«В природу вторгаться надо по минимуму. Рестораны, отели — только за территорией парка»

В туристско-рекреационный кластер «Горный Урал» включены жемчужины Южного Урала: озеро Тургояк, одна из старейших гидроэлектростанций «Пороги» и электросталеплавильный завод, река Ай и село Тюлюк, которое находится на стыке трех природных парков: «Иремель», «Зигальга» и «Зюраткуль». На небольшой территории можно органично сочетать пеший, водный, спелеологический, промышленный, событийный и рекреационный туризм. В интервью CHEL.DK.RU директор национальных парков «Таганай» и «Зигальга» Алексей Яковлев рассказал о строительстве дороги до Тюлюка, поиске инвесторов для возведения крупного отеля рядом с нацпарком, а также о подчас непростых отношениях с жителями расположенных поблизости поселков.

Сложно представить в роли директора национального парка случайного человека, которому чужда романтика восхождений и ночевок под открытым небом. Как вы пришли в заповедную сферу?

— Туризмом я увлекался с детства — на Таганае, Уреньге бывал постоянно. И хотя карьеру строил в финансовой сфере, даже когда уже занимал достаточно серьезную должность — заместителя управляющего Златоустовского отделения Сбербанка — это оставалось некой отдушиной. Закидывал в рюкзак пару бутербродов и термос и уходил побродить по горам на день-два. И та ситуация, в которой оказался Таганай десять лет назад — горы мусора кругом, стихийный туризм — безусловно, заботила и печалила. Поэтому как только услышал, что появилось вакантное место директора нацпарка, решил, что точно хочу поучаствовать в конкурсе, хотя и не был знаком с заповедной системой. Встретился с главой города Златоуста, руководителем Росприроднадзора области — он-то и поддержал мою кандидатуру перед Минприроды, — вот, мол, есть активный парень, рвется в бой. Помню звонок из Минприроды: «Вы Яковлев? Сможете выйти на работу послезавтра? Приказ министром уже подписан».

И в первые же дни работы пришлось окунуться с головой в проблемы: буквально за пару дней до моего назначения на должность, в конце июня 2010-го, на Таганае возник лесной пожар в труднодоступном месте, и весь первый месяц работы пришлось провести там. Такие испытания сразу показывают, что представляет собой коллектив, кто те люди, которые будут помогать, кто — так, болтается балластом. И я на самом деле даже благодарен судьбе, что был этот челлендж в жизни.

Люди, команда — это первое дело, без этого с места не сдвинуться. Работа же абсолютно разноплановая — начиная от научных исследований и подготовки предложений для губернатора и министров и заканчивая заготовкой дров для приютов и уборкой мусора на тропах. И здесь всё важно: если вовремя не заготовить дрова, получишь кучу претензий от посетителей, а если не подготовить правильно предложения по финансированию в Минприроды, в следующем году не увидишь денег на развитие парка.

Сколько сейчас людей работает в нацпарке?

— Почти девяносто. Это и люди, которые проводят уроки по экологическому просвещению в школах, и инспекторы, которые выслеживают и ловят браконьеров на территории, и сотрудники визит-центров, и экскурсоводы.

Что сегодня мотивирует молодых людей работать в национальном парке, стать инспектором? Невысокая зарплата же?

— Уровень зарплат в нашей отрасли — вообще отдельная тема. И «Таганай» здесь — скорее хорошее исключение из правила, потому что туристическая популярность дает возможность доплачивать людям сверх тех средств, которые выделяет государство. Зарплаты, конечно, не великие, но и не мизерные.

Но в целом вы правы — в заповедную систему идут, конечно, не за большими деньгами, но у меня принципиальная позиция. Особенно это касается молодых специалистов: некий прожиточный минимум, порог безопасности, человек должен получать — если этого не происходит, мысли всякие появляются, где подзаработать, чтобы детей обуть-одеть.

Конечно, движет и любовь к природе. Но мне кажется, что здесь даже не это главное. Недавно от коллег услышал интересную фразу: «в "Таганае" появляется ощущение сопричастности к большому, серьезному делу, значимому не только в масштабах региона, но и всей страны». Эта гордость за малую родину — тоже один из серьезных мотиваторов, как мне кажется.

Хотя, что скрывать, работа тяжелая. Здесь и весь спектр проблем, связанных с работой в госструктуре: жесткие требования, постоянные проверки. Это дамоклов меч, который над тобой все время висит: нельзя сделать шаг ни вправо, ни влево, приходится действовать строго в рамках регламентов. А реальная жизнь зачастую оказывается далека от придуманных правил.

Я-то сам, благодаря работе в крупной федеральной структуре, где все тоже достаточно сильно формализовано, был приучен к порядку, а вот команду пришлось собирать из людей творческих, которые умеют найти тонкий баланс, чтобы и инструкцию не нарушить, и дело сделать. И так появляются классные проекты вроде подвесного моста через реку Юрюзань в поселке Тюлюк — сейчас это уже местная достопримечательность, вся деревня ходит фотографироваться.

Таганай десять лет назад и сейчас: что удалось сделать, а что по-прежнему буксует?

— Если называть главное достижение — это порядок на территории, безусловно. Я этим горжусь больше всего. Появилось ощущение, которого я долго добивался, что, заходя в парк, я действительно оказываюсь на особо охраняемой природной территории, где не встретишь гор мусора и кострищ, не услышишь выстрела в лесу. Высший пилотаж — когда животные перестают бояться людей и посетители могут их видеть в парке в естественной среде.

По секрету расскажу: даже на той же Черной скале, если приехать рано утром, со смотровых площадок можно многое заметить — там есть подкормочные площадки, и животные выходят к ним. Увидеть лося, зайца или глухаря можно очень часто, несмотря на огромную посещаемость этого места. Так что, невзирая на всю критику, которая валится в наш адрес…

А за что ругают?

— Некоторые считают, что перегибаем палку, что слишком принципиальные и требовательные. Что у нас свободная страна, и в лесу люди могут делать что хотят, а маленькая собачка никому не помешает, и палатку можем поставить где хотим, костер развести, на мотоцикле покататься, и ничего страшного тут нет. А мы считаем, что есть. Заставляем тушить костры, сворачивать лагерь, запрещаем входить в парк с собаками, штрафуем. Инспекторы иногда вынуждены силу применить к нарушителю, если словесные доводы никак не доходят.

А оружие доводилось применять?

— Нет, с этим строго. Да и не возникает неразрешимых ситуаций. Были случаи, что инспекторы задерживали браконьеров, но все, опять же, обходилось без применения оружия. Таганай и Зигальга — все-таки не такие сложные в этом плане места, как Горный Алтай или Дальний Восток, Байкал, где браконьерство — источник хорошей наживы. Мы же, как правило, сталкиваемся либо с махровым несоблюдением природоохранного законодательства, либо по банальному незнанию люди что-то нарушают.

Больше проблем доставляет снегоходный и мотовездеходный туризм: такая техника стала доступной, ее очень много. Гонщики плюют на все запреты, проезжают где угодно, совершенно не задумываясь о последствиях. Это беда большая. Приходится бороться принципиально и жестко.

Я запрещаю преследовать нарушителей по территории нацпарка: это опасно в первую очередь для этих самых «посетителей». Потому что часто гоняют в нетрезвом состоянии, при этом совершенно непонятно, насколько профессионально они управляют вездеходом: грубо говоря, въедет нарушитель в дерево, а виноватым окажется инспектор, который устроил погоню. Так что просто стараемся сделать так, чтобы не было никаких шансов уйти от ситуации, при которой мы их остановим, проверим документы и выпишем штраф.

Так, с порядком понятно, а какие проблемы пока так и не удалось устранить?

— Очень сложно решаются земельные вопросы: постановка парка на кадастровый учет, изменение категории земельных участков. Это не очень понятно и заметно посетителям парка, но это огромный пласт работы.

Бывает, что накладываются границы земельных участков, и каждый такой вопрос решается годами — даже те, кто сталкивался с подобными тяжбами на своих родных шести сотках, знают, какая это головная боль, а у нас 56 тысяч гектаров.

Еще считаю, что не дорабатываем в экологическом просвещении, особенно с посетителями. Не всегда турист понимает, что такое нацпарк, зачем его охраняют, что здесь делают молодые инспекторы, которые спрашивают разрешение на посещение. А может, это вообще коммерческая история: поставили шлагбаум и продают билеты? Пока плохо получается объяснить, что животные тут живут, и это их территория, и в первую очередь все сделано для их комфорта, а не посетителей.

Сейчас не слишком модно приводить в пример Америку, но мне посчастливилось побывать в нескольких национальных парках США: там люди испытывают настоящую гордость за национальное природное достояние, за уникальные места на планете и понимают, что бравые рейнджеры стоят на страже этого богатства. Нам пока этого не хватает.

«Зигальга»: подвесной мост над Юрюзанью и новые тропы

В ноябре 2019 г. в Челябинской области появилась ещё одна особо охраняемая территория — национальный парк «Зигальга». Нацпарк в Катав-Ивановском муниципальном районе занимает площадь 45,6 тыс. га. Зигальга — один из крупнейших на Южном Урале горных хребтов. Вместе с нацпарком «Зюраткуль», Южно-Уральским заповедником и природным парком «Иремель» нацпарк «Зигальга» образует один из самых больших в России природоохранных кластеров площадью более 500 тыс. га. Под постоянной охраной находятся древнеледниковые ландшафты, высокогорные болота и тундры, сотни видов краснокнижных растений и животных.

Рядом с нацпарками находятся населенные пункты. Всегда ли изменения позитивно воспринимаются местными жителями или возникают и сложности из-за непривычных ограничений?

— Ситуация неоднозначная. В таких поселках и деревнях люди испокон веков жили, а потом пришли ребята в форме и сказали: «А теперь все это — национальный парк, особо охраняемая природная территория». А кто-то в этом лесу заготавливал дрова на зиму, грибы собирал или охотился — не браконьерничал, с лицензией. И мы вынуждены людям что-то предложить взамен, сделать так, чтобы охранять эту территорию стало выгодно всем. На самом деле это очень тонкий момент.

Легко, конечно, сказать: «Я тут главный, и будет так, как я сказал». Но люди отвернутся. И когда вспыхнет пожар, уже ты прибежишь и будешь стучать во все двери с призывом: «Помогите!» И услышишь в ответ: «Ну ты же тут главный, иди и решай проблему сам».

И во-вторых, с браконьерством без помощи местных точно не справиться. Ты не прекратишь это, если не возьмешь их в союзники. Сейчас в нацпарке «Зигальга» мы только начали эту работу — в Тюлюке, Верх-Катавке, Меседе. С «Таганаем» в Златоусте ситуация была несколько проще. Это все-таки город, там можно занять более жесткую позицию: люди живут преимущественно в городских квартирах, где есть газ, свет, вода; для них лес — не единственный источник дохода. Они посещают нацпарк как обычные туристы: пришел на территорию — будь любезен соблюдать правила — без разницы, из Челябинска ты приехал, из Екатеринбурга, Уфы, Перми или местный.

А в поселках возле Зигальги ситуация иная, для местных жителей это не природная достопримечательность, а лес за околицей.

И, как мне кажется, единственно правильная и возможная модель выстраивания отношений с местными жителями — это диалог. Мы, с одной стороны, настаиваем на соблюдении правил, но взамен предлагаем некую выгоду: увеличится поток туристов — местные жители смогут продавать им сувениры, соленья-варенья, водить экскурсии, появится возможность зарабатывать, да и земля подрастет в цене. И на самом деле мне пока нравится, как выстраивается этот диалог в Зигальге — нет ситуации, что люди наотрез против, отворачиваются — нет, слушают и разговаривают, выплескивают проблемы.

Недопонимание может возникнуть только в случае, если люди замечают двойные стандарты: ты говоришь, к примеру, что охота запрещена, а сам позволяешь это кому-то, или ратуешь за экологическое просвещение — и тут же строишь огромную гостиницу посреди нацпарка.

А вы как вообще относитесь к гостиничному, развлекательному бизнесу при нацпарках?

— Если я скажу, что категорически против — это будет некоторым лукавством, все-таки на территории нацпарка «Таганай» находятся пять приютов, хотя они и достались «по наследству», но это простые элементарные кемпинги без коммуникаций. Но и они требуют обслуживания, а это дороги, доставки, хозяйственная деятельность. Парк — это нетронутая природа, а комфортабельная гостиница — это как минимум электричество, водоснабжение, канализация или очистные сооружения: без этого никак. Это всё — огромная нагрузка на природу.

Поэтому гораздо более разумный путь — отказаться от гостиниц, ограничиться палаточными лагерями, домиками с минимальным уровнем комфорта, чтобы туристы могли в тепле и под крышей переждать непогоду.

Задача парка — позаботиться о тропах, смотровых площадках, бесплатных туалетах, навигации, электронных сервисах, которые позволяют быстро зарегистрироваться и приобрести билет. А в природу вторгаться, я считаю, надо по минимуму. Все рестораны, кафе, отели, развлекательные центры — только за территорией парка, тогда мы будем обеими руками «за». И даже будем биться за то, чтобы пришли инвесторы, в том числе иностранные.

С учетом вашей огромной насмотренности, как вам кажется, Таганай и Зигальга способны привлечь, удивить взыскательных московских или иностранных туристов?

— Национальный парк — это в любом случае конкурентное преимущество. Я всегда, приезжая в новую страну, открываю путеводитель и первым делом смотрю, какие там есть нацпарки. В Челябинской области их уже три: «Таганай», «Зюраткуль» и «Зигальга», плюс Ильменский заповедник — мы одни из лидеров в стране по количеству федеральных особо охраняемых природных территорий. А вот, допустим, в Омске и Кургане их вообще нет. И это, безусловно, круто, это точка притяжения.

Посещение нацпарков — это специфичный отдых, который в последнее время становится все популярнее, — так называемый экологический познавательный туризм. Не буду лукавить, я достаточно скептически отношусь к предположению, что где-то в Италии заядлые туристы откроют справочник и воскликнут: «А поеду-ка я этим летом не в норвежские фьорды, а на Южный Урал, на Таганай!» Опять же, приведу в пример США, где туризм заточен исключительно под самих американцев. Они вообще не думают про то, как бы привлечь в страну иностранцев, а обустраивают пространство под себя. Вот и нам хорошо бы научиться работать в первую очередь с Екатеринбургом, Уфой, Челябинском, Магнитогорском, Пермью, Тюменью. И за глаза турпотока хватит! Но при этом переводить навигацию и мобильные приложения на английский язык нужно все равно, это признак хорошего тона, и мы уже идем по этому пути.

Нацпарки не справляются с турпотоком

В год пандемии коронавируса на Таганае был побит рекорд посещаемости: в июле там побывало более 24 тысяч туристов, что на четыре с половиной тысячи больше, чем в прошлом году. Среди посетителей нацпарка — туристы не только из Челябинска, Екатеринбурга, Тюмени и Уфы. Таганайскими пейзажами любовались этим летом и жители Крыма, Краснодарского и Красноярского краев, областей Центральной России.

В пандемию, когда границы были закрыты, а авиасообщение почти прекратилось, вы почувствовали увеличение потока?

— Да, несмотря на то, что почти два весенних месяца выпали. Парк открылся только в середине мая. Поначалу отставание было приличное, но нагнали уже к августу.

А вообще в местном туризме сильна сезонность?

— Нет, если раньше зимой был небольшой спад, то сейчас разницы почти нет. Мы накатываем тропы снегоходами, зимой идти даже комфортнее — нет камней, сырости. И мне, кстати, зимний Таганай нравится даже больше, чем летний. Единственное, нужно помнить, что погода неустойчива — оттепель может внезапно смениться заморозками и метелью. Есть два месяца, которые чуть-чуть портят статистику, — ноябрь, когда тропы развозит, пока снег не ляжет. И весной, когда все подтаивает и корка снега уже не держит вес человека. А январь — однозначно месяц с самой высокой посещаемостью из-за новогодних праздников, даже август проигрывает. Вот первого ноября открыли бронирование на новогодние праздники — за день все было раскуплено.

Что закладывалось в идею создания кластера «Горный Урал», и чего, может быть, не хватило проекту, чтобы войти в первую десятку в конкурсе АСИ?

— Вообще, надо сказать, никогда прежде не было конкурсов среди проектов по развитию туризма в заповедниках и национальных парках со столь мощной поддержкой, и это уже огромный успех: о нас заговорили все.

Обидно, конечно, что не попали в первую десятку, и, как и любому проигравшему, хочется сказать, что это предвзятость, политика. Знаю точно, что мы были в десятке до последнего момента, причем на очень хорошем счету. Видимо, сыграл роль имидж, пока еще слабая раскрученность красот Южного Урала.

В последний момент в список попали Камчатка, «Земля леопарда» на Дальнем Востоке, «Самарская Лука» – проекты значительно более звучные. Челябинская область в сфере туризма пока с точки зрения пиара проигрывает. И второй момент — лично мне всегда жалко тратить деньги на то, чтобы нанять команду дизайнеров, которые нарисуют красивые презентации, снимут шикарные презентационные фильмы. Это, наверное, тоже немаловажная вещь, но у наших нацпарков не настолько большой бюджет, чтобы заложить еще и эти затраты. Мы видео снимали кустарным способом и презентацию делали собственными руками.

На финальной церемонии я сидел в зале, смотрел презентацию Казани и понимал, что в нее денег столько вложено, что нам бы хватило сплавной маршрут на реке Ай обустроить.

Так или иначе, туристско-рекреационный кластер на Южном Урале уже есть, и туристическая инфраструктура будет потихоньку появляться. Это позволит туристам готовить некий план путешествия, чтобы посетить несколько интересных мест с разными активностями: и по реке сплавиться, и на велосипеде по горам покататься, и со скалы спрыгнуть с тарзанкой, и на яхте под парусом пройти. То есть из соседних областей будут приезжать не только, чтобы подняться на Двуглавую сопку, но и провести недельный отпуск, а может, и задержаться на более долгое время.

Кстати, об автобусных турах: есть ли надежда, что до Тюлюка появится хорошая, ровная дорога?

— Участок дороги до Тюлюка проектируется и до конца года должен уйти в госэкспертизу. А это значит, что в ближайшее время планируется обустройство — иначе зачем бы стал Миндор тратить средства на проектирование? Губернатор также заявил о том, что должны быть нормальные дороги и в Тюлюк, и на Черную скалу в Таганае. Еще остается проблема в Зюраткуле, но там все усложняется опять же из-за юридических нюансов. И есть еще планы по обустройству дороги по другую, северо-западную, сторону Зигальги, в поселок Верх-Катавка. Дорожная сеть однозначно должна быть.

И кластер «Горный Урал», как мне кажется, как раз сильно отличался от остальных заявленных в конкурсе проектов туристических кластеров тем, что некоторые проекты напоминали воздушные замки: «Дайте миллиард, мы построим грандиозный отель и Диснейленд, туристы будут прилетать на самолетах!» А мы оперируем конкретными цифрами: уже сегодня есть 150 тысяч посетителей в Таганае, 100 тысяч — в Зюраткуле, 60 тысяч посетителей — в Зигальге, 250 тысяч посетителей — на Тургояке.

А если создать нормальную транспортную доступность, прилегающие поселки газифицировать, провести электричество, обустроить дополнительные тропы, люди будут проводить здесь не день, а три-пять, и оставлять не триста рублей, а три тысячи. Вот и вся экономика. А завиральных планов, что завтра с неба свалятся толпы туристов, мы не строим. Сейчас все-таки многие семьи с детьми не всегда готовы приезжать — все-таки четыре-пять часов дороги из Челябинска, и последний час — по разбитой дороге, и если представить, что в тот же день придется после восхождения на гору возвращаться обратно, уже хорошенько задумаешься, а нужен ли такой экстрим.

Черная скала, Двуглавая сопка на Таганае уже стали «намоленными» местами для туристов-любителей. Появятся ли новые тропы, смотровые площадки?

— Безусловно. Сегодня и Черная скала, и Двуглавая сопка уже просто перегружены посетителями, что вынудило нас, к примеру, установить лестницу на склоне сопки.

Это, признаюсь, тоже вызвало некоторую критику — и я могу понять недовольство тех, кто привык с рюкзаками, в уединении ходить в дикую природу, и очень переживаю, что в Таганае туристический бум, но поверьте, — это не наша «заслуга». Города-миллионники в близости от парка и всевозрастающая популярность пешеходного туризма — вот основные причины резкого роста посещаемости. Сейчас, к сожалению, Таганай испытывает колоссальную рекреационную нагрузку — до шести тысяч посетителей за день.

Мосты, лестницы, обустроенные тропы позволяют ускорить прохождение по тропе и снизить нагрузку на грунт. И я прямо говорю: если вам известно альтернативное решение проблемы, но столь же быстрое и не слишком затратное — я буду только признателен за совет, готов выслушать и внедрить. Но в нынешних реалиях новые обустроенные тропы, смотровые площадки, хорошая навигация, места отдыха — вот так должен развиваться национальный парк «Таганай».