«Столько ночей с весны на заводе провели, что начинаешь уже уставать от слова «срочно»

Челябинский завод «ЛД Прайд» занимается производством латунных шаровых кранов и фитингов для газовых и водопроводных труб, радиаторов и по объемам выпускаемой продукции — почти 6,5 млн кранов в год — входит в тройку крупнейших российских заводов. Отечественные производители зажаты в прокрустово ложе: им приходится одновременно конкурировать и с европейскими брендами по качеству продукции, и с китайскими поставщиками — по цене, признается директор завода «ЛД Прайд» Иван Дыбов.

«ЛД Прайд» стал дочерним предприятием основанного более 18 лет назад завода «ЧелябинскСпецГражданСтрой», который специализируется на проектировании и производстве стальных шаровых кранов и дисковых затворов, выпускаемых под торговой маркой LD.

— Казалось бы: тут шаровые краны и там. Но на деле оказалось, что только название одинаковое. А по технологии латунь сразу же подразумевает непрерывный цикл производства и собственный литейный цех.

Если взять готовое изделие, то в нем единственная «чужая» деталь — маленький винтик, на котором ручка закрепляется. Все остальное изготавливается на заводе. И тут же и было спроектировано. А то бывает и так, что пишут: «российское производство», а на самом деле занимаются сборкой из импортных комплектующих, просто свой шильдик прикручивают.

Как была выбрана эта ниша?

— С одной стороны, потребность в шаровых кранах огромная: и в газо-, и в тепло- и в водоснабжении. С другой стороны, в России все-таки не настолько развито это производство, потому что продукт низкомаржинальный и не представляет интереса. В первые пару лет мы тоже не до конца понимали, где прибыль брать. Благо, что стальной завод дал большой опыт и возможность развиваться без заемных средств. Все начиналось с маленького цеха, сразу взяли хороший темп. В этой сфере инерция большая: если в начале года запустить новую модель, пока она через склады, дилеров дойдет до конечного потребителя, пока начнется отопительный сезон — ты только через год фактически можешь получить обратную связь. «ЛД» — это не просто аббревиатура, а первые буквы имени и фамилии собственника, Левина Дмитрия. А раз кран именной, права на ошибку нет.

На мой крайне дилетантский взгляд, изделие — проще не бывает: отрезок трубы, вентиль и задвижка. В чем тут специфика?

— Это же литейное производство. Если в станке что-то не так пошло, нажал большую красную кнопку, которую в простонародье называется «грибок», станок остановился, ты выдохнул и спокойно подумал, что дальше делать. С литьем все усложняется. В печи три с половиной тонны расплавленного металла с температурой выше тысячи градусов, и если чуть что не так — придется сливать. Соответственно, риски возрастают кратно. Кроме того, литейное производство подразумевает круглосуточный график, завод не останавливается ни на минуту.

Как организован сбыт?

— Через дилерскую сеть по всей стране. Завод взаимодействует с крупными игроками, у которых, в свою очередь, собственная сеть субдилеров, розничные магазины, контракты со строительными компаниями и теплоснабжающими организациями. Поставляем и на экспорт, даже в этом году получили награду как крупный экспортер Челябинской области по стали и латунным кранам.

При этом маржинальность низкая?

— На сегодняшний день мы выпускаем 700 тысяч кранов в месяц, обороты огромные.

А когда доходит до прибыли… Я правда не кокетничаю сейчас. Знаю, что многие говорят, что если рентабельность меньше 15-18%, то это уже низкомаржинальный продукт. А нам выручки хватает на то, чтобы просто зарплаты и налоги выплатить и новое сырье закупить.

Что за донкихотство?

— Изначально было понимание, что придется непросто. В мире же все сегодня гонятся за быстрой прибылью. И в стране рынок наводнен некачественной китайской продукцией. Три российских завода на самом деле закрывают не более 15-20% рынка. И нам, к примеру, в момент запуска проекта пришлось сесть и рассчитать отпускные цены с учетом не затрат на производство и наценки, а таким образом, чтобы в России произвести кран было не дороже, чем в Китае. За счет больших объемов постепенно размываем операционные расходы и медленно повышаем маржинальность. Хорошо, повторюсь, что головной завод есть.

А этот пока зарабатывает не деньги, а рынок. По сути, заново его создает, потому что развалилась отрасль, когда с той же маржой можно было не производить, а просто закупать те же самые краны в Китае и перепродавать — убрать весь завод и оставить только маленький офис. Ночью спать, в выходные отдыхать. Никто и не хотел связываться с производством, когда можно зарабатывать столько же, если не больше, на банальной перепродаже без всякой головной боли.

Впрочем, вся Европа по тем же граблям прошлась, производство загубила. Когда в Китае была фактически бесплатная рабочая сила, локализовали там производство, передали все технологии, но контролировать качество оказалось крайне сложно. А потом рядом открылось с десяток подобных предприятий — уже местных, китайских.

Взялись вот даже прописать ГОСТы на продукцию, потому что до недавнего времени не было государственного стандарта на латунные шаровые краны. Опять же, в том числе и для того, чтобы ограничить хождение контрафакта. Знаю на собственном горьком опыте — последствия достаточно серьезные. Если кран, который стоит, условно говоря, сто рублей, поставить на радиатор, и он выйдет из строя, то может затопить кипятком восемь этажей жилого дома. Не дай бог, рядом окажутся дети…

Вот, к примеру, шариковая ручка, которая тоже стоит сто рублей: если она перестала писать, просто выбросил в мусор и забыл. А шаровой кран обязан десять лет гарантированно отслужить. При этом производство шариковых ручек давно полностью автоматизировано, а у нас на заводе триста человек круглосуточно трудятся в литейном цехе, на гальванике — такая вот несправедливость в ценах.

То есть основная конкуренция с дешевой китайской продукцией?

— Россия находится между Европой и Азией, и мы зажаты в этих тисках: с одной стороны качественная, но дорогая европейская продукция, в основном итальянская. А с другой стороны — азиатские производители, качество продукции которых крайне неравномерное. А мы, получается, как раз между молотом и наковальней.

Дилеры рассуждают примерно так: «Вот китайский кран — цена хорошая, но часто ломается. А вот итальянский — надежный, но дорогой. Сделай с итальянским качеством, но чтобы не дороже китайского?» Всю жизнь находимся в поисках баланса. Смотрим на Европу, но при этом вынуждены постоянно биться с Китаем по цене. Чтобы удешевить изделие, азиатские производители уменьшают толщину стенок, которые не выдерживают сезонные растрескивания и нагрузки.

Впрочем, сейчас ситуация постепенно начинает меняться. Если взять те цены, которые мы даем дилерам, то в Китае закупка партии обойдется в ту же сумму, если не большую.

То, что в Китае все стоит сущие копейки, — это миф. Хотя многие еще продолжают жить с иллюзией, что китайцы готовы вкалывать за тарелку риса.

Я за последние пять лет был там в рабочих командировках раз пятнадцать и вижу, как все меняется. В Китае тоже можно достаточно серьезных производителей найти, и уровень заработных плат там уже в два, а иногда и в три раза выше. В России квалифицированный литейщик получает 40-50 тысяч рублей, а там — 120-150 тысяч в пересчете на наши деньги. Это связано еще и с курсовой разницей — если еще лет десять назад рубль и юань торговались примерно в соотношении один к пяти, тогда еще можно было что-то по дешевке закупить и притащить через границу. А сейчас уже нет. Парни из нашего техотдела, приезжая в Китай впервые, сразу бросаются за последними моделями гаджетов, но с удивлением обнаруживают, что в Китае цена на Honor выше, чем в Челябинске, и глазам не верят. Все же обеспечено покупательской способностью: если уровень жизни там уже выше, то и телефон в магазине дороже.

Шаровые краны изготавливают из латуни — это сплав, который, конечно, никто не производит из первичных материалов: меди и цинка, потому что они крайне дорогие. Используются уже продукты вторичной переработки. И так как Китай становится основным производителем электроники в мире, то из страны идет постоянное выбытие материалов, на внутреннем рынке ощущается дефицит сырья, приходится цветные металлы импортировать. А это уже дополнительные транспортные затраты, пошлины.

Так что эта ценовая война, возможно, близка к завершению: если постоянно работать над производительностью, модернизацией, в России производить что-то уже становится выгоднее, чем в Китае. С нынешним курсом валют.

А почему используется именно латунь?

— В Советском Союзе шаровые краны изготавливались из бронзы, а потом Италия задала моду на латунь — этот сплав более коррозионно стойкий, экологичный и для питьевых нужд подходит. Латунь — медесодержащий сплав, а медь — стратегический материал, и вся себестоимость достаточно банально складывается из металлоемкости.

Обидно порой становится, что, живя в России, приходится ориентироваться по стоимости лома металлов на мировые биржи. Лом продают буквально в двух шагах от завода, а курс при этом выставляют по Лондонской бирже. Прямо несправедливость какая-то. Это все целый бизнес, конечно.

Проблема дефицита кадров стоит остро?

— Если взять рабочие профессии, то сейчас еще ситуация как-то стала выравниваться, а десять лет назад, когда я только начинал карьеру, на завод шли те, кому в жизни, прямо скажем, не посчастливилось. Кто уже помыкался где-то и воспринимал завод как крайний вариант, когда совсем уже некуда податься. От полной безысходности приходилось принимать людей по ставке разнорабочего и уже на деле обучать всем премудростям. Первые года три текучка была просто жуткая: набрали разом триста человек, при этом только один из пяти готов был по-настоящему работать.

Люди же часто приходили, вообще не представляя, что такое литейный цех, — постоянный шум, раскаленный металл, тяжелый физический труд, по двенадцать часов за станком выстоять. А если он до этого, допустим, штаны просиживал вахтером по принципу «солдат спит, служба идет»… Немногие оказались готовы к суровой реальности.

Вентиль от вируса

В конце марта, когда в регионе спешно начали разворачивать коечный фонд для больных коронавирусом, в больницах возникла острая нехватка вентилей для аппаратов искусственной вентиляции легких. Из-за пандемии на них возник ажиотажный спрос. «ЛД Прайд» в экстренном порядке перепрофилировал производственные мощности на выпуск специальных запорных устройств.

Как пандемия отразилась на производстве?

— В первую неделю, когда закрыли все предприятия, была, конечно, полная неразбериха и паника. У нас же непрерывный цикл, печи — как их остановишь? Но некоторые работники восприняли так: президент объявил нерабочие дни, с какой стати вы забираете наши законные выходные?

Собирал бригады, пытался втолковать: вся эта история с пандемией неделей точно не ограничится, так не бывает. Ну, отдохнете недельку, а дальше что? Вирус все равно никуда не денется, а если никаких усилий не приложить, все останемся без работы.

Завод — это же не куча станков, железа и зданий, это люди. Это как компьютер или смартфон без операционной системы — просто бесполезный кусок пластика. Пообщались с коллективом, договорились: кто не хочет выходить на производство, переживает за свое здоровье —остается дома, кто готов — продолжает работать, а мы со своей стороны постараемся обеспечить работников всеми средствами защиты. В то время даже обычных медицинских масок в аптеках было просто не найти, сами запустили швейное производство, раздобыли средства обеззараживающие, чтобы не допустить вспышки заболеваемости.

А как появилась эта история с кислородными вентилями для аппаратов ИВЛ?

— В пятницу нас пригласили на совещание в региональное Министерство промышленности: возник дефицит кислородных запорных устройств. Несколько предприятий, и нас в том числе, попросили продумать возможность выпуска на базе действующего производства. И все как-то в нерешительном молчании сидели.

Тогда, наверное, гордость взыграла. Вот просто за Родину обидно стало. Наступило бы военное время, и что? Никто ничего сделать не может? Страна с большой историей, сколько бед и войн, и всегда достойно выходили, неужели из-за каких-то кранов тяжелобольные не получат медицинской помощи?!

В обед мы с Дмитрием Левиным вышли с совещания и сразу поехали в ГКБ №9, которую уже перепрофилировали под прием больных с COVID. На главного врача было просто грустно смотреть, он сказал: «Парни, если поможете, сотни жизней спасете!»

Тогда же пандемия еще не ощущалась так сильно, никто из знакомых не болел, а там на базе роддома уже разворачивали ковидный госпиталь: монтировали шлюзы, «красную» зону. Посмотрели на все это, и даже не по себе стало.

Переговорили с начальником по хозчасти, получили инструкции. Вечером всем техотделом сели проектировать. Кислородный клапан решили делать на базе латунного шарового крана. Техотдел до ночи делал чертежи оснастки: к стандартной модели присоединили крепление, чтобы можно было прикручивать к стене, и два разъема с резьбой для подключения аппарата ИВЛ и кислородная маска. А значит, матрица, которая используется при штамповке, уже совершенно другая. Сделали специальную оснастку, буквально за сутки станки «перепрошили».

При обсуждении конструкции пришлось поломать голову: кислород — все-таки один из самых сильных окислителей, важно было убедиться, что все детали такую нагрузку выдержат. Плюс в технологии производства обычных латунных шаровых кранов при сборке предусмотрена смазка деталей, а тут она невозможна из-за риска возгорания.

Сотрудники разных отделов — от конструкторов до операторов станков и сборщиков — все выходные работали круглые сутки — было ощущение, что прошла полноценная рабочая неделя за два дня, пять смен.

К пяти утра в воскресенье собрали несколько опытных образцов, провели испытания на герметичность — все как положено. И в понедельник утром закончили штамповку первой партии. Хотя к этому сроку, как предполагалось, должны были только дать ответ о теоретической возможности производства. Я взял эти краны и лично отвез в больницу. Установили пробную партию на систему, опрессовали, запустили кислород — работают исправно. Двести кранов бесплатно поставили в горбольницу №9 Челябинска, еще сотню — в городскую клиническую больницу №1 Магнитогорска.

Но на этом же история не закончилась?

— Да, потом оказалось, что не хватает специализированных кислородных вентилей. Ижевская компания, которая их изготавливала, в докарантинное время производила всего пятьсот штук в месяц — в большем объеме просто потребности не было, а тут разом потребовалось двести тысяч, чтобы укомплектовать все больницы в стране. Причем литые корпуса для вентилей им поставлял «КАМАЗ», который в связи с пандемией закрыл некоторые производства. Минпром опять звонит: «Что делать, выручайте». Разыскали директора ижевского завода, узнали, что требуется.

И снова героическим порывом, даже вещи собирать не пришлось, — все и так уже здесь, разработали матрицу, обточили оснастку, произвели партию, машину нашли, чтобы отправить в Ижевск. За три дня отштамповали три тысячи поковок. В обычное время, если собираешься что-то новое запустить, примерно месяц закладываешь на оснастку, еще месяц — на производство.

Мы просто у ижевской компании спросили: «За сколько «КАМАЗ» вам поставляет? Такую же цену и оставим». Разработка проектной документации и оснастки, конечно, легли целиком на наши затраты. С тех пор так, кстати, и продолжаем поставлять — уже тысяч сорок в общей сложности, наверное, отправили. Хотя для завода это, конечно, не коммерческое производство: если я произвожу сторонний заказ, значит, не выпускаю основную продукцию. Но мы это делаем ровно потому, что решить проблему можно только сообща.

В каких еще больницах стоят ваши вентили?

— Уже во всех больницах в Челябинске. Даже пошли по второму кругу. Вот, на прошлой неделе главврач одной из больниц звонит: «Помните, вы мне шестьдесят кранов подарили? Так вот, еще чуть-чуть надо бы. Девятьсот». Выясняется, что официальное открытие нового лечебного корпуса — через три дня, но больных уже начали принимать.

Столько ночей мы уже здесь, на заводе, с весны провели, что уже немного начинаешь уставать от слова «срочно». Но когда тебе говорят, что люди лежат в коридорах, потому что нет возможности подключения к кислороду, уже не можешь просто попрощаться, положить трубку и идти домой, потому что рабочий день закончился. 

Мы в больницы поставляем вентили по договорам дарения. На чужом горе зарабатывать нельзя. Этот кислородный кран, наверное, никогда так и не станет коммерческой моделью, потому что появился в такое сложное для страны время, и потом, когда пандемия пойдет на спад, потребности в них уже не будет. Я, во всяком случае, очень на это надеюсь.