«В Челябинске слишком много официантов с образованием. Потом понимают, что они — никто»

Владислав Смирнов, начальник Главного управления по труду и занятости населения Челябинской области:

— Работодатель, который к нам обращается, как правило, говорит так: мне через два часа нужно срочно токарей высшего разряда, и чтобы только за еду работали. Это такой стратегический подход работодателя, который, как ни странно, держится уже долгие годы после кризиса. Такое ощущение, что многие до сих пор живут в середине 90-х. Мужиков 45-летних, суперпрофессионалов повыгоняли, которые за три копейки готовы были трудиться. И я, к сожалению, до сих пор фиксирую именно такое отношение к работникам в некоторых компаниях. Слава богу, у многих появились собственные учебные центры.

Цифровой показатель принятия решения при уходе на аналогичную должность к другому работодателю держится в районе 15%. Это значит, что «нам нужно чуть-чуть, и мы пошли». Работодатель очень слабо работает с контингентом на закрепление. То есть он осознанно или неосознанно не заботится об этом, хотя надо вкладывать ресурсы в повышение квалификации кадров.

В итоге люди никак не ассоциируют себя с тем предприятием, где они работают. Это просто источник дохода, предложите больше — и я уйду. Вот такая ситуация, и она очень плохая на самом деле.

Это финансовый разрыв между субъектами. Мы забираем людей с Кургана, наши уезжают на север и в Центральную Россию, например, врачи, которые сейчас в дефиците в Челябинске. Мы остаемся при этом вместе со свердловчанами наиболее привлекательным регионом по прибытию к нам соотечественников из бывших советских республик.

Мы готовим довольно системное исследование рынка по Челябинской области, собрали почти 3 тыс. анкет с работодателей. Увидели, что у нас есть несколько демографических магнитов, которые притягивают к себе в первую очередь молодежь и средневозрастную категорию, которая едет под конкретное рабочее место. Родители отправляют выпускников школ на учебу в Челябинск, Магнитогорск, Златоуст. Нашу молодежь серьезно оттягивает на себя Уфа и Екатеринбург, мы их по большому счету теряем — коэффициент возвратности, особенно по сельским территориям, очень низкий.

Эта история с концентрацией молодежи в некоторых территориях имеет свои плюсы и минусы. Переизбыток предложений очень серьезно затрудняет карьерный старт и размывает профессиональные установки, потому что создается конкуренция на учебные места.

Если не поступил на бюджет, сразу добрый дядя или тетя подскажет, что вон там нет вообще конкурса, правда, ты потом никем работать не сможешь всю оставшуюся жизнь.

Это не так, как в Европе, где в 17-18 лет происходит очень жесткий, прагматичный выбор будущей профессии. Там, конечно, жизнь легче намного спрогнозировать. А у нас профессию выбирают где-то годиков в 27, когда поздно пить боржоми, и это — проблема гарантированной бедности молодых семей.

В Челябинске слишком много официантов с высшим образованием. Это, к сожалению, удачная профессия для студентов — легко и просто устроиться на работу и поднимать денежку каждый день. А потом кто тебя куда возьмет? Ты будешь работать тем же официантом, но тебе будет 35 лет, и начнется тяжелая депрессия, потому что станет понятно, что ты никто.

Стройка у нас абсолютная дефицитна в плане кадров. Был очень значительный перерыв с конца советской власти до 2001 года, когда не имело смысла становиться строителем. Когда начался строительный бум, выяснилось, что совершенно некому работать, началось привлечение иностранных кадров. Потом начали разбираться — все-таки колоссальные деньги уходят из экономики региона и страны.

Сейчас мы понимаем, что возрождается интерес к строительным специальностям — они достаточно денежные и перспективные в плане того, чтобы занять со временем руководящую должность. Когда родители начинают раскладывать всю эту историю, они думают: сразу Ванечку на управленца учиться отправить или все-таки сначала пусть пощупает профессию, а потом, глядишь, и начальником станет.

Очень часто ко мне приходят люди с серьезными компетенциями, квалифицированные специалисты, но из-за психологического настроя такой человек не может трудоустроиться: 20 лет проработал и оказался не у дел.

Возможно, мама за ручку привела его на завод, он там прижился, и что-то случилось. Взрослые люди не понимают, как теперь им устроиться на работу.

Советский стереотип о том, что почетно работать долгое время на одном месте, меняется кардинально. Раньше работодатели находились в постоянной гонке за кадры между собой — отсюда и базы отдыха на берегу Черного моря, свои поликлиники, детские сады и жилье. Отработал 3 года — завод дает квартиру. А зачем директору ЧТПЗ Осадчему это нужно было? Трубы гнать большого диаметра.

Мы просим работодателей дать нам прогноз потребностей кадров. Уникальная ситуация: государство готово инвестировать в подготовку кадров для частных предприятий. Нам частный бизнес, такой скромный миллиардер говорит: так, ну-ка подготовьте-ка мне кадры, а то в них вкладываться надо, а я же бедный миллиардер. Шестиэтажную яхту пришлось купить вместо восьмиэтажной. Это все идет в разрез с рыночными механизмами, но у нас государство согласно. Проблема в другом — абсолютное большинство работодателей не готово эту тему серьезно обсуждать.

Мы спрашиваем: какие кадры нужны? Мы будем вам их готовить. Они говорят: не знаем. Я понимаю, почему бизнес не может ответить. До кризиса 2008 года начали удлиняться сроки владения бизнесом, а как ударил кризис, опять схлопнулся срок.

Люди вкладывают деньги, возвращают их с прибыли, продают бизнес и уходят. Зачем им инвестировать в сотрудника? Вот и нет стабильности.

В Челябинской области уменьшается безработица, но ее проблема абсолютна индивидуальна, она личная. Хорошо, что безработных всего 21 тысяча, но на самом деле их гораздо больше, не все обращаются в службу занятости, далеко не все. 107 тыс. насчитывает Росстат на 3,5 млн населения, включая грудных детей и стариков. Можно спорить, но я в целом с этой цифрой согласен. Я понимаю, насколько это тяжело, не всю жизнь я был начальником.

Одно крупное производство в Челябинске вводили в строй и буквально за три месяца вдруг они поняли, что не могут укомплектоваться кадрами. Это было «весело». Служба занятости хороша чем? Она во время сглаживает кризисные ситуации. Когда массовое сокращение грядет,  вопрос один к работодателю: скажите нам пораньше, мы начнем шевелиться, объясните, кого хотите и на каких условиях, и мы будем работать с людьми.

Система службы занятости в 90-х была смонтирована эффективно с точки зрения государства. С точки зрения человека здесь можно с этим поспорить. Не мы генерируем вакансии, хотя всячески пытаемся этот процесс стимулировать. Это хороший вызов, потому что мы начинаем заниматься реорганизацией госслужбы. Нужно съезжать с рельсов массовых сокращений — я их, честно говоря, просто не вижу. Надо переходить на рельсы индивидуальной работы с людьми, потому что, повторюсь, безработица — это всегда чья-то личная проблема. А система бюрократическая и настроена так, что только в массе мы решаем проблему «на ура».

Специалисты говорят, что есть 27 способов поиска работы. Не могу насчитать столько, но знаю, что полтора-два десятка наберется. Служба занятости — это обязательный пунт, это право, ресурс, который, хоть и со всей бюрократией, но будет работать на вас в тяжелой жизненной ситуации. Но при этом надо не сидеть на месте и задать вопрос: а сколько способов я использую уже сейчас, когда начинаю жаловаться на жизнь?

Материал подготовлен на основе пресс-конференции «Изменения на рынке труда Южного Урала»