло пять лет, а музей по-прежнему остается актуальным и востребованным. Все потому, что в свое время были найдены и реализованы по-настоящему прорывные, нестандартные решения. Вот это — про современный музей. И это впечатление складывается из множества мелочей.

К примеру, мы привыкли, что корпоративные музеи находятся на территории производства, то есть, получается, за закрытыми дверьми — просто так, с улицы, обычный житель города туда не попадет. Поэтому так важно сделать простой шаг: открыть музей для горожан. Уже одно это решение меняет многое.

Так что, убеждена, музеи стремительно меняются и будут продолжать это делать в будущем, чтобы отвечать на актуальные запросы общества, помогая по-прежнему крепко стоять на ногах, рассказывая нам о нашей истории, о корнях. Вот мы сейчас в Челябинске. А как это прочувствовать, сохранить в сердце и в памяти? Побывать в музее, картинной галерее, театре. Прочувствовать энергетику места.

Мне кажется, Челябинску осознания собственной идентичности пока недостает, несмотря на огромный кусок метеорита в Краеведческом музее.

— Это конструирует музей! Конечно, один в поле не воин. Идентичность — это конструктор, который состоит из множества деталей. И если они постепенно складываются, люди начинают больше гордиться местом, где они живут, становятся более целостными, счастливыми. И в конечном счете это то, что помогает им развивать свой регион.

Как пандемия коронавируса изменила благотворительную сферу? Какие важные уроки можно сформулировать после этого непростого времени?

— Прежде всего (и мне кажется это критически важным), наконец стало совершенно понятно, что некоммерческий сектор необходим. Потому что то, что мы искренне не замечали в своей благополучной допандемийной жизни, проявилось, и уже совершенно невозможно стало закрыть на это глаза. Ближе всего к людям — некоммерческие организации. Сейчас, когда запрос на помощь существенно возрос, в этот процесс включились не только волонтеры, но и самые разные люди. И кредит доверия к некоммерческим организациям, благотворительным фондам также заметно вырос, чего мы не могли добиться раньше, в благополучные времена.

Второе, что стоит отметить, — мы наконец в полной мере осознали ценность культуры.

Вдруг оказалось, что культура — это то, что держит нас в ресурсном состоянии. И какое счастье, что, находясь в изоляции, мы имели возможность знакомиться с мировыми премьерами оперы, балета и драматических постановок, наслаждаться виртуальными прогулками по музейным залам, получить доступ к колоссальному массиву образовательных лекций по истории искусства… Для человека, вынужденного неделями находиться в замкнутом пространстве, в четырех стенах, это стало глотком свежего воздуха, возможностью приобщиться к чему-то прекрасному и значимому — ведь вместе с тобой премьерную трансляцию смотрели десятки, сотни тысяч людей со всего мира.

Конечно, можно говорить о том, что онлайн ничего не заменит. И, конечно, подлинник всегда интереснее, чем его изображение. С этим невозможно спорить. Просто именно в пандемию, во время вынужденной изоляции ценность культуры была осознанна совсем на другом уровне. Недаром, когда стало возможным снова посещать театры и музеи, люди с еще большим энтузиазмом, чем раньше, вернулись туда. Это не только и не столько про количество проданных билетов. Это про само ощущение: зачем я пришел? Понимаете, это перестало быть просто элементом «светской» жизни.

Фонд Потанина оказывает большую грантовую поддержку. Как происходит отбор проектов?

— Всегда на конкурсной основе. Система отбора выстроена таким образом, что позволяет максимально объективно (насколько это вообще может быть объективно) выявить лучшие проекты или людей, претендующих на поддержку. Каждую заявку оценивают приглашенные эксперты, и по результатам экспертизы принимается решение о поддержке того или иного проекта. То есть мы, как сотрудники фонда, просто обеспечиваем равные условия с точки зрения организации конкурсного отбора, следим, чтобы все было по правилам, чтобы не было никаких нарушений. И вот эта абсолютная непредвзятость позволяет отбирать заявки, наиболее интересные с точки зрения профессионального сообщества, а значит, востребованные обществом.

Финансовая поддержка, безусловно, важна. Но только ли это побуждает обращаться за грантами?

— Искренне считаю, что не только это. Поэтому мы стремимся оказывать проектам и нефинансовую поддержку, предлагаем экспертное сопровождение. То есть создаем среду, где они как минимум могут общаться, обмениваться практическим опытом, помогая друг другу советами, формируя новое коллективное знание. Мы привлекаем экспертов, которые являются признанными авторитетами в той или иной области, а также рассказываем о лучших реализованных проектах, тем самым фокусируя на них внимание широкой аудитории, масштабируя лучшие практики и подходы.

К слову, многие студенческие проекты, с которыми мы работаем, — с нулевым бюджетом. То есть нашим стипендиатам важно представить свои наработки сообществу, услышать критику или похвалу экспертов, оказаться в среде единомышленников, а не только получить грант. Деньги они и так найдут.

А как вы дальше работаете с теми, кто получил грант? Вы как-то в дальнейшем отслеживаете судьбу этих проектов, контролируете, чтобы было целевое расходование средств?

— Слово «следите» мне не очень нравится, я стараюсь его не использовать, так как оно вызывает какие-то неправильные ассоциации. Потому что мы считаем получателей грантов партнерами и воспринимаем каждый проект именно как партнерский: фонд вкладывает, прежде всего, финансовые ресурсы, а грантополучатели — свои знания, опыт, идеи. И когда мы переходим вот в эту плоскость диалога, то слово «следить» становится совершенно неуместным. Мы доверяем партнерам. Разумеется, существует мониторинг проекта — это же так интересно: какие изменения происходят после получения гранта, как работают вложенные средства, удается ли решить те задачи, которые были поставлены. Есть, конечно, и стандартная финансовая и содержательная отчетность. Но мы изначально для себя решили, что всё, что мы просим от грантополучателей, не должно создавать им дополнительные обременения. Поэтому и отчетность должна предоставляться ровно в том объеме, в каком это необходимо для понимания плюсов или минусов такого рода финансовой поддержки и принятия дальнейших решений. То есть это точно не должно отвлекать от того основного, ради чего и создавалась некоммерческая организация: помогать решать какие-то вопросы, а не обслуживать получение грантовых средств.

У нас в крови подозрение, что без жесткого, тотального контроля все будет не так, как надо. На самом деле эта свобода действий очень существенно повышает чувство ответственности получателей средств. Когда ты постоянно чувствуешь за спиной чей-то внимательный взгляд, велик соблазн переложить ответственность на кого-то другого: «Вы мне не разрешили, не сказали, не предупредили…» Это не позиция взрослого, ответственного человека.

К тому же зачастую невозможно в точности предугадать, как будет расходоваться бюджет. Скорее, важно на этапе отбора заявок оценить, умеет ли в принципе организация работать со средствами или нет. А потом у получателей грантов есть возможность полностью перераспределять статьи расходов. Потому что, к примеру, во время пандемии стало очевидно, что ситуация может меняться очень быстро, и НКО необходимо иметь эту гибкость.

Я невольно перекладываю эту ситуацию на господдержку бизнеса во время пандемии… Насколько мне известно, многие компании сознательно избегают любых субсидий от государства, потому что потом так долго и муторно придется за каждый потраченный рубль отчитываться, что небо с овчинку покажется. И опять же, есть категория «профессиональных искателей грантов». Как отсеиваются подобные заявки?

— Конечно, такие заявки тоже всегда будут появляться, потому что это часть общей большой среды, как и в бизнесе. Я бы сказала, что это неизбежно. Отсеять такие заявки можно только с помощью экспертов, которые хорошо знают, что происходит в той или иной сфере их профессиональных интересов. Все наши эксперты — не кабинетные ученые, а практики, которые хорошо знают среду, профессиональное сообщество. Никакого другого способа нет.

Есть стереотип, что в НКО приходят только прекраснодушные альтруисты, если на самом деле здесь место KPI из сферы бизнеса?

— Да, все еще есть такой стереотип. Но сегодня эта сфера становится все более профессиональной, решающей проблемы не точечно, а системно. Наверное, всегда будут существовать, особенно в регионах, небольшие некоммерческие организации, благотворительные фонды, созданные на чистом энтузиазме, на волонтерской основе. И это тоже прекрасно.

Но в сфере благотворительности действуют те же законы, что и в бизнес-среде: есть малые компании, которые со временем могут вырасти в средние или даже крупные предприятия. Или же остаться семейным бизнесом.

Как правило, у истоков каждого благотворительного фонда стоит энтузиаст, на котором держится если не все, то очень многое — на его имени, на его энергии, на его деньгах. Но никто, как известно, не вечен. Как сделать жизнь фонда более долгой, чем жизнь его основателя?

— Именно поэтому в последнее время получает все большее распространение механизм эндаумент-фондов, который можно сравнить с вечным двигателем. Самый, наверное, известный, хотя далеко не самый крупный эндаумент — Нобелевская премия. Для некомерческой организации создание собственного эндаумент-фонда — это возможность остаться в истории навсегда или, во всяком случае, очень надолго. За рубежом уже есть как образовательные организации, которые полностью финансируются за счет средств эндаумента, так и те, где эти поступления занимают пока небольшую часть в структуре бюджета. Так или иначе, эндаумент — это то, что позволяет организации чувствовать себя более уверенно в любых обстоятельствах.

Наверное, некоторым меценатам непросто перестроить сознание: одно дело — дать деньги на лечение конкретного ребенка или на поездку юного талантливого скрипача на зарубежный фестиваль и совсем другое — вложить в некий фонд, где этот взнос растворится?

— Наоборот, именно такой подход наиболее понятен и, соответственно, близок бизнесу: аккумулировать средства, инвестировать, получить доход и направить эти средства на дальнейшее развитие. И тот же конкретный ребенок тем самым получит возможность поехать на конкурс, например. Более того, на следующий год сможет поехать кто-то еще, потому что деньги продолжают работать.

«В сфере благотворительности действуют те же законы, что и в бизнес-среде» 1

Насколько мне известно, одна из целей вашего визита в Челябинск — вручение сертификата на взнос в размере 10 млн руб. в эндаумент благотворительного фонда «Андрюша». Почему было принято решение поддержать целевой капитал фонда?

— Директор фонда «Андрюша» Юлия Жаботинская в 2019 году стала победителем конкурса на обучение по программе фонда в Московской школе управления СКОЛКОВО «Стратегия создания и развития фондов целевого капитала». В сентябре прошлого года она завершила курс, результатом которого стало создание и формирование эндаумента фонда «Андрюша». Первоначальный капитал в размере 3,6 млн руб. был сформирован за счет благотворительных пожертвований. Взнос на сумму 10 млн руб. в эндаумент поможет обеспечить стабильность долгосрочных проектов фонда «Андрюша», направленных на поддержку талантливых детей и молодежи в сфере искусства.

Какие еще проекты в Челябинской области получили поддержку Фонда Потанина?

— Три года назад мы вручили точно такой же сертификат, правда, на 5 млн руб., эндаумент-фонду Челябинского государственного университета. А вообще за это время поддержали двадцать один проект, который реализуется на территории области. Это вполне прилично в сравнении с другими регионами. Общая сумма финансирования составила порядка 48 млн руб.: это и стипендии студентами, и гранты, и поддержка некоммерческих организаций, и взносы в целевые капиталы. За время пандемии антикризисную поддержку Фонда Потанина получили четырнадцать проектов, которые преимущественно работают с социально уязвимыми группами.

Подписывайтесь на CHEL.DK.RU в Яндекс.Дзен и Яндекс.Новости. Самое важное о бизнесе — в email-рассылкe. А еще нас удобно читать в Telegram и ВКонтакте.

Наверх
Чтобы пользоваться всеми сервисами сайта, необходимо авторизоваться или пройти регистрацию.
Вы можете войти через форму авторизации зарегистрироваться
Извините, мы не можем обрабатывать Ваши персональные данные без Вашего согласия.
  • Укажите ваше имя
  • Укажите вашу фамилию
  • Укажите E-mail, мы вышлем запрос подтверждения
  • Не менее 8 символов
Если вы не хотите вводить пароль, система автоматически сгенерирует его и вышлет на указанный e-mail.
Я принимаю условия Пользовательского соглашения и даю согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с Политикой конфиденциальности.Извините, мы не можем обрабатывать Ваши персональные данные без Вашего согласия.
Вы можете войти через форму авторизации
Самое важное о бизнесе.