«Путину ужасно надоело все происходящее. Но надо довести этот корабль», — Захар Прилепин

Маститый писатель, яркий публицист и общественный деятель, известный провокационными высказываниями левого толка, а с недавних пор — еще и политик Захар Прилепин посетил Челябинск и в интервью DK.RU поделился своим мнением о политике, идеалах современного общества, традициях русской литературы и героях нашего времени.

О политике

В октябре 2019 г. писатель и публицист Захар Прилепин создал национал-патриотическое общественное движение и политическую партию «За правду». Партия, занимающая откровенно левые позиции, намерена побороться за места в Госдуму на выборах в 2021 г.

Чувствуете рост оппозиционных настроений в обществе? В разных регионах одни и те же болевые точки?

— Да, плюс-минус ситуация по всей стране схожая. У людей накопилось глухое раздражение. Но все-таки, хоть я точно не являюсь адвокатом ни российской власти, ни капиталистического общества, во всем мире сейчас происходит ровно то же самое. Только еще с большими издержками и эксцессами. Потому что сейчас хоть и звучат отдельные мнения о том, что российские власти не справились с COVID, давайте будем прямодушны: им это удалось все же в большей степени, чем в США или в Великобритании. Просадка промышленного сектора в разы меньше, чем там, не говоря уже об эксцессах в обществе. Хотя люди тоже готовы были выйти на улицы.

И в некоторых регионах, и московские разнообразные мигранты вполне могли устроить нечто подобное тому, что устроило чернокожее население США. Но как-то прикрутили, привинтили: кому-то раздали тушенки, кому-то свернули голову заранее. Так что власти нормально работают.

Абсурдная эта пандемия коснулась всех, и мы — не самые последние в списке. А так, конечно, нарастает раздражение, это заметно и по росту левых симпатий, и по бесконечно воспроизводимой фразе в блогах «Сталина на вас нет». Чтобы получить три тысячи лайков в инстаграме, мне надо разместить фотографию не моих прекрасных детей, а Сталина. Если даже еще пять-семь лет назад Сталин побеждал в конкурсе «Имя России», то сейчас он бы победил с таким гигантским отрывом, что уже не получилось бы фальсифицировать и скрыть этот факт.

Вы как к этому относитесь?

— Речь же не столько о конкретной личности Сталина. Таким образом люди выражают недовольство сложившейся системой. Люди же не за репрессии и не за ГУЛАГ. Они за некое представление о справедливости: чтобы плохие были наказаны, а хорошим было воздано по заслугам.

Наверное, сейчас главный вопрос, волнующий всех: что будет после 2024 года?

 — Знаете, мои прогнозы часто не сбываются. И вовсе не потому, что неверные, а потому, что если заранее разложить все, как есть, люди уже предупреждены о возможном косяке и действуют иначе. Думаю, основной конфликт 2024 года и последующих лет развернется между неозападнической либеральной элитой, которая предпримет попытки вернуть власть в России, навязать ее большинству населения, и левыми консервативными силами, которые и должны, собственно, взять эту власть. Потому что Россия готова «леветь». Страна устала уже от буржуазного миропорядка и разгула социал-дарвинисткого капитализма. Вот это основное противостояние. Но нам могут навязать и ложную парадигму, что необходимо поддерживать действующую систему, потому что иначе к власти придет условный Ходорковский. А это неверно, потому что это, по сути, одно и то же с точки зрения экономики.

России нужно возвращать недра населению. Промышленность уже так или иначе вернулась в руки государства, но, к несчастью, руководители госкорпораций зачастую воспринимают это как личную собственность и умело используют в личных интересах. Необходимо всю систему перезагружать. Очень многое сейчас нацелено на обсуждение личностных качеств тех или иных персонажей: того же Навального или,  допустим, действующего президента. Это все подмена понятий. Есть система производства и принцип ее принадлежности тем или иным силам или нации как таковой.

Хорошо, а зачем вы пришли в политику, основали собственную партию? А не, допустим, присоединились к коммунистам? Судя по лозунгам «Землю — крестьянам, фабрики — рабочим» вы близки по взглядам к коммунистической платформе.

—  Дело ведь не только во мне. Есть целая команда достойных, как мне кажется, людей, с которыми я познакомился на Донбассе: это оставшиеся в живых полевые командиры, и политические деятели, и музыканты, артисты: Александр Казаков, Сергей Михеев, Семен Багдасаров, Кира Сазонова, Владислав Шурыгин, Иван Охлобыстин. Которые не пойдут ни в КПРФ, ни в ЛДПР, ни в «Единую Россию». Это ровесники, условные сорокалетние, которые станут основной действующей силой в России в ближайшие двадцать лет. И понятно, что лично я могу с коммунистами сходиться во взглядах, но там уже сложившаяся структура, которая не примет новую молодую команду. Задача простая, мы ее не скрываем — войти в Госдуму на правах одной из фракций, а потом стать второй партией в России. А потом первой. А что? Я вполне трезво оцениваю.

История вся эта кем и как финансируется?

 — У нас есть обеспеченные товарищи в партийной организации, чаще всего называется в связи с этим имя Александра Бабакова, хотя он не единственный. Все инсинуации, что мы кормимся с рук Кремля, не имеют ни малейшего отношения к действительности, мы не рубля не получали. И в принципе никаких контактов я с ними не имею и не собираюсь. Единственное, мне намекнули: работай, мешать не будем.

Вы видите реальные риски для существующей системы?

— Если вы о том, возможен ли российский Майдан, то да. В это вкладываются колоссальные силы и средства.

Кем вкладываются?

— Нашими западными партнерами.

Прямо-таки в риторике Путина.

— В кавычках, разумеется. Никаких партнеров у нас на Западе нет, это извечный стратегический, геополитический враг, надо трезво и спокойно к этому относиться. Ни Европа, ни США не заинтересованы в сильной и процветающей, доминирующей в Евразии России. Это было бы просто нелепо. Поэтому вкладываются огромные средства в российский Майдан. В том числе — украинскими коллегами и различными политэмигрантами. Другой вопрос: население слишком уж раздраженно ко всему этому относится. Но если правительство еще над людьми поиздевается, можно перехватить инициативу и вывести на улицы не только западников, но и пролетариат, леваков, анархистов, возмущенную молодежь, креативный класс… И можно так качнуть страну, что мало никому не покажется. И это вполне себе действенный вариант, до которого, как показывает ситуация в Штатах, полшага. Достаточно, что полицейский придавил при задержании кого-то — и понеслось!

И, кстати, ряд персонажей уже пытались раскачать ситуацию в связи с Ефремовым, который сшиб несчастного рязанского водителя. Попытались же из пьющего актера сделать символ российской зажравшейся буржуазии, накрутить вокруг этой истории всяческие благоглупости и вывести народ бить богачей на джипах.

Так что триггером может стать даже совершенно мелкое, малозначительное событие, не имеющее прямого отношения к власти. В этот раз не получилось, а в следующий… кто знает.

За поправки в Конституцию собираетесь голосовать?

— Я был в комиссии, которая разрабатывала поправки и сам поправок десять-двенадцать внес. Из них пять-шесть вошло в окончательную редакцию. В том числе — о неотчуждаемости территории России, о поддержке русскоязычной диаспоры за рубежом. Я, правда, закрепил бы еще статус России как ядерной державы, но тут Владимир Владимирович отфутболил: дескать, мы уже изобрели новое оружие, так что это утратило актуальность.

Голосовать или нет — вопрос личного выбора. Я никого не агитирую ни за, ни против. Моя позиция основана на некотором опыте наблюдения за происходящим в России, в том числе в преддверии 2024 года, когда должны состояться выборы президента. Так вот, вялотекущая война между различными привластными кланами меня, признаться, повергает в трепет. Прямо говоря, ФСБ и ГРУ находятся в прямом противостоянии, и у той, и у другой команды есть свой преемник. И ряд громких скандалов, которые взбудоражили всю либеральную общественность, на самом деле связаны не с тем, что проклятая тирания решила засадить какого-то журналиста. А просто ФСБ подставило ГРУ, и наоборот. Не говоря уже о том, что наши западные партнеры вкладывают огромные средства в условного Ходорковского и Навального, во всю эту кампанию. И накал уже такой — и в Кремле, и в России, и за ее пределами, что эта турбулентность уже мешает реальному управлению страной. Тем более, в сегодняшней ситуации, когда и падение экономики, и пандемия, и вялотекущая война и на Донбассе, и в Сирии, которая в любой момент может обернуться переходом в горячую фазу.

И в этой атмосфере, как я это представляю, действующий президент не нашел другого выхода, кроме того, чтобы прямым текстом объявить: если вы не успокоитесь, я вообще никуда не уйду. И понятно, что при таком раскладе условные и реальные Ротшильды уже не спешат вкладывать миллиарды долларов в Ходорковского. И опять же, и ГРУ, и ФСБ, и прочие игроки уже не так носятся с преемниками. И все как-то успокоятся.

По моим ощущениям, действующий президент не собирается идти на новый срок. Ему ужасно надоело все происходящее. Он даже в Москве не живет подолгу, потому что, видимо, уже видеть не может многих своих приближенных. Но надо довести этот корабль до 2024 года. И хочется четыре года в нормальной ситуации доправить, а не как в США. Это, повторюсь, мое представление. Возможно, я ошибаюсь. Но, по моим сведениям, еще полгода назад об этом и речи не шло, но настолько стала раскручиваться ситуация, что другого способа донести намерения президента до игроков не нашлось. Так что голосовать или нет — я и сам  в некоторой задумчивости, но ситуацию вижу так.

О литературе  

Захар Прилепин — автор более двадцати книг, изданных тиражом более 2 млн экземпляров, известный также общественно-политической деятельностью и участием в военных операциях в России и странах ближнего зарубежья.

Традиционный вопрос: так уж вышло, что поэт и писатель в нашей стране воспринимается как некий носитель тайного знания, «человек над толпой». Доводилось вам сталкиваться с таким отношением?

— Да, конечно. Среди писателей не меньше дураков, чем среди военных, шахтеров и работников ЖКХ, я вас уверяю. Но вместе с тем мы живем на территории смыслов, которые создали люди пишущие. Разговариваем на языке, который они сконструировали. Живем в мире идей Достоевского и Толстого, даже если никогда ничего из написанного ими не читали. Эти идеи довлеют над нами, создают политическую и социальную атмосферу в стране. Кроме всего прочего, это основные бренды России. Для всего мира Россия — это страна не автомобилей, газа или поп-музыки. То, что действительно знают, что имеет определенный вес  — это русская литература, Толстой и Достоевский. И Владимир Ильич Ленин, который в известном смысле тоже писатель. Поэтому, с одной стороны, я готов немного иронизировать над вашими словами, а с другой стороны, это действительно так.

Но уже упомянутые Толстой, Достоевский и, может быть, еще Чехов  — вот он, базовый набор представлений западного мира о русской литературе. Ничего из века двадцатого, не говоря уже о современных авторах.

— А вот здесь вы неправы. В десятке самых читаемых книг зарубежных рейтингов  последнего десятилетия обязательно есть Михаил Булгаков, весомые позиции у Михаила Шолохова и ряда других писателей XX века. Стоит принимать в расчет то, что сегмент серьезной литературы никогда в моменте не может конкурировать с поп-литературой. Это книги долгого действия. Тем не менее, в мире худо-бедно знают и Акунина, и Пелевина, и Улицкую. И те вещи, которые созданы Эдуардом Вениаминовичем Лимоновым, в мире будут востребованы. В России еще не утеряно панковское, радикальное, на разрыв души отношение к миру, к слову. А в западной литературе такие фактурные персонажи, как уже упомянутый Лимонов или, допустим, Проханов, уже перевелись: Хемингуэй, Генри Миллер, Чарльз Буковски — вот, собственно, и все. Сорок лет уже пишут одни только аккуратненькие мальчики, которые не позволяют себе выкинуть ничего неполиткорректного. Уэльбек еще может как-то высказаться про мигрантов, но про это говорили уже тридцать лет назад. Так что все в порядке с русской литературной традицией.

А как насчет высказываний, что большая литература постепенно вырождается, сменяясь постами в Фейсбуке?

— Отчасти это правда, но ничего на замену не приходит. Просто иллюзия создается, что вот там интересней — в компьютерных играх, в сериалах. Которые на самом деле —  фастфуд большой литературы, использующей те же сюжеты и приемы, даже персонажей, просто в размельченном виде, чтобы сделать их более удобоваримыми для людей с дегенеративным мышлением. А когда человек захочет вернуться в пространство больших смыслов, он обратится к Шекспиру, к Пушкину, к тем, кто сегодня наследует традиции классиков. Социологи сходятся во мнении, что либо произойдет окончательный апокалипсис, либо через пять, десять, пятнадцать лет человечество обожрется вот этим всем и будет сознательно уходить из соцсетей. Человек, который прочел собрание сочинений Достоевского, проживет с ним всю жизнь. А если он миллион часов потратил на социальные сети, это ничего не изменит в его сознании. Просто миллион потерянных часов: ну, порылся в помойке, высунул голову и обнаружил, что на лице висят какие-то склизкие макаронины.

Но при этом вы достаточно активно присутствуете в социальных сетях?

 — В силу того, что надо же как-то людям свои книги навязывать. И свои мысли, умные, сложные, как-то доносить. Вот и приходится пережевывать их в формате телепрограмм или социальных сетей. Устная речь — это всегда упрощение.

Какие книги современных авторов будут читать спустя полвека?

— «Лавр» Водолазкина, безусловно. Романы Алексея Иванова. И еще можно перечислить писателей, которые сегодня, к сожалению, не обладают тем именем, известностью, которые заслуживают. Михаил Тарковский, родственник известных режиссера и поэта, человек удивительной судьбы и дарования, который уехал из Москвы в поселок Бахта под Красноярском и пишет почвенническую прозу, совершенно великолепную. Пока мы все описывали жизнь рублевских жен и менеджеров среднего звена, он рассказывал о человеке труда, который в принципе исчез из современной литературы. Ошибочно полагать, что современникам Пушкина и Есенина был очевиден масштаб их дарования. Конечно же, нет. Их произведения в принципе читало три процента населения страны. А Бунин, Шмелев и Зайцев проигрывали по тиражам модной в то время писательнице Вербицкой, о которой сегодня никто не вспомнит. Это обычная ситуация, даже не стоит на этот счет переживать.

Себя в этот ряд не включаете?

— Включаю, конечно.

Почему писателям так сложно переплавлять современность в литературный текст? Большинство выдающихся произведений последних лет — бесконечное переживание коллективной травмы и памяти народа, связанной с репрессиями, лагерями, ссылками. В том числе и «Обитель».

— Во-первых, я мстительно отмечу, что большинство литераторов сегодня не исповедуют те принципы, которых придерживались писатели и поэты прошлого века, которые шли на великие стройки, в экспедиции, на войну… Ну, может, и не совсем уж сами шли, а государство отправляло. Они бы, может, на диване сидели и бухали, но «злобное советское правительство» засылало их во все концы света, где они приобретали необычайный жизненный опыт. Так или иначе это было характерно и для литературы ХIХ века: то в ссылку, на Кавказ, то на каторгу или в народники. Тот же Чехов отправился через всю империю на остров Сахалин. А сегодня писатель сидит в московском кабаке, тоскует о собственной никчемной жизни и описывает похождения своих половых гормонов. На стройку не загонишь: описывать рабочих или шахтеров — это вообще некомильфо, а на войну — тем более. Зато все любят жаловаться на тиранию, которой никогда на самом деле не видели. И кроме «Обители» у меня есть романы «Санькя» и «Патологии», так что с современностью я продолжаю разбираться.

А кто сегодня мог быть стать героем нашего времени?

 — Нельзя придумать героя поколения, если он в пространстве никак не укоренен. Новый гайдаровский Тимур не появится из воздуха, если есть только «Наши» и «Местные». Но иногда все же удается что-то предвосхитить. Как, собственно, и поступил Балабанов, опередив литераторов и придумав Данилу Багрова, который потом воплотился и в образе донецкого ополченца, который вопреки буржуазной действительности являет образ справедливости, идеализма (и некоторой отмороженности). И в дагестанском милиционере, который сказал: «Работайте, братья». Или в пилоте в Сирии, который сказал: «Это вам за пацанов». Это все тоже ипостаси Данилы Багрова. Этот образ есть в том или ином виде и в литературе, но она более измучена рефлексией. Чтобы описывать «Брата», надо отчасти собой этого самого «Брата» являть. У Шаргунова, к примеру, была замечательная книжка «Ура!», являвшая задор и ярость молодую.

Когда герой сфокусирован в атмосфере общества и страны, он обязательно рано или поздно проявится. Возможно, героем нового времени станет молодой бунтарь. Или молодой монах-раскольник. Или врач.

В таком случае, следуя вашей логике, должен быть госзаказ в литературе, как, к примеру, в кинематографе? В советское время люди труда прославлялись же не повелению сердца.

— Почему не по велению сердца? Конечно, был и госзаказ, но говорить о том, что «Время, вперед!» Катаева или «Соть» Леонова написаны не по велению сердца, было бы странно. Был огромный национальный подъем. Сейчас радуемся, что ВВП прирос на 3-4%, а тогда прирастал на 30-40% в год! И без эмоционального настроя, который разделяли и рабочие люди, пролетариат, и литераторы, и музыканты, не было бы и Победы 1945 года. Так что госзаказ — неплохая идея, но в таком случае необходимо, чтобы риторика и практика государства совпадали. В стране буржуазной, капиталистической, где список Forbes расползается от нуворишей, заявлять: «А давайте прославлять человека труда?!» Конечно, давайте, только поясните, почему у вас самая длинная яхта в мире, которая стоит столько, что хватит на то, чтобы построить новый водопровод в городе-миллионнике? Весь абсурд не позволяет литературе всерьез вписываться в пространство госзаказа. Когда был крымский консенсус, на некоторое время общество почувствовало, что государство, народ и власть едины, а сейчас снова все расползается. Во время эпидемии COVID тысячи представителей малого и среднего бизнеса по стране разорились, а богатые стали еще богаче. Так что о каком госзаказе может идти речь?

Вот сейчас врачей немного попрославляем, а потом забудем — уже навсегда. И все надежды на возвращение к советской медицине совершенно иллюзорны: закончится эпидемия и произойдет еще более сильная монетизация сферы здравоохранения. Тут уж не до идеалов. Будет все, как в фильме Хлебникова «Аритмия»: несчастные пьющие врачи, которые героически выполняют свой долг на фоне общества, в котором им не нашлось места.