«Если ребенок на дистанте предпочитает посмотреть мультики, значит, педагог недоработал»

О вызовах, которые стоят сегодня перед челябинскими вузами, и о том, как начнется новый учебный год в школах региона, в интервью CHEL.DK.RU рассказал министр образования и науки Челябинской области Александр Кузнецов.

Уход на дистант — стресс-тест для школ

Какие тонкие места выявил экстренный переход на дистанционное обучение на фоне пандемии?

— Это была неожиданная история всей системы образования: школ, вузов, колледжей, детских садов. Потому что уход на дистант, да еще в конце учебного года, — это, конечно, было проблематично.

Но надо отдать должное: в течение буквально одной недели справились. Подняли упавшие сервера.

Конечно, ситуация высветила слабые места в организации онлайн-обучения, хотя цифровым контентом регион пользуется уже более десяти лет, одними из первых в стране начали работать с издательствами в рамках апробирования электронных учебников, использования различных гаджетов в образовательном процессе. Во многом благодаря этому значительная часть образовательных организаций, в том числе школ, относительно безболезненно перешла на дистант и завершила учебный год. Хотя, конечно же, бОльшая часть школ, особенно сельских и расположенных в малых городах, испытывали определенные трудности, связанные не столько даже с отсутствием гаджетов или цифрового контента, сколько со слабыми сетями. Сейчас реализуется федеральный проект по подключению небольших населенных пунктов, и в первую очередь образовательных учреждений, к высокоскоростному интернету. Стоит задача обеспечить каждой городской школе 100 Мбит/с, а сельской — не менее 50 Мбит/с. Но эта работа началась только в прошлом году и сейчас, можно сказать, в самом разгаре — проект предполагается закончить только в следующем году: это федеральные и деньги, и подрядчики.

Кроме того, с прошлого года стали не только оптоволокно тянуть в школы, но и подключились к федеральному проекту «Цифровая образовательная среда», в соответствии с которым школы получают все более широкий доступ к цифровым образовательным ресурсам. Так что, если со связью будет все нормально через годик, на дистанте будем более успешно обучаться. Хотя, конечно, не хотелось бы.

Потому что школа — это не только обучение, но и воспитание. И, конечно, заниматься воспитательной работой, развитием ребенка с помощью электронной коммуникации невозможно, все равно нужен личный контакт ребенка и с педагогом, и со сверстниками.

Но в форс-мажорных ситуациях теперь будем более успешны. Это неотъемлемая часть работы, без которой жизнь уже не представляем. Многие вещи, как показала практика, можно самостоятельно изучать, не прибегая к помощи педагога, который из разряда единственного исключительного светоча знаний для ребенка переходит в разряд лоцмана в информационном море. Сегодня педагог призван научить ребенка ориентироваться в информационных массивах, замотивировать его самостоятельно получать знания и навыки, необходимые для учебы и дальнейшей жизни. А если ребенок на дистанте предпочитает учебный процесс отодвинуть и посмотреть мультики, значит, педагог в чем-то недоработал.

И все же, подозреваю, для многих учителей, особенно пожилого возраста, технические новшества стали серьезной проблемой?

— Это расхожий штамп на самом деле. Средний возраст педагогов в школах, по крайней мере в Челябинской области, — сорок-сорок пять лет. Есть, конечно, и педагоги преклонного возраста, особенно в малых городах, куда молодежь калачом не заманишь, но в целом ровный возрастной состав. Что же касается технической подкованности, то в этом году при поддержке федерального бюджета в регионе открылся центр непрерывного повышения педагогического мастерства. В отличие от традиционных институтов дополнительного профессионального образования, куда педагоги приезжают для переподготовки раз в три года, центр призван оказывать сиюминутную методическую поддержку при выявлении тех или иных пробелов. Так что возможности цифровой образовательной среды используют не только дети, но и педагоги.

К слову, стоит избавиться от еще одного устойчивого мифа: что дети сегодня лучше учителей и родителей разбираются в цифровых технологиях, в гаджетах. В сфере досуга — да, возможно, но не с точки зрения их практического применения для учебы.

То есть проблема нехватки профессиональных кадров, особенно молодых педагогов, уже стоит не так остро?

— Да, школы испытывали серьезные трудности с кадровым обеспечением еще лет десять назад, когда уровень заработной платы в системе образования был достаточно низким, происходил серьезный отток кадров. В педвузы шли троечники, из дипломированных специалистов до школ доходили тоже только троечники — такой вот двойной негативный отбор существовал. Но сейчас ситуация серьезно изменилась: это заметно и по среднему баллу поступающих в педвузы, и по уровню заработной платы, не сказать, конечно, что он архивысокий, но позволяет обеспечить достойную жизнь. Не шиковать, конечно, но семью прокормить можно. В федеральном законе об образовании закреплены индикативные показатели: уровень заработной платы педагогических работников школ должен соответствовать уровню средней заработной платы в экономике региона.

Понятно, что в банковском секторе или в реальном производстве зарплаты выше. Но, повторюсь, сравнивая с тем, что было еще несколько лет назад, сейчас уровень зарплат школьных учителей приемлемый и, что немаловажно, стабильный.

А последние новации — инициатива президента о доплате в размере пяти тысяч рублей за классное руководство — думаю, существенно изменит отношение и к процессу воспитания. А то, знаете, еще в советские времена ходил анекдот: грабитель на улице останавливает учительницу и говорит: «Отдавай часы!» А она отвечает: «Нет, часы не отдам, забирай классное руководство». Потому что это всегда не слишком высоко оплачивалось. На самом деле классное руководство — это же такая всеобъемлющая работа, причем не только к ребенку, но и к его семье необходимо найти подход.

На ваш взгляд, родители должны быть вовлечены в обучение ребенка? Или гиперопекой начинают придавливать, обрубать инициативу?

— С точки зрения педагогики без участия родителей никак не обойтись, это бессмысленное занятие. И, кстати, в Семейном кодексе четко закреплена ответственность родителей за образование, как и в федеральном законе об образовании. Если это не сирота, который находится под опекой государства, а ребенок из нормальной семьи, пусть даже неполной, что сегодня, к сожалению, встречается довольно часто, родители обязательно должны быть участниками образовательного процесса. Это, конечно, не означает, что мы должны уподобляться лебедю, раку и щуке, которые тянут ребенка в разные стороны. Мастерство педагогического коллектива состоит в том, чтобы осуществлять согласованные действия.

Многие родители восприняли, кстати, переход на дистант во время пандемии как некую обузу. Вот, мол, надо с ребенком сидеть, что-то там решать, заниматься. Но вообще-то с точки зрения педагогической науки это нормальный процесс.

Конечно, плохо, когда родители пытаются не вместе с ребенком что-то делать, а вместо него задачки решать или поделки мастерить. Но обратная крайность, когда участие родителей сводится к вопросу: «Что сегодня в школе получил?» Поругать за двойку и похвалить за пятерку. А еще чаще: «Как дела в школе?» «Нормально». Вот и поговорили.

Дистанционное обучение не отразилось на результатах аттестации по ЕГЭ?

— Нет, хотя изначально, признаюсь, некоторые высказывали опасения, что качество итоговой аттестации будет существенно ниже после онлайн-обучения. Но все же, согласитесь, сложно за пару месяцев начисто забыть все, чему учился на протяжении одиннадцати лет.

Тем не менее выпускники девятых классов были освобождены от сдачи госэказменов?

— Да, во-первых, опасались, и вполне обоснованно, негативных пандемических последствий. В регионе сдавали экзамены 15 тыс. одиннадцатиклассников, с учетом выпускников прошлых лет, среди которых были даже люди почтенного возраста. А если брать девятиклассников, эти цифру можно смело увеличивать втрое, что в условиях пандемии вызывало серьезную обеспокоенность. Если для одиннадцатиклассников мы подготовили по действующим СанПин 85 пунктов проведения экзамена — с рециркуляторами воздуха, дозаторами антисептика, их число тоже пришлось бы значительно увеличить, что повлекло бы дополнительные финансовые и организационные расходы. А есть, как вы уже заметили, учителя в преклонном возрасте, которым до сих пор не рекомендуется выходить в свет и участвовать в массовых мероприятиях, они имеют полное право сидеть на больничном. Во-вторых, одиннадцатиклассникам однозначно следовало сдавать единый госэкзамен, чтобы поступать в высшие учебные заведения. Хотя в профильные классы некоторых гимназий и школ дети поступают тоже по результатам основного экзамена, этим вполне можно пожертвовать, чтобы сохранить здоровье детей и их родителей. Именно поэтому мы сейчас уделяем особое внимание санитарно-эпидемиологическому режиму в школах.

Больной вопрос: как откроются учебные заведения в сентябре?

— Роспотребнадзор еще 30 июня издал санитарные требования, которым должны соответствовать школы и вузы в части материально-технического обеспечения для соблюдения санитарно-эпидемиологических правил: это и обеззараживатели воздуха, и дозаторы, и термометры, маски для работников пищеблока, и особый режим обучения.

Это все школы обязаны закупить за свой счет?

— Формально — да. Но эти расходы субсидируются за счет муниципалитета и областного бюджета. Выделено свыше 600 млн руб. в адрес системы образования на всю вот эту ковидную историю. Важно же не просто линейки первого сентября провести, а отработать всю осень и зиму. Представьте — 408 тысяч школьников, 60 с лишним тысяч студентов системы среднего профессионального образования, дошкольников — 226 тысяч. Если каждый по капельке антисептика возьмет в день, тонны потребуются. Не говоря про то, что оборудование ломается. Мы с минфином даже поспорили, там выразили недоумение: зачем закупать такое оборудование, почему нельзя взять что-то попроще? Потому что это дети. Не просто прочные, а антивандальные модели нужны. Не потому, что ребенок захочет нарочно что-то разбить, но если по дозатору за день тысяча человек несколько раз стукнет, он из строя выйдет. Так что пришлось определенный запас сделать.

С одной стороны, конечно, душа болит, потому что это деньги, которые могли пойти на какие-то другие вещи: на ремонт, учебное оборудование. Но понимаем, что сейчас безопасность детей, их родителей, учителей превыше всего.

Если же говорить про чисто организационные процессы, то с сентября дети начнут учиться, как в советские годы: класс будет находиться в закрепленном помещении, переходить только на очень специализированные занятия — например, в кабинет информатики или на лабораторную работу по физике и химии. И школам, где дети учились в одну смену, рекомендовано перейти на две, чтобы развести потоки. Может быть, конечно, перестраховываемся, но мы же так и не знаем в точности, как передается эта инфекция, поэтому должны постараться максимально разобщить детей. Если будет все нормально, будем постепенно возвращаться к нормальной жизни.

То есть упорно циркулирующие по родительским чатам слухи, что детей после 20 сентября снова распустят по домам, не имеют под собой основания?

— Это глупости. Это может произойти, только если в отдельной школе произойдет вспышка заболеваемости. Но так, чтобы всю страну отправить снова на дистант, — нет, это глупости. В вузах такая же история. Только там студенты будут в масках на лекциях сидеть.

Тяжело.

— Непросто. Особенно очкарикам: стекла очков все время запотевают, по себе знаю (улыбается – прим. Ред.).

На ваш взгляд, возрастет ли после пандемии спрос на небольшие частные детские сады, школы?

— Не думаю, что спрос станет массовым. Сейчас всего десятка полтора частных школ в области, и большинство сконцентрированы именно в Челябинске. Все-таки подавляющее большинство родителей предпочитают муниципальный сектор. Хотя мы пытаемся даже стимулировать открытие частных детских садов, но это очень непросто: требования к материально-технической базе зачастую существенно выше, чем в Западной Европе, — в той же Чехии, Австрии, Италии дети в садике где играют, там и спят, где спят, там и обедают, вместо прогулочной площадки — городской сквер. У нас требования очень жесткие: санитарно-гигиенические, противопожарные, технического надзора и масса других. Не каждому это под силу. Организовать нормальный, качественный учебный процесс — еще одна колоссальная по сложности задача. Поэтому частные учебные заведения в основном находят свою нишу в работе с отдельными категориями учащихся, скажем, с детьми-инвалидами или с детьми, которые в силу разных причин не ужились в коллективе. Но это точно не массовая история.

Москва — «пылесос» талантливых детей

В то время, когда я заканчивала школу, после девятого класса уходили только те, кто на учебу был вообще не мотивирован. Учителя, закрыв глаза, рисовали в аттестате тройку — и в добрый путь. Почему сегодня достаточно большое число школьников, причем с неплохими оценками, идут за рабочей специальностью в колледжи?

— Потому что среднее профессиональное образование за прошедшие лет десять кардинально изменилось.

Это уже не «фазанки» и «шараги». А приличные учебные заведения, даже в селах, не говоря уже о крупных городах.

Во-первых, произошли серьезные вливания в материально-техническую базу. Так, только в этом году колледжи области открыли десять мастерских, а в прошлом году — пятьдесят. Это просто космос: и ремонт, и оборудование — первоклассное, современное, которого подчас и на предприятиях-то еще нет.

Во-вторых, серьезно изменился характер обучения. Если раньше из ПТУ выпускались рабочие со вторым, максимум третьим разрядом, то сейчас идет подготовка высококвалифицированных специалистов, умеющих обращаться с высокотехнологичным оборудованием. И, как правило, из колледжа сейчас выпускаются не с какой-то одной профессией, а как минимум с двумя, а то и с тремя.

Так что неудивительно, что уровень конкурентоспособности выпускников колледжей зачастую выше, чем у выпускников вузов, которые теорию, может, и знают, а на практике мало что умеют.

Меня, к примеру, поначалу удивляла такая компетенция, как мехатроника, которую в регионе начали культивировать одними из первых в стране: по ней выпускаются специалисты по приводам: пневматическим, гидро- и электрическим, которые используются буквально во всех сферах, начиная от дверей троллейбуса и заканчивая конвейерами станков промышленных гигантов. Тут требуется и знание информационных технологий, и программирования, и робототехники — во время демонстрационного экзамена выпускник должен самостоятельно смоделировать и собрать конвейерную линию. Наши ребята постоянно завоевывают призовые места на турнире WorldSkills Russia, тройка лидеров — это традиционно Москва, Татарстан и Челябинская область.

Недаром сейчас федеральными законодателями и профильным министерством активно обсуждается история по реанимации так называемого прикладного бакалавриата на базе колледжей. По сути, это уровень высшего образования, но с прикладными компетенциями, которые позволяют работать в реальном секторе экономике, на производстве. И, к слову, Южно-Уральский государственный технический колледж еще лет пять назад этот подход успешно апробировал.

А как вы относитесь к идее усилить компетенции, допустим, в IT-сфере, создать образовательный IT-кластер?

— В этом мы действительно сильны: об этом свидетельствует хотя бы то, что в этом году почти 17% выпускников школ, сдающих ЕГЭ, в качестве предмета по выбору выбрали информатику — это один из самых высоких показателей в стране. Так что замотивированность детей на изучение информационных технологий высокая. Недаром выпускники 31-го физматлицея практически каждый год участвуют в мировых олимпиадах по информатике.

Другая проблема — что потом талантливые, одаренные ребятишки уезжают из региона.

И местным вузам остается только облизываться, глядя на стобалльников и олимпиадников?

— Не в укор нашим вузам, никого не хотелось бы обидеть, но я открыто признаю: самый слабый уровень образования в регионе, к сожалению, именно в высшем звене. Эта просадка проявилась наиболее явно после того, как стали внедрять единый государственный экзамен. Не секрет, что если раньше львиную долю абитуриентов столичных вузов составляли выпускники школ из Москвы и Подмосковья, то сейчас съезжаются самые светлые головы со всей страны. Более того, федеральные вузы, заинтересованные в том, чтобы подняться в мировых рейтингах, загодя присматривают перспективных абитуриентов, проводят огромную селекционную работу. Благо, база данных победителей региональных и федеральных предметных олимпиад открыта — делегации вузов приезжают в регион, общаются с ребенком, его родителями, обещают поступление вне конкурса (главное, минимальные баллы по ЕГЭ набрать), а также стипендию, место в общежитии. Наши вузы, к сожалению, такую активную работу не проводят.

История с объединением двух крупных и старейших технических вузов Екатеринбурга обернулась хорошей синергией. В Челябинске такая история возможна?

— Полагаю, уже нет. В Челябинске федеральный вуз вряд ли уже возникнет. Их не может быть слишком много, тем более — в соседних городах. Хотя ЮУрГУ по-прежнему может составить серьезную конкуренцию по отдельным направлениям, да и ЧелГУ, надеюсь, еще свое слово скажет. Но все-таки эта дверь уже закрыта, эту битву мы уже проиграли. В Екатеринбурге, надо сказать, и промышленники в свое время хорошо вложились в создание УрФУ, и администрация региона серьезные усилия приложила.

Так что сегодня мы, к сожалению, наблюдаем серьезный отток наших выпускников не только в Москву и Санкт-Петербург, но и в Екатеринбург — процентов десять по примерным оценкам. А вообще из региона уезжает примерно треть: пять тысяч выпускников каждый год. А из числа выпускников с высокими баллами по ЕГЭ — две третьих.

Это действительно печальная история, но мы работаем над решением этой проблемы. Вот, буквально на днях собираемся рассмотреть возможность вхождения региональных вузов в программу академического лидерства — это еще один лифт, который призван помочь вузам подняться на большую высоту. И, как мне кажется, позитивный шаг, что сейчас вузы постепенно переходят от стратегии внутрирегиональной конкуренции к взаимодействию и сотрудничеству. Не секрет, что между вузами, где шло обучение по схожим специальностям, все время шло некое противоборство, перетягивание одеяла. Это не слишком продуктивно. Нужно объединять ресурсы, усилия. В этой смене акцентов есть и заслуга губернатора, который глубоко вник в эту проблему, прекрасно понимая, что без качественного высшего образования сложно рассчитывать на какие-то перспективы социально-экономического развития области, инициировал областную программу поддержки вузов, в которую были заложены определенные средства. Хотя здесь не все просто: региональный бюджет в соответствии с федеральным законодательством лишен возможности напрямую поддерживать высшие образовательные учреждения: эта проблема обсуждалась на недавней сессии Госсовета, на весну следующего года запланировано обсуждение законодательных изменений, позволяющих оказывать финансовую поддержку вузам из региональных бюджетов. Так что, надеюсь, ситуация изменится.

Что еще могло бы стать точкой роста?

— Я уже, наверное, года три ношусь с одной идеей по всей стране. Есть такое явление, как СУНЦы — специализированные научные учебные центры. Самый известный — математическая Школа им. А.Н. Колмогорова при МГУ: школьников на уровне седьмого-восьмого класса отбирают для дальнейшего обучения по углубленному курсу школьной программы непосредственно в стенах высшего учебного заведения. И академическая успеваемость у таких детей, как показывает практика, гораздо выше, чем у тех, кто обучается в обычных школах, даже в профильных классах, даже у вузовских преподавателей. Когда ребенок обучается в структуре вуза, эффект совершенно другой, потому что он попадает в иную педагогическую среду. Таких вот СУНЦев по стране — с десяток. В том же УрФУ сейчас пятьсот школьников обучается. Получается, от этого симбиоза все только в выигрыше: и школьники становятся более успешными, и вузы меньше проблем испытывают с подбором абитуриентов, потому что фактически сами их готовят. А с учетом того, что сейчас встает проблема нехватки мест в школах, чтобы обеспечить более свободную рассадку детей для предотвращения риска заражения, это становится еще более актуально. В большинстве вузов достаточно много пустующих площадей. Не секрет, что в 90-е годы вузов расплодилось немерено, дипломы штамповали все, кому не лень, только сейчас привели высшее образование в божеский вид. В том же ЮУрГУ из 13 филиалов в городах области сейчас осталось только три. И правильно, что вуз сократил их число и сейчас борется не за количество студентов, а за качество образования. Региону-то ведь без разницы, куда деньги отдать — в школу или в вуз, идет подушевое финансирование школьного образования. А при таком раскладе всем хорошо: региону не нужно вкладывать средства в строительство новых школ — уже выгадаем пару миллиардов рублей в бюджете. Качество школьного образования поднимется, выше будет закрепляемость детишек в области, это хорошая история. Так что это, как мне кажется, могло бы стать одним из возможных вариантов выхода из непростой ситуации, в которой оказались вузы региона.