«Парковый никогда не станет успешной территорией» — Павел Крутолапов

Павел Крутолапов, главный архитектор Челябинска, назначил встречу не в кабинете, а на Алом поле. Несмотря на то, что карантинные ограничения, которые призваны снизить риски распространения коронавирусной инфекции, в регионе так пока и не сняты, пятничным вечером в сквере полно народу: скейтеры-подростки снимают на камеру трюки, которые отрабатывают на высоких бордюрах клумб, под цветущими яблонями устраивают фотосессию влюбленные, на игровой площадке — яблоку негде упасть.

Давайте начнем с актуальной повестки: на днях общественность взволновала новость о том, что из-за строительства центра олимпийской подготовки по хоккею на северо-западе будут вырубаться деревья. И снова возникла дилемма: дети или лес. Что за карма у масштабных городских строек в последнее время?

— Конечно, здесь нужно быть аккуратными. Еще в 2013 году была принята документация по планировке данной территории, которая подразумевала масштабное развитие города в северо-западном направлении. Хорошо это или плохо — вопрос, который сегодня лежит в другой плоскости. Так или иначе, было запроектировано комплексное освоение участка: жилые кварталы, спортивные объекты, школы и садики. И спортивные сооружения располагались по плану именно в этом квадрате.

Жилье построили, убежали вперед, потому что были живые инвесторы, а социалки так и не появилось. В шаговой доступности там проживают сейчас порядка 60 тыс. жителей — это расчетный показатель, оптимистичный, а по факту, думаю, все семьдесят. И сегодня, когда очевидна вся проблематика маятниковой миграции, наполнение спальных районов сервисами превратилось в первоочередную задачу. Самостоятельные центры должны появиться в каждом из районов. Мы занимаемся этим.

Городских лесов здесь не было, но за то время, пока территорией никто не занимался, деревья успели вырасти, природа взяла свое. Но тут важно понимать вот что: когда мои родители были юными, они застали время, когда на «Родничке» заканчивался город и начинался лес. Более того, на месте всех улиц и зданий когда-то был лес. Есть исторически сложившиеся развитие города. Но! Баланс между рекреационной, природной, функцией должен быть соблюден. В непосредственной близости от спортивного квартала есть лес, который мы перевели в соответствующий статус земель — городские леса. Там запрещено любое строительство, даже проекты благоустройства рассматриваются под лупой. И это 117 гектаров. Второе — 15 процентов территории будущего спортквартала — это бульвар, и здесь мы контролируем проектные решения на предмет сохранения деревьев. Порой под пилы идет излишнее количество озеленения — это недопустимо. И еще один момент. Сейчас мы внимательно пересматриваем ранее разработанную, но еще не реализованную документацию планировки территории на предмет заложенной  плотности населения, обеспеченности социалкой и, что самое важное, —сохранения деревьев.

Второй вопрос, который беспокоил общественность — и совершенно правильно! — это сам мемориал «Золотая гора». Но от границы строительной площадки до мемориала — приличное расстояние, порядка 500 метров, и он вынесен в отдельный участок с определенным охранным статусом как объект культурного наследия. Сейчас мы планируем заняться осмыслением этого пространства, собираем рабочую группу, в том числе с участием общественников.  Думаю об архитектурном конкурсе. Мемориал должен стать полноценным центром притяжения и объектом культуры.

Я считаю, что во всем стоит искать возможности, в том числе и в конфликтных ситуациях. Раз уж «Золотая гора» прозвучала, стоит воспользоваться моментом, чтобы привлечь финансирование на благоустройство и придать памятнику подобающий статус не только на бумаге, но и в реальности.

Сегодня застройщикам, как и промышленникам, приходится считаться с экологической повесткой?

— Да, это мировой тренд, в обществе растет число такого рода запросов — не про деньги, а про качество среды. И это прекрасно. Это значит, что сознание людей постепенно переключается с собственной квартиры на дом, двор, улицу. Что это тоже уже воспринимается как коллективная собственность. Другое дело, что иногда это принимает избыточные проявления, выливается в хайп, а истина всегда — где-то посередине, в конструктивном диалоге.

Показатель отношения людей к городу, к социуму — уличное искусство. Вот, смотрите, раскрасили дерево — гарантирую, не по указке района. Вместо того чтобы при проектировании сквера планировать: а вот здесь мы поставим скульптуру арт-хаусную, — стоит просто создать пространство кайфовое, где действительно хочется находиться, а субкультуры сами придут.

Ну, тут можно свалиться в другую крайность, когда каждый желающий будет самовыражаться?

— Вот, знаете, около управления архитектуры стояла скульптура Вернера, которая мне дико не нравилась. Но здесь мое «не нравится» — это вкусовщина. Такие суждения неприемлемы в отношении произведений искусства, которое может быть в том числе вызывающим, провоцирующим. А кому-то не нравится Бэнкси. Впервые я увидел граффити в Германии, и, заметив мой восторг, один из местных жителей, пожилой уже гражданин, высказался резко против: мол, это засилье американской культуры. Но это тоже проявление искусства, срез культурного слоя. Один из музеев современного искусства в Германии, кстати, отправил весь технический персонал на курсы, после того как одну из выставленных инсталляций приняли за мусор.

Так что возмущаться какими-то проявлениями уличного искусства — все равно что спрашивать: когда исчезнут памятники Ленину? Никогда. Он как вино — зреет и зреет. Мне политические взгляды Владимира Ильича не близки, но это же была целая громадная эпоха. Здесь уже нет политики, осталось только эхо прошлого страны.

«Разделительная полоса — тоже место для благоустройства»

Сегодня на разделительной полосе проспекта Ленина высажены яблони и кустарник. Дело только в эстетике?

— Не только. С точки зрения пешехода левая и правая сторона проспекта Ленина — это разные улицы. Из-за слишком широкой проезжей части прогуливаться там не слишком комфортно, поэтому многие интуитивно сворачивают на улицу Сони Кривой, где среда более сомасштабна человеку. Деревья как бы дробят проезжую часть на две, уменьшают. Делают улицу уютной.

Долгое время разделительная полоса главного проспекта города выглядела как экспериментальная площадка для высаживания однолетних растений всевозможных расцветок. Решение о том, чтобы вернуть деревья, которые там когда-то росли, далось непросто и вызвало много споров, пришлось обосновывать, переубеждать. Разделительная полоса в сознании большого количества людей — это в принципе не место для благоустройства, а элемент дорожной инфраструктуры. Звучали и аргументы, что это ухудшит видимость, хотя не вполне понятно, зачем стопроцентная просматриваемость встречной полосы. Так что высадили именно яблони, а не ели, чтобы сохранить у водителей ощущение полного контроля ситуации. Современные, правильные урбанисты думают не только о пешеходах и велодорожках, как принято считать, но и о комфорте автомобилистов. Да, классно, когда дерево зеленое и летом, и зимой, но яблони — в лидерах по приживаемости в агрессивной среде. Когда асфальт летом на солнце нагревается до плюс шестидесяти, ель умрет, ее не выпоить. Кроме того, ель впитывает все химические вещества, которые попадают в воздух с выхлопными газами. Яблоня хорошо выделяет кислород и — бонус — хоть и недолго, но цветет. Так что это история про цветущий Челябинск. Кроме того, яблони прекрасно поддаются формовке, так что, если правильно подрезать (речь не об омолаживающей обрезке, из-за которой сейчас так много конфликтов), яблоня, как собака, дрессируется, переучивается и начинает расти внутрь, создавая плотный шар. Важно, что в контракты заложена не только высадка, но и годовое обслуживание, так что есть гарантия, что деревья приживутся.

Некоторые изменения происходят быстро. А где-то, чтобы вернуть нормальный тротуар и провести озеленение, придется пересматривать количество полос движения. 

Кстати, заметила, что на клумбах в этом году вместо цветов появилась цветная щепа. С чем это связано?

— Это временное явление. Это же был супер-ответственный год — никто не знал, что грянет пандемия, готовились отмечать 75-летие со Дня Победы, плюс должны были пройти мероприятия, приуроченные к международным саммитам, и при этом совершенно не были ясны погодные условия. Был высок риск, что высаженные цветы завянут из-за последних заморозков, которые обычно бывают в первых числах мая. Вот и пошли на такой шаг. Всю щепу соберем и отправим на мульчирование почвы. Кстати, в этом году впервые на городских клумбах — например, на Театральной площади — будут высаживаться в том числе и многолетние растения с разным периодом цветения. Исчезнет необходимость каждый год тратить существенный бюджет на закупку однолетников. Да и, на мой взгляд, обычный газон с одуванчиками выглядит лучше, чем картофельное поле с чахлыми пыльными бархатцами и петуньями. 

Павел Крутолапов с женой Екатериной (слева на снимке) — активные пользователи городских пространств

«Кировка — это быстрая победа»

Мы пересекаем улицу Красную и оказываемся рядом с зданием регионального управления ФСБ, обращенного к улице глухими торцами и заросшим пустырем за высоким забором, где на приколе стоят несколько автомобилей и прицеп с катером, затянутым брезентом.

— Посмотрите, здание строилось талантливым архитектором: рядом находится квартал с исторической застройкой, и оно не разрывает среду, как синий небоскреб на Кировке, а подстраивается, постепенно идет на повышение к магистрали. Но вот этот пустырь… Необходимо анализировать видовые точки: храм, первую гимназию, «Маркштадт», всю панораму до Торгового центра, и строить соразмерное среде здание. С оглядкой на архитектуру соседних зданий — не копируя стилистических особенностей, но учитывая ритмы окон, основные ходы пластики фасадов, высотные доминанты. Или вот ЦДС — одно из самых красивых зданий в городе эпохи конструктивизма. Потрясающее по математической грамотности и выверенности, без всякой барочной прелести. К некоторым зданиям хочется прикоснуться, от некоторых хочется держаться подальше — их, как штаб-контору ФСБ, и строили с таким умыслом: архитектура призвана показать, где система, а где — человек. По тому же принципу спроектирована Дворцовая площадь в Санкт-Петербурге: под аркой вы чувствуете себя муравьем. Так и задумано.

Значение архитектуры, ее воздействие на эмоции часто недооценивают, и напрасно. Почему Парковый никогда не станет успешной территорией? Человек не получает там иных эмоций, кроме того, что ему небезопасно и тревожно. Среда жилых кварталов должна быть про человека, сомасштабна ему.

Почему многие купеческие особняки в историческом центре находятся в столь удручающем состоянии и, даже когда муниципалитет готов передать здание в аренду за символическую цену в один рубль, желающих не находится?

— Здесь два аспекта. Челябинск в свое время пошел в сторону северо-запада, выбрав путь развития на открытых свободных пространствах. Строить в чистом поле— это дешево. Но так город теряет культуру и историю. Памятники архитектуры хорошо сохраняются там, где высокая плотность застройки, где город не расползается, а, как та самая яблоня, начинает формировать четкий центр. И второе — сегодня по Кировке люди ходят взад-вперед, как трамвай, в то время как можно связать несколько приятных мест для прогулок, замкнуть в кольцо. Почему, к примеру, мы ведем диалог с летним кафе «Асадо», разговариваем о пересмотре архитектурных решений? Потому что этот летник (а в реальности — одноэтажное здание, которое стоит тут круглый год) полностью перекрывает вид с Арбата на храм и Алое поле.  Люди не видят, что им можно свернуть и пойти в сторону парка с исторической архитектурой. Как  только люди начнут здесь гулять, бизнес оживится. А пока, получается, одному летнику хорошо.

Поймите, я в принципе не против кафе, но в европейском стиле, открытых, с перголами и зонтиками, которые не нарушают восприятие фасадов исторических зданий. Та или иная среда притягивает определенный круг пользователей: расплодились на Кировке ларьки с дешевой шаурмой — не только рестораны пришли в убыток, но и соответствующий контингент подтянулся.

Кировка — это быстрый успех. Вычистили прогулочную улицу. Еще остались мелкие недоделки, конечно, но это решаемо. Бизнес, который вынужден был уйти из уродливых ларьков, наконец, обратит внимание на первые этажи зданий, на которых через одно — объявление о сдаче в аренду. И исторические здания снова начнут жить. Понимаете, надо убрать этот перекос, создать среду, в которой бизнесу было бы выгодно вкладываться в реставрацию и содержание. А то классно: поставил ларек за три копейки и пользуешь.

Я заметила, что некоторые статуи пропали.

— Да, я лично зачеркивал все, что нужно убрать. Что-то — например, Модницу или Онегина — переместили на более подходящее место, что-то убрали совсем. Исторические лавки сейчас на покраске, здесь и останутся. А под деревьями появятся живые изгороди из кизильника, не будет видно открытого грунта. И новые деревья высаживаем — видите, ствол не покрашен?

Следующее направление — улица Коммуны, чтобы можно было от Кировки дойти до Российской через скверы, не сворачивая постоянно к перекресткам со светофорами, а по прямой. И сразу заживет галерея «Континет», например, сегодня мертвая, но прекрасная своим огромным потенциалом. Если вместо автомобильного проезда, совершенно излишнего, высадить там деревья, создать среду, центры творчества — это же точка роста!

А что с набережной, проект благоустройства которой был презентован в прошлом году?

— Набережная делается, там мощные земляные работы идут. Архитектура запросила каждый применяемый материал, каждую малую архитектурную форму, которая указана в контракте. Иначе нельзя  — это слишком значимое для города пространство, которое будет служить сто, двести, триста лет. Важно отсмотреть все формы, текстуры, цвета. Потому что дьявол кроется в деталях. Зачем гнать сроки? Гораздо важнее, на мой взгляд, чтобы все цвета были приятными глазу, чтобы хотелось трогать поручни ограждения. Помните историю с отшлифованным камнем на набережной? Спасибо господину Кучитарову (Ринат Кучитаров, начальник управления дорожного хозяйства администрации Челябинска. — Прим. ред.), который позвонил и сказал: пойдем выберем, в какой цвет камень красить. В смысле, в какой? Кому вообще когда-то взбрело в голову красить натуральный камень? Никто о текстуре не подумал. А Кучитаров подумал и спросил совета у архитектора. Точно так же я иду за советом к дорожникам по их компетенциям, это командная работа.

Какие еще улицы, общественные пространства преобразятся в ближайшее время?

— К примеру, улица Российская — многострадальная, хоть и находится в центре города, а совершенно заброшенная, обшарпанная. Это будет одна из лучших улиц в городе, если получится зарегламентировать и осваивать территорию так, как планируем. Потенциал невероятный! Вдоль реки — сплошные пустыри, полная свобода, даже сносить практически ничего не придется.

Есть яркие мазки, которые можно сделать быстро,— та же разделительная полоса на улице Гагарина. Стратегия — начать с центра города и далее двигаться в разные стороны.

Вторая концепция — заново осмыслить, что в сознании людей является центром каждого из районов, и приходить туда с физкультурно-оздровительными комплексами, образовательными и культурными центрами. Четыре из шести районов Челябинска нанизаны на реку: если создать в каждом из них центр, который бы примыкал к реке, что логично, появится велопешеходная связанность. Сейчас работаем над возможностью проектирования.

Создается впечатление, что вы вникаете даже в мельчайшие детали проектов благоустройства. Как на все хватает времени и сил? Что вообще входит в сферу полномочий главного архитектора? Особенно с учетом того, что теперь в структуре администрации появился и заместитель мэра города по городской среде.

— Мы очень тесно пересекаемся, сотрудничаем с Александром Васильевичем (Александром Егоровым. — Прим. ред.), где-то больше с проблемой работаю я, где-то — он, но это командная работа, и мы нашли общий язык. У нас общие ценности. При этом, бывает, дискутируем, и неслабо, и это, на самом деле, классно. Просто расставили акценты. Что же касается круга задач… На самом деле архитектор двадцать лет назад и сегодня — это абсолютно разные профессии. А через десять лет снова все изменится. И вместо архитектора-дендролога или материаловеда будет востребован архитектор-айтишник. Задача сегодня – восприятие города человеком как своего дома, места силы. Места безопасного. Как площадки для самореализации.

Вы поддерживаете предложение по созданию наземного перехода через проспект Ленина к Площади Революции?

— Да, у машин сегодня минимум восемьдесят лошадиных сил под капотом, а у человека — всего одна, и не лошадиная, а своя, собственная. Но именно он почему-то вынужден спускаться под землю, а не наоборот — это же нелепость. Вы сейчас с Кировки вряд ли пойдете к скверу у Театра драмы имени Наума Орлова — это психологически как реку вброд перейти. Даже не задумываясь особо, свернете в сторону Публичной библиотеки. Поэтому когда — не если, а именно когда — появится наземный пешеходный переход, сквер заживет новой жизнью.

А вы инертность чиновничьей среды чувствуете?

— Конечно. Я же из бизнеса пришел, где по рукам ударили и пошли дело делать. Но там я проектировал отдельные здания, а здесь — за целый город в ответе. Иногда очень плохо, вот честно, и хочется ручки свесить. Особенно когда бывшие коллеги устраивают велопробег посреди рабочей недели, а ты в костюме бежишь с одного совещания на другое…

«Дом — это не только квартира, но и улица, двор, парк»

Как вы относитесь к урбанистическим сообществам?

— Признаюсь честно, на первых порах Лев Владов у меня, как и у любого человека, чью деятельность он прямо или косвенно критиковал, вызывал невероятное раздражение. Но до его постов я даже не задумывался о том, что наличие двух-трех ступеней серьезно затрудняет доступ в здание для маломобильных, относился к этому просто как к некой архитектурной составляющей, которая делает здание более ярко выраженным. И это очень показательный пример: своей критикой ребята создают мощный диссонанс, который позволяет эволюционировать и двигаться вперед, формируют повестку, показывают архитекторам и застройщикам общественную реакцию. И если вернуться к тому же переходу через площадь Революции, то именно Лев первым заговорил об этом.

И с этой точки зрения «Челябинский урбанист» сделал побольше многих архитекторов, потому что жители наконец начали приходить к мысли, что их дом не заканчивается за пределами квартиры. Дом — это и улица тоже, и двор, и парк, и весь город. И для многих это эмоция сродни «А что, так можно было?». Так что ему огромное спасибо, хотя иногда его посты по-прежнему вызывают громадное раздражение.

В Челябинске планируется внедрять казанский опыт и активно вовлекать жителей к обсуждению проектов благоустройства?

— Безусловно. Соучаствующее проектирование — это вовлечение жителей города, прямых пользователей тех или иных общественных пространств, в процесс создания и реализации проекта. И здесь часто возникает путаница. Должны ли архитекторы спрашивать у горожан, среди которых — люди совершенно разных профессий и уровня образования, — какой шпиль или капитель им нравится? Нет. Они должны спрашивать о том, как бы они хотят ощущать себя в этом пространстве: отдыхать в тени дерева, кататься на самокате, гулять с ребенком или покупать холодильник.

И все скажут: постройте новую парковку. И побольше.

— Смотрите, это очень показательно на примере обсуждения дворового пространства. Если спросить не просто о том, что здесь должно появиться, а иначе: как вы хотите проводить время во дворе — качаться на качелях или играть в баскетбол? Создаются некие вилки из вспомогательных вопросов и выясняется, что жителям дома нужна вовсе не парковка, а игровая и спортивная площадки. Правильная постановка вопроса дает искомый результат, и в ста случаях из ста оказывается, что первоначальный ответ не совпадает с итоговым.

Как раз сейчас мы выходим на соучаствующее проектирование парка им. Тищенко в Металлургическом районе — наверное, это самый неблагоустроенный парк в городе. Подобного рода проекты будут еще, и уже в этом году, и не один, но пока раскрывать все детали не буду. Когда человека приглашают к обсуждению идеи проекта, а не заявляют «дареному коню в зубы не смотрят», это рождает абсолютно другую ответную реакцию.

Помните, в спектакле у Гришковца «Как я съел собаку» прапорщик собрал солдат на плацу и рассказал про редких бабочек, занесенных в Красную книгу, завершив свою речь сакраментальным: «Не дай бог какая падла…»? После этого каждый счел своим долгом раздавить хотя бы штук пять. Этот же принцип работает и в благоустройстве. Человек без всякой милиции будет оберегать сквер или двор, в которые он тоже внес посильную лепту. Вот главная ценность соучаствующего проектирования.